Они говорили о Фрэнке. Безусловно, Фрэнк представлял собой тот тип мужчины, на который доктору очень бы хотелось походить. Почти по-детски, без всякой примеси горечи или зависти он восхищался им. Именно поэтому он значительно лучше понимал причины, по которым Мелфи вышла замуж за Фрэнка, нежели те, по которым тот женился на ней. В лице Тесс он видел лишь прелестную молодую подругу дома, белокурые волосы которой и великолепный цвет лица уже служили залогом высокой нравственности. По старому, бытующему в народ поверью, «легкомысленными» женщинами являются брюнетки с пылающим взором, а вот героинями бывают нежные, сулящие блаженство блондинки.

Мелфи производила впечатление уж слишком самоуверенной особы, чтобы пробудить в нем рыцарские чувства. Поэтому и было бесполезным искать у него защиту. Доктор, конечно, посоветует ей обратиться в полицию, ибо ему при одной только мысли о возможном скандале становилось не по себе.

Тем не менее ей просто необходимо было доверенное лицо, профессиональный долг которого обязывает к молчанию. Итак, оставался лишь священник. Однако ее отношения с церковью ограничивались ранним детством. К тому же истая набожность духовных лиц уже сама по себе запрещала призывать их на помощь в подобных случаях, где главнейшую роль играла необузданная страсть.

Следовательно, ей оставалось только примириться с тем, что она должна бороться в одиночестве.

После ухода врача она прилегла на диван с раскрытой книгой в руках. Первоначальный инстинктивный слепой страх прошел. Оставалась лишь трудноразрешимая задача... где речь шла о ее жизни.

Против воли вынуждена была Мелфи признать, что Тесс обладает всеми теми качествами, которые саму ее к моменту встречи с Фрэнком делали такой неотразимой. Это ожившее воспоминание о собственной молодости, пробужденное в ней молодой женщиной, как раз и было тем, что она так ненавидела. Отказаться от Фрэнка означало отказаться от самой себя, сдаться, безоговорочно капитулировать, признать собственное поражение. Она не должна распускаться и проявлять слабость, она не должна позволять себе этого!

Когда они поднялись к ней на террасу, она встретила их с улыбкой. Как любая другая женщина, Тесс принялась сразу вытаскивать разные коробки и упаковки, чтобы продемонстрировать Мелфи свои покупки. В течение длительного времени они с серьезным видом рассуждали о моде, а Фрэнк, чувствовавший себя лишним при этом разговоре, просматривал свою почту.

Знойное марево окутывало все вокруг, и изломы береговой линии сливались с морем. Земля источала ароматы. Со скалы свалился камень и, всколыхнув водную гладь, упал в море. Сама природа излучала благодать и гармонию.

По всей вероятности, покой, царивший в природе, сказывался и на душевном настрое обитателей виллы. И тем не менее, иногда чувствовалось напряжение, как будто между ними проползла змея, присутствие которой неизбежно, а реакции непредсказуемы. Каждый из троих вел себя сдержанно, играл свою роль и пытался продемонстрировать остальным, насколько далеко его поведение от искусственного. Наступающая ночь, казалось, была насыщена электрическими разрядами. Ни малейшее дуновение ветерка не колебало прямого пламени свечей, как бывало в другие вечера, и эта неподвижность пламени таила в себе что-то тревожное и необычное. Сама атмосфера тяжело давила на всех троих, а духота усиливалась с невероятной быстротой.

Странно, но слова, которыми обменивались за этим столом, из которых выстраивали отрывочные, несвязные предложения, были лишены всякого смысла.

Лихорадочный блеск двусмысленных взглядов, тут же скрываемый за опущенными ресницами, доказывал, как далеки мысли от разговора. Мелфи после ошибки с автомобилем уже не отваживалась делать какие-либо выводы из поведения Фрэнка и Тесс. Значит, ее инстинкт не был непогрешимым. Она поняла, что нужно меньше строить различных предположений, а просто быть более осторожной.

Изнемогая от любопытства, она задавалась вопросом, о чем они могли говорить всю вторую половину дня, оставшись одни. Может, они купили что-нибудь, что было необходимо для осуществления их планов? Из соображений осторожности они не могли позволить, чтобы их долго видели вдвоем здесь, в этой местности, где все и каждый знали Фрэнка. А может быть, они как раз хотели бы продемонстрировать всему миру, что их совесть чиста и что им не страшны досужие домыслы.

