Сохранился ряд свидетельств о влиянии учения Сковороды и на русских писателей и мыслителей. Лев Толстой признавал, что в мировоззрении Сковороды много «удивительно близкого» ему, и находил в украинском мыслителе органическое единство учения и избранного им образа жизни. Известны также высказывания о Сковороде Н. Лескова, М. Горького. Чрезвычайно характерным является интерес к наследию Сковороды профессионального революционера, соратника В. И. Ленина В. Д. Бонч–Бруевича, который в 1912 году издал с собственными комментариями том произведений украинского философа.

В послеоктябрьский период интерес к творчеству и мировоззрению Сковороды не только не исчез, но и значительно возрос. Нельзя не заметить влияния идей Сковороды на характер идейно–эстетического осмысления действительности П. Тычиной, в творчестве которого образ Сковороды занимает очень видное место. Писали о Сковороде п М. Рыльский, А. Малышко, В. Симоненко, русские советские поэты Н. Заболоцкий, Е. Винокуров и многие другие. Тема Сковороды является одной из самых любимых и у мастеров украинской советской живописи и скульптуры, в частности у II. Ижакевича, К. Трохименко, В. Каспяна, Т. Яблонской, И. Кавалеридзе и др.

Частое обращение к философскому и художественноэстетическому осмыслению биографии и идейного наследия Сковороды — свидетельство того, какое значительное место в нашем сознании занимает мыслитель, со дня рождения которого прошло вот уже 250 лет.

В Советской стране память Григория Сковороды увековечена еще на заре Советской власти. 30 июля 1918 года Совет Народных Комиссаров принял постановление, подписанное В. И. Лениным, о сооружении в Москве памятников выдающимся деятелям революции, науки и культуры. И среди других выдающихся имен зарубежных и отечественных деятелей стоит имя Григория Сковороды. В дни, когда готовится предлагаемое читателю издание сочинений Сковороды, советская общественность широко отмечает 250–летие со дня рождения Г. С. Сковороды.

Отмечая этот юбилей, мы должны помнить слова В. И. Ленина, сказанные В. Д. Бонч–Бруевичу после подписания постановления Совета Народных Комиссаров: «…и вот когда придет время ставить памятник Сковороде, вы должны выступить и пояснить народу, кто был Сковорода, какое значение он имел для жизни русского и украинского народов»[44]. Разработка философского наследия, в том числе и издание настоящего собрания сочинений выдающегося мыслителя и художника слова, несомненно, будет способствовать выполнению ленинского указания.

Идеи гуманизма, за которые боролся Сковорода, являются звеньями, объединяющими идