— Она тебе сама сказала об этом.

— Ну, это не в правилах Мелфи.

— Господи боже мой! Что же нам делать?

— Немедленно действовать. Полагаю, это самое разумное.

Фрэнк резко обернулся к ней.

— Надеюсь, ты не собираешься проделать это еще раз! Мне кажется...

— Стоп! Я как раз собираюсь, а ты — нет?

Голос Тесс прозвучал холодно и невозмутимо.

— Тебе недостаточно, что дело чуть не обернулось катастрофой?

— Ты позволяешь себе очень быстро обратиться в бегство, сердце мое! Скажем так, события приобрели не идеальный оборот. Они развивались не так, как мы задумали. Не думаю, что в твоей сфере, в области большого бизнеса, все удается с первой попытки.

— Но это же совсем другое! Идея исходила от тебя, а я просто дал уговорить себя, потому что это меня устраивало, да и ты заверила, что все пройдет хорошо. Но вторично это состояние панического ужаса, охватившего меня со вчерашнего вечера, я не хочу переживать. Если у тебя более крепкие нервы... что ж, тогда это тебе подходит! А что касается меня, то это не по моей части.

Тесс бросила взгляд на Мелфи, дабы убедиться, что та спит. Не спуская с нее глаз, она прикурила сигарету, подождала, пока та раскурилась, и затем поднесла к лицу Мелфи.

— Что ты делаешь? — забеспокоился Фрэнк.

— Хочу убедиться, что она не симулирует... Ну, а теперь говори, что ты хочешь делать.

— Ничего! Слышишь? Абсолютно ничего! Если ты меня любишь, то мы и дальше будем жить так, как жили до сих пор.

— К сожалению, это исключено, дорогой.

— Почему?

— Потому что Мелфи не дура. Можешь быть уверен, как только она очнется, сразу потребует расследования. Она знает, что я тебя люблю, и наверняка подмечает, что тебе я тоже небезразлична. Она же понимает, что между мной и тобой существует единственное препятствие — она сама! Так что можно догадаться, что она придет к тем же выводам, что и мы. Поскольку ее смерть для нас более выгодна, чем развод, она, безусловно, заинтересуется этим несчастным случаем. Так или иначе, жизнь для нас вскоре превратится в ад, и прежде всего для тебя... поскольку я в том счастливом положении, когда могу выйти из игры.

— Ты хочешь меня бросить! — воскликнул потрясенный Фрэнк.

— Это зависит только от тебя. Но я не останусь с тобой, чтобы поставлять твоей жене материал для подозрений, становиться объектом ее намеков, ее недоверия и шпионажа.

— Да что ты говоришь! У Мелфи нет ни малейшей причины подозревать о чем-либо.

— Конечно, нет. И ты будешь настаивать, что она пригласила меня сюда просто из личной симпатии. Я тебе уже сказала, что она в курсе наших отношений, и если она меня пригласила в гости, то для того, чтобы держать нас на глазах.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты здесь, а ради тебя я готова вынести и ее.

Фрэнк бессильно опустился в кресло.

— Так как же нам выпутаться из этого?

— Я уже поговорила с доктором Перетти, — сообщила Тесс. — Он знающий врач, у которого, правда, начисто отсутствует воображение. Я дала ему понять, что Мелфи уже несколько раз пыталась покончить жизнь самоубийством. Когда мы нашли ее на террасе, я вновь ему намекнула на это. Могу поклясться, что теперь он в этом абсолютно уверен.

— Чего ты добиваешься, Тесс?

— При этом условии нам будет легче представить второй несчастный случай как самоубийство. Доктор, не задумываясь, даст разрешение на погребение. Он глубоко убежден, что его пациентка страдает тяжелой депрессией и имеет возрастные отклонения.

— Почему ты ему это все сказала? Ведь это же очень опасно.

— Потому что люди вольно или невольно сделают из случившегося собственные выводы. И поскольку она не может помешать этому, лучше мы дадим людям повод для разговоров. Второй несчастный случай мог бы вызвать у людей недоумение, а так доктор целиком и полностью согласен со мной и уверен в психозе своей пациентки. Не знаю, что понадобилось Мелфи на террасе, но это как нельзя лучше сыграло нам на руку. Я подбросила доктору идею, что она хотела броситься вниз, чтобы лишить себя жизни. Последовавший за этим нервный срыв только подтвердил мои слова. Я уверена, доктор поверил во все это, ибо нет другого объяснения ее странному поведению.

— Но ты же знаешь, что она не хотела убивать себя. Вот только что она действительно делала на террасе?

