7. Доведя до конца предсказание, всемогущее божество исчезло. Вместе со сном всякий страх меня покинул, и я вскочил, от радости весь покрытый потом. Не придя еще в себя от столь явного присутствия могущественной богини, я погружаюсь в морскую влагу и, чтобы не забыть великих ее наказов, возобновляю по порядку в памяти все ее наставления. Вскоре исчез туман темной ночи, выходит золотое солнце, показывается священная процессия, и все улицы наполняются ликующей толпой. Кроме внутренней радости моей, мне кажется, что все вокруг как-то особенно радостно. Животные всякого рода, все дома, сам ясный день кажутся мне исполненными радости. После вчерашнего холода настала теплая, спокойная погода, певчие птички, обрадовавшись веянью весны, начали сладкие концерты, прославляя мать звезд,369 родительницу времен года, владычицу всего мира. Даже сами деревья, и плодоносные по породе, и бесплодные, довольствующиеся только тем, что дают тень, под дыханием южного ветра покрываются свежими листочками, тихо качают ветками, издавая мягкий шелест; утих шум великих бурь, улеглись вздутые волны, море спокойно набегает на берег, разошлись темные тучи, и небо, безоблачное и ясное, сияет лазурью.

8. Впереди процессии вот выступают ряженые,370 каждый прекрасно разодетый сообразно тому, кого взялся он изображать. Тот с портупеей идет за воина, этого в подобранной рубашке обувь и копье за охотника выдают, другой в позолоченных туфлях, в шелковом платье, драгоценных уборах, с прической на голове, плавной походкой подражает женщине. Дальше в поножах, каске, со щитом и мечом кто-то выступает, будто сейчас пришел с гладиаторского состязания; был и такой, что в пурпурной одежде с ликторскими связками играл роль должностного лица, и такой, что корчил из себя философа в широком плаще, башмаках, с посохом и козлиной бородой;371 в одном узнал бы по клейким палочкам и по силкам птицелова, в другом по удочке — рыболова. Тут же и ручную медведицу в закрытых носилках несли, как почтенную даму, и обезьяна в вязаном колпаке, шафранной одежде, протягивая золотой кубок, изображала фригийского пастуха Ганимеда;372 шел и осел с приклеенными крыльями рядом с дряхлым стариком, один как Беллерофонт,373 другой как Пегас, оба возбуждая хохот.

9. Среди этих шутливых развлечений для народа, которые переходили с места на место по сторонам, двигалось и специальное шествие богини-спасительницы.374 Женщины, блистая чистыми покровами, радуя взгляд разнообразными уборами, украшенные весенними венками, одни путь по дороге, по которой шествовала священная процессия, усыпали из подола цветочками, у других за спинами были повешены блестящие зеркала, чтобы подвигающейся богине был виден весь священный поезд;375 некоторые, держа в руках гребни из слоновой кости, движением рук и пальцев сгибанием делали вид, будто расчесывают и прибирают волосы владычице; другие же благовонными маслами и дивными ароматами окропляли улицы. Кроме того, большая толпа людей обоего пола с фонарями, факелами, свечами и всякого рода источниками искусственного света хотели прославить корень светил небесных. Флейты большие и малые, звуча сладчайшими мелодиями, очаровательную создавали музыку. За ними миловидный хор из избраннейшей молодежи, одетый в белоснежные рубашки и блестящие праздничные одежды, повторял строфы приятной песни, которую искусный поэт, благоволением Камен,376 написал для пения и смысл которой говорил уже о начале последующих, более важных богослужебных гимнов. Шли и Серапису377 посвященные флейтисты, держа свои инструменты наискосок по направлению к правому уху378 и исполняя по нескольку раз напевы, принятые в храме их бога. Затем множество прислужников, уговаривавших народ дать дорогу шествию.

10. Тут движется толпа посвященных в таинства,379 мужчины и женщины всякого положения и возраста, одетые в сверкающие льняные одежды белого цвета;380 у женщин умащенные волосы покрыты легкими покрывалами, у мужчин блестят гладко выбритые головы; земные светила381 веры небесной — издают они пронзительный звон, потрясая медными, серебряными и даже золотыми систрами. Наконец, высшие служители таинств,382 льняная белая одежда которых, подпоясанная у груди, узко спускалась до пят, несут знаки достоинства могущественнейших божеств. Первый нес лампу, горевшую ярким светом и нисколько не похожую на наши лампы, что зажигают на вечерних трапезах, эта была в виде золотой лодки,383 отверстие находилось по самой середине, и светильня гораздо шире давала пламя. Второй, одетый как первый, в обеих руках нес двойной алтарь, называемый «помощью», имя которым дал помоществующий промысел верховной богини. За ним шел третий, неся тонко сделанную из золота пальму с листьями, а также Меркуриев кадуцей.384 Четвертый показывал образ справедливости в виде левой руки с протянутой ладонью; при природной лени своей она не предана ни хитрости, ни ловкости и потому скорее, чем правая рука, может олицетворять справедливость, — он же нес и золотой сосудик в форме соска, из которого он производил возлияние молоком.385 Пятый — золотое веяло, наполненное лавровыми листочками; другой нес амфору.

11. Вскоре показалась и процессия богов, удостоивших воспользоваться человеческими ногами для передвижения. Вот наводящий ужас посредник между небесным и подземным миром, то с темным, то с сияющим ликом, высоко возносящий собачью морду Анубис,386 в левой руке держа кадуцей, правой потрясая зеленой пальмовой ветвью. Непосредственно за ним следует корова на задних ногах,387 плодородный символ всеродительницы богини; неся ее на плечах, один из священнослужителей гордо выступал под блаженной ношей. Другой нес закрытую корзину, заключающую в себе ненарушимую тайну великого учения. Третий в счастливых своих объятиях нес почитаемое изображение верховного божества; не было оно похоже ни на домашнее животное, ни на птицу, ни на дикого зверя, ни на человека какого-либо; но, по мудрому замыслу, самой странностью возбуждало почтение, скрывая глубоким молчанием неизреченную сущность высокой веры;388 ввиду такого значения сделано оно было из чистого золота следующим манером: это была искусно выдолбленная урна с круглым дном,389 снаружи украшенная удивительными египетскими изображениями; отверстие же ее, подымаясь не очень высоко в виде горлышка, выступало далеко длинным носочком, а с другой стороны была широкая ручка, очень выгнутая, на которой извилистым узлом подымалась змея с чешуйчатой головой и полосатой вздутой шеей.