Глава 11. Тьма, которую не пронзит свет

— Странно, даже телефон не пришлось доставать, — бормочет Тильда, укладывая крафт-пакет с принадлежащим Арчи гаджетом обратно в сейф. — Покладистый он какой-то сегодня…

Вильгельм блещет улыбкой. Нет никакой доблести в том, чтоб перепугать подростка — но ментор поставил перед собой задачу, успешно выполнил ее и теперь считает, что заслужил право порадоваться успехом без оглядки на моральные нюансы.

Вечером перед совместным выходом на Ту Сторону Арчи перевоплощается в себя такого, каким он был там незадолго до переезда в Ритрит. Он нервничает, часто моргает, его волосы лохматятся, а скулы заострились. Под ногтями проступили полоски грязи, чистая и свежая одежда сама по себе помялась и запахла пылью.

Нацеливаться сразу на его бывшее жилье мы не стали — это было бы слишком травматично для мальчика. Мы выбрали один из домов на окраине, возле которого стоял джип — небольшой дамский паркетник, за которым по песку вились подозрительно свежие следы. Это показалось мне подозрительным — ведь Кикко, если память не изменяет, утверждал, что поселок полностью необитаем.

Арчи тоже напрягается:

— Я не знаю, кто здесь жил раньше. В этом доме я точно не был, потому что здесь нет детей.

— Откуда ты знаешь? — не поняла я.

— В саду ведь нет ни качелей, ни горок, ни бассейна, — пожимает плечами мой спутник. Хоть он и моложе меня, но и наблюдательней — чему наверняка способствует уравновешенность, привитая грамотно-аристократическим воспитанием. — И по размерам дом совсем небольшой. Вряд ли там найдется место для просторной детской комнаты.

В окне прихожей мелькает чей-то силуэт. Арчи отпрыгивает, чтоб спрятаться за угол сарая. Шепчет мне оттуда:

— Боюсь, что меня узнают!

Я не возражаю — даже если он боится на самом деле не этого, а того, что его самого узнают. Грабабайт первым бежит к дому, уверенный, что котам рады везде и всегда.

Так оно и есть. Дверь открывается, и навстречу Байту садится на корточки грузноватая дама средних лет:

— Котик! Как давно я не видела котиков!

— Грабабайт! А ну вернись! — с притворной строгостью кричу я, чтоб вызвать даму на разговор. — Извините, пожалуйста, он иногда бывает таким непослушным!

— Здравствуйте! — дама встает и приглашает меня в дом. — Заходите, заходите, не оставайтесь надолго на улице. Свежий воздух в больших количествах вреден для здоровья.

— Можно помыть руки? — интересуюсь я. Не столько потому, что с ума схожу по гигиене, а чтоб появился шанс осмотреть дом.

— Да-да, на кухне, — машет рукой женщина. — Я пока сумки разберу, только что вернулась из магазина…

Арчи прав: детей в доме, скорее всего, нет. Кухня не слишком уютная, почти спартанская. Стол, стулья и шкафы совсем не соответствуют друг другу по стилю, а пыль с них стряхивают тяп-ляпом, неравномерно, оставляя грязные углы.

Зато почему-то целых три крана с водой: один возле холодильника, второй возле плиты, третий сам по себе, у окончания кухонного стола, возле пустого угла. Я направляюсь именно туда — потому что этот кран самый чистый и блестящий во всей кухне, сияет до нескромности. Открываю ледяную воду, подставляю руки. Кажется, что в окне кто-то мелькнул. Арчи? Или в кадре готовы появиться новые персонажи? Вновь что-то мелькает — но я не могу уловить, что или кто это.

— Ой! — вскрикивает женщина, — не предупредила: этот кран надо как можно скорее закрывать! Вода там питьевая, идет из скважины, в ней очень ограниченный объем! Капля тут, капля там — и истощится мой драгоценный источник, — она смотрит заискивающе, и я извиняюсь. Выключаю воду, иду в гостиную к Байту.

— Такой славный котик у вас, так давно таких не баловала! — кудахчет женщина. Назвать свое имя она почему-то не хочет — но я и не настаиваю, мне тоже незачем свое называть. — Можно предложить ему вот это?