— Наша проблема заключается не в анализе психики твоей жены, дорогой. Мы хотим избавиться от нее. При подобных обстоятельствах я нахожу твою озабоченность как неуместной, так и бессмысленной. Мы должны стремиться к тому, чтобы из происходящего извлекать как можно больше полезного для себя.

Фрэнк пристально смотрел на молодую женщину. Он знал, что она не остановится ни перед чем. Конечно, она права, утверждая, что рано или поздно Мелфи докопается до правды. Ему претила эта мысль, но особенно невыносимо было Фрэнку продолжать жить с женщиной, которую он вместе со своей любовницей пытался убить. В основном поэтому он и должен был следовать плану Тесс.

— Ну, и что ты думаешь делать дальше, Тесс? — вяло поинтересовался Фрэнк.

По нему было видно, что он уступил.

— Как можно быстрее начать действовать, используя участие доктора Перетти, выказанное им в связи с моими нашептываниями. Нам нельзя терять времени, чтобы не дать Мелфи повод заподозрить что-либо.

— Я не спрашиваю тебя, что является твоей целью, это я и так знаю. Я спрашиваю, что ты хочешь предпринять для достижения твоей цели.

Тесс снисходительно улыбнулась поспешности своего партнера, скрываемой за смущением.

— Но, дорогой, давай это как раз сейчас и обсудим. У нас есть время, поскольку доктор Перетти придет только к вечеру. Поверь, мы быстренько придумаем что-нибудь.

Фрэнка начала бить дрожь, и Тесс равнодушно отметила, что это, вернее всего, от холода...

Мелфи всю себя отдавала выздоровлению, как другие посвящают себя вновь обретенной вере. Она, которая годами тратила неимоверные усилия, чтобы казаться молодой, внезапно отказалась от всяческих ухищрений. Казалось, что ей все стало безразлично. Ее можно было видеть бродящей с блуждающим взором из комнаты в комнату, без всякого грима в безжалостном ярком свете дня, в длинном ярко-красном халате и с сигаретой в зубах. Она не переодевалась ни к обеду, ни к ужину, отказывалась выходить из дома и не хотела слышать ни о каких развлечениях. Она не выглядела печальной или подавленной, вежливо отвечала на все вопросы, поддерживала беседу, иногда даже улыбалась, но ее странное поведение производило несколько неприятное впечатление.

Складывалось впечатление, будто в отлаженном механизме сломался какой-то важный винтик, будто душа покинула ее, как это случается с некоторыми персонажами детских сказок, заколдованными злыми феями.

Фрэнк уверял, что его жена очень больна и сейчас не время что-либо предпринимать.

Доктор Перетти находил, что с медицинской точки зрения состояние здоровья его пациентки хорошее, но, как почтительно добавлял он, что касается ее своеобразного поведения, тут его врачебное искусство бессильно.

Тесс сознавала, что было бы нецелесообразно торопить события. Намеки относительно психического состояния Мелфи, высказанные Тесс в свое время доктору Перетти, ежедневно находили свое подтверждение в странном поведении Мелфи. Если ее окружение, слуги и близкие друзья, убедятся в ее психозе, то тогда ее попытка перехода от жизни к смерти явится логическим завершением ее непреодолимой депрессии.

Фрэнк начал противиться плану Тесс. Как требует правосудие, чтобы осужденный был здоров, прежде чем приговор будет приведен в исполнение, так и он хотел подождать, пока Мелфи не состарится. Фрэнка мучили угрызения совести, и он окружал Мелфи искренней заботой, которая, похоже, ее не трогала.

После несчастья в ванной комнате Мелфи исполнила свой каприз: Антония была повышена до звания камеристки и обязана была лично прислуживать ей. И поскольку Мелфи избегала всяческой суеты, любые формы физической или умственной деятельности, то в ее присутствии молчаливой служанке приходилось, ничего не делая, попусту тратить время. Антония недоумевала, почему ее госпожа приказала ей спать в ее комнате на раскладушке, хотя она сразу засыпает, как только ложится. Итальянка также не понимала, почему ей надо постоянно быть при госпоже и ни при каких обстоятельствах не покидать ее, даже тогда, когда госпожа отдыхала на одной из террас. Она могла читать, шить или вообще ничего не делать, но только в присутствии госпожи. Однажды мадам Сентджиль страшно рассердилась, когда, проснувшись, не обнаружила рядом Антонии. Антония очень смутилась, увидев, что она натворила, и попыталась оправдаться: она только спустилась вниз, чтобы забрать вязание. Мелфи набросилась на нее с упреками. С этого момента Антония превратилась в домашнее животное, всегда находящееся в пределах досягаемости. Большей частью она молчала и боялась задремать.