Когда же они начнут действовать? Эта неизвестность была существенно неприятнее того, что ее ожидало. В результате она снова начала углубляться в свои догадки.

Тесс наблюдала за Фрэнком. Как идея, так и желание осуществить ее исходили от нее. Хотя убедить его в необходимости осуществления задуманного оказалось просто, он тем не менее не хотел взять на себя роль исполнителя. Наверняка может наступить день, когда во время какой-нибудь ссоры он бросит ей упрек в содеянном. Но тут уж никуда не деться. Соучастники преступления всегда чувствуют — раньше или позже — тяжесть своих цепей. Ее задача сводилась к тому, чтобы сделать связывающие их цепи либо абсолютно нерасторжимыми, либо... легкими как перышко — в зависимости от обстоятельств.

Фрэнк не позволял себе сравнивать двух женщин. Ему был отвратителен путь, на который они намеревались встать, чтобы освободить его от Мелфи, но он понимал, что другого не дано, если ему угодно, чтобы Тесс была рядом. Никогда его жена не согласится на развод, а он ни при каких обстоятельствах не откажется от состояния, заработанного им самим.

План Тесс был достаточно хорош. Ее участие в деле казалось залогом успеха. Мелфи не будет страдать, и все обойдется, если они будут соблюдать осторожность. Позже он женится на Тесс, как она того желала, и в будущем у них не будет никаких проблем. Но прежде чем все это случится, он должен пережить завтрашний день. Тесс сказала, что она все сделает сама. Но ему было неприятно, что она не всю вину берет на себя, а настаивает на том, чтобы они разделили ответственность пополам... как будто недостаточно того, что он поборол свое малодушие! В предстоящей драме ему отводилась роль стороннего наблюдателя, что, однако, делало его не менее виновным, чем Тесс.

Он с трудом понимал, что это был последний вечер, который они проводили все вместе, втроем. Тайком он бросал взгляды на Мелфи и, видя, как она спокойна и безмятежна, хотел закричать, предупреждая ее о грозящей опасности. Он не желал ей ничего плохого и ни в чем не мог упрекнуть ее. Просто Тесс поставила его перед выбором, а ему была нужна только Тесс!

Фрэнк изо всех сил старался не напиться. Лишь алкоголь принес бы ему облегчение и помог бы справиться с муками совести. Казалось, ночь будет тянуться бесконечно, если он останется трезвым. В этот вечер ему не хотелось общаться ни с одной из дам, а рука непроизвольно тянулась за бутылкой. Фрэнк весь обливался потом. Причудливые блики отбрасывало пламя свечей на лицо Мелфи. Она улыбалась, не подозревая об опасности, ничего не ведая о том, что замыслено против нее. Он предпочел бы видеть ее недоверчивой и сильной, каковой она и была всегда, а не в роли жертвы, как сегодня. «Мы убийцы, — думал он, — подлые убийцы!» Постепенно пьянея, он терял возможность четко мыслить. Он мечтал, чтобы она умерла внезапно, от сердечного приступа, тогда он останется порядочным человеком, каким считал себя до сих пор.

Вдруг он увидел, что обе женщины поднялись, чтобы перейти в маленький салон. Он даже и не заметил, что ужин уже кончился. Фрэнк рывком отодвинул стул, и тот упал. Дамы обернулись, молодая и та, другая, столь похожие совершенными линиями тел и манерой держаться, что его одолел приступ безудержного смеха. Беспричинный смех мог показаться абсолютно абсурдным, хотя Фрэнк и понимал, что это просто своего рода нервная разрядка. Он попытался взять себя в руки.

На лице Мелфи он заметил немой вопрос, а в выражении лица Тесс читал явное неодобрение. Поправив галстук, чтобы прибавить себе уверенности, Фрэнк последовал за ними.

Минуту за минутой, каждая из которых состояла из шестидесяти секунд, должен был прожить этот вечер. Выпив немыслимое количество коньяка, он быстро впал в состояние прострации, где его преследовала одна-единственная мысль: «Я никогда не увижу ее больше, сегодня — в последний раз». И вот опьянение, переживания и полуобморочное состояние привели к тому, что неожиданно он разразился слезами. В полной растерянности Фрэнк отметил, что нервы Тесс гораздо крепче его собственных.