Она берет что-то из холодильника, и Байт заранее облизывается. Вдруг — вздрагивает и оборачивается. Смотрит на тот угол, где меньше минуты назад стояла я, пока мыла руки. Всматривается туда так, как пытаются рассмотреть очертания приближающейся фигуры через туман или метель — а потом бросается к выключателю и начинает неистово щелкать им в безуспешных попытках зажечь свет. Прыжком к другому выключателю — тоже не работает. К третьему. Может, отказало электричество? Нет, холодильник исправно урчит. Встаю посмотреть, что там такое стряслось в углу.

Темнота сконденсировалась там, как колонна из вырезанных из мрака бабочек. Если подключить воображение, можно рассмотреть человека, который сидит в углу на табуретке, положив руки на колени. Он не двигается и молчит — но он несомненно живой и может при желании начать действовать.

— Это… это такая темнота, которую не способен разогнать даже электрический свет! — женщину охватывает паника. — Скорее, бегом отсюда!

Она хватает сумку, распахивает дверь и несется куда глаза глядят, лишь бы прочь от дома. Я за ней, с криком: "Не бойтесь! Вернитесь! Чтоб дверь закрыть!".

Байт разочарованно вздыхает. Мы-то с ним понимаем, в чем дело.

Та Сторона состоит из двух больших материков — Белой и Черной Зон — а также множества территорий помельче. Все эти территории динамично перемещаются относительно друг друга, мутируют, эволюционируют и трансформируются. Черная Зона — это суверенное государство мрака, лжи и насилия. Не разгоняемая никаким светом темнота является одним из основных типов материи в Черной Зоне. Она далеко не всегда таит в себе такие опасности, чтоб от них надо было бежать без оглядки из собственного дома — но с непривычки вид ее действительно пугает.

— Так почему же ты решила, что я не хотел тогда спасать тебя? — мой подопечный выныривает из-за угла. Нашел о чем спросить! Нет бы поинтересовался, почему та дама рванула из собственного дома в диком ужасе…

Я пожимаю плечами. Мне самой никогда не хочется никого спасать. Всех не переспасаешь — в мире, во всех его слоях, каждую минуту гибнет столько людей и существ, что для торможения этого великого процесса хотя бы на один процент потребовалась бы невообразимо колоссальная сила, которая просто не втиснется во вселенную.

— У вас такое нормально? — спрашиваю я, показывая вслед удаляющейся на предельной скорости даме.

— Нет, — сухо мотает головой Арчи, — но предлагаю на этом не зацикливаться. Пойдем заниматься своими прямыми делами.

"Прямыми" назвать их можно с натяжкой. Наша миссия больше похожа на "пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что". Ясно лишь то, что на территории, некогда закрытой протектным куполом, образовалась пробоина, через которую Та Сторона хлещет ядовитым потоком на Эту. Но почему это произошло, как можно залатать брешь и при чем здесь мы с Арчи — вопросы пока остаются без ответа.

— Ты можешь бездействовать, пока на твоих глазах убивают знакомого тебе человека? — не унимается карнавалет. — Или ты думаешь, что я спас тебя ради аванса, чтоб ты в следующий раз спасла меня?

Я молчу. Пусть сам себе задает вопросы, и сам же на них отвечает. Я же пока поразмыслю о других проблемах. Интересно, все ли обитатели поселка были карнавалентными? Сколько из них могли взаимодействовать с Той Стороной? Насколько осознанным и целенаправленным было это взаимодействие?

Растительность тут действительно взбесилась. Ливень стеблей, ветвей и мха затопил заборы, шорох непролазно густой листвы даже в безветренный день звучит плотно и тяжело. Асфальт почти полностью раскрошился под натиском мускулистых корней.

— У вас был специализированный купол или общего назначения? — я нисколько не разбираюсь в протектных конструкциях, поэтому вечером пришлось пройти срочный ликбез.

— Специализированный. Тут занимались разработками, направленными на повышение эффективности энергогенераторов — поэтому тот объект, где работал дядя, был засекречен. Если я правильно понимаю, — Арчи запрыгивает на ствол упавшего дерева обхватом с крупного кабана и протягивает мне руку, — в последние годы дядя и его коллеги пытались найти способ продлить срок эксплуатации куполов. Я очень смутно помню то, что слышал краем уха — но вроде бы сеть лабораторий из разных куполов регулярно обменивались данными. Они разделили глобальную задачу на несколько частей, и каждая лаборатория занималась решением своей конкретной головоломки.