Ну, Лузин в театре остался. И появилась на спектакль рецензия Вероники Бобыш — «Разворошенная совесть». Лузин упоминался в общем ряду, но положительно.
ВАЛЕНТИН ИВАНЫЧ ПРУХО
ПОЛУЧИЛ ОДНАЖДЫ В УХО.
ДЕЛО БЫЛО ВОЗЛЕ ДОМА,
И КРУГОМ ПОЛНО ЗНАКОМЫХ,
И ПРИ ЭТОМ ВАЛЕ ПРУХО
ОЧЕНЬ СИЛЬНО ДАЛИ В УХО.
МЫ НЕ ВЫПИЛИ НИ КАПЛИ,
МЫ ЕЩЕ И НЕ РАЗЛИЛИ,
МЫ В ТОТ ДЕНЬ НА ПЬЯНКУ НАПЛЕ-
ВАЛИ И С УТРА НЕ ПИЛИ.
ЭТО ДЕНЬ ОТКРЫТЬЯ СЪЕЗДА
ПРОФСОЮЗА ТЯЖМАШСТРОЯ.
МЫ СТОЯЛИ У ПОДЪЕЗДА:
ПРУХО, БУРЦЕВ, Я — НАС ТРОЕ.
ПОДХОДИЛ БОБЦОВ С СОБАКОЙ,
ПОДХОДИЛ ПЕТРОВИЧ С ВНУКОМ,
ВНУК ПОТОМ ПОЧАПАЛ С БАБКОЙ,
А ПЕТРОВИЧ В ДОМ — ЗА ЛУКОМ.
БУРЦЕВ ОТКРЫВАЛ, А ПРУХО
РЕЗАЛ ПЛАВЛЕНЫЙ НА ДОЛЬКИ.
ВДРУГ ГЛЯДИМ — БЕЖИТ СТАРУХА,
ВРОДЕ МАТЬ ОРЛОВА КОЛЬКИ.
В НАПРАВЛЕНЬЕ ДОМА БЫТА
ЖМЕТ СТАРУХА С МАГАЗИНА.
А ДОРОГА ВСЯ РАЗРЫТА,
И ВАЛЯЕТСЯ РЕЗИНА.
БУРЦЕВ КРИКНУЛ: «СПОХВАТИЛАСЬ!
НЕ СПОТКНИСЬ, УЖЕ НАЛИТО!»
ТА ЗА ШИНУ ЗАЦЕПИЛАСЬ
И ОТКИНУЛА КОПЫТА.
НУ, МЫ, ЯСНО, ВСЕ ЗАРЖАЛИ
(НО ПО-ДОБРОМУ, БЕЗ ЗЛОБЫ).
ТУТ С ВЕДРОМ СТАРИК ГУЖАЛИН
ВЫШЕЛ, ВЫНЕСТЬ МУСОР ЧТОБЫ.
ПРЕТ ПО КОЧКАМ, РОТ РАЗИНЯ.
Я КРИЧУ: «ОЧКИ ПРОТРИ-ТО!»
ТОТ СПОТКНУЛСЯ ОБ РЕЗИНУ,
ШМЯК! — И В СТОРОНУ КОПЫТА
ПРИПОДНЯЛСЯ КВЕРХУ ЗАДОМ,
ЗАД В ГРЯЗИ. И МАТЕРИТСЯ.
МЫ СМЕЯЛИСЬ ДО УПАДУ
(ВОДКА АЖ МОГЛА ПРОЛИТЬСЯ).
ТУТ ПЕТРОВИЧ ТАЩИТ ЛУК,
А В ДРУГОЙ РУКЕ КАСТРЮЛЯ.
СЗАДИ КАНДИДАТ НАУК —
ИХНЯЯ НЕВЕСТКА ЮЛЯ.
ЛУКОМ МАШЕТ, КАК КАДИЛОМ.
КАНДИДАТ ОРЕТ: «ПОДЛЕЦ!
НЕ ДЛЯ ВАС Я ХОЛОДИЛА
ДВОЕ СУТОК ХОЛОДЕЦ!»
ПРУХО КРИКНУЛ: «СТУДНЮ ХОЦЦА!
БЕЗ ЗАКУСКИ ПИТЬ НЕ БУДУ!»
А ПЕТРОВИЧ ВСЕ НЕСЕТСЯ,
РУКУ ВЫТЯНУВ С ПОСУДОЙ.
ПРУХО КРИКНУЛ: «ЖМИ ГАЛОПОМ!
ГЛЯ, ОНА ТЕБЯ ДОБУДЕТ!»
НУ А ТА, КАК АНТИЛОПА,
СКАЧЕТ, ТЯНЕТСЯ К ПОСУДЕ.
«Я, ПАПАША, СПАЛ С ЛИЦА!
БРЮХО СВОДИТ ГОЛОДУХА!
КИНЬ, ПЕТРОВИЧ, ХОЛОДЦА!
ПОМИРАЮ!» — ШУТИТ ПРУХО.
ПРУХО ШУТИТ: «ПРАВДА НАША!
ГЛЯНЬ, УЧЕНАЯ, ЗДЕСЬ ЛЮДИ!
ОН ЖЕ МУЖНИН ТВОЙ ПАПАША!»
ЮЛЬКА В РЕВ: «ОТДАЙТЕ СТУДЕНЬ!»
ПРУХО КРИКНУЛ: «ТЫ Б РАЗУЛСЯ!
КАНДИДАТ, ЛИШУ ВЕСНУШЕК!»
ТУТ ПЕТРОВИЧ ДОЛБАНУЛСЯ
ОБ РЕЗИНУ — И С КАТУШЕК.
КАНДИДАТ НАУК С НАЛЕТА
СПОТЫКАЕТСЯ ОБ БАТЮ,
ВВЕРХ ВЗЛЕТАЕТ САМОЛЕТОМ —
И… В КАНАВЕ, КАК В КРОВАТИ.
БУРЦЕВ ТАК ЗАРЖАЛ, ЧТО РУХНУЛ —
ЛБОМ ОБ СТОЛБ ПРЯМОЙ НАВОДКОЙ.
ВАЛЕНТИН ИВАНЫЧ ПРУХО
УРОНИЛ БУТЫЛКУ С ВОДКОЙ.
НУ, ДОРЖАЛИСЬ! — ВОТ ОТМЕСТКА!
В ЭТО ВРЕМЯ ПОДХОДИЛА
КАНДИДАТ НАУК, НЕВЕСТКА,
ЗУБЫ, КАК У КРОКОДИЛА.
НЫНЧЕ ПРАЗДНИК, А НЕ БУДНИ —
В ЛОСК БЫЛА ОДЕТА ЮЛЬКА —
КОФТА НАСТЕЖЬ, МОРДА В СТУДНЕ,
А В РУКЕ БЛЕСТИТ КАСТРЮЛЬКА.
НО НЕ С ПРАВОЙ, ГДЕ ПОСУДА,
ВАЛЕ ПРУХО (С СИЛОЙ ПУШКИ!)
СО СЛОВАМИ: «НА, ПАСКУДА!» —
С ЛЕВОЙ — ЖАХ! — ПО ЧЕРЕПУШКЕ.
ЭТО БЫЛ ЭФФЕКТ ГРОМАДНЫЙ!
СМИРНО, ГВАРДИИ СТАРШИНЫ!
ПРУХО СТАРТОВАЛ С ПАРАДНОЙ,
ПРИЗЕМЛИЛСЯ ВОЗЛЕ ШИНЫ.
ЮЛЬКА — В ДОМ ПРЯМОЙ ПОХОДКОЙ,
КИНУВ ПРУХЕ: «НУ, ПОКЕДА!»
ВОТ СТОЮ Я В ЛУЖЕ ВОДКИ,
НАМОКАЮТ ПОЛУКЕДЫ.
«ШАЙБУ!» — КРИКНУЛИ С ОКОШКА.
ВЕЧЕРЕЛО ПОМАЛЕНЬКУ.
ИЗДАЛЯ НЕСЛАСЬ ГАРМОШКА,
ТАМ ИГРАЛИ ЛЕТКУ-ЕНЬКУ.
МЫ ПЕТРОВИЧА СОБРАЛИ.
НАСКРЕБЛИ — И ВЗЯЛИ ПИВА.
ПОБАЛДЕЛИ… ТРАЛИ-ВАЛИ…
В ОБЩЕМ, КОНЧИЛОСЬ КРАСИВО.
НУ, НА ПРУХЕ ЭТА МАЛОСТЬ
ЗАЖИЛА, КАК НА СКОТЕ,
А НЕВЕСТКА, ОКАЗАЛОСЬ…
ЗАНИМАЛАСЬ КАРАТЕ.
Потерял старик юмор.
И за печкой искал, и в подклетье искал, и в подпитьи искал — нет нигде. Загорюнился старик, занюнился.
Что ни оглянется — весь мир точно сажей выпачкан. В окно зыркнет — дождь идет. В будущее глянет — зима надвигается. Свет зажжет — мухи оживают, жужжат, роятся, в волосах путаются. Погасит свет — мыши бегают, ногами стучат.
Лег старик на кровать лицом кверху. Заскрипела кровать. Паук с потолка козявку спустил на паутине к самому стариковому носу. Закрыл старик глаза и возроптал своим стариковым голосом:
— За что мне такая обида? И обеда у меня нет. И обрыдло мне все на свете. И ободья на колесах полопались, телега не на ходу, уехать нельзя. Вот сейчас плюну на все и отдам концы, узнаете тогда, как без меня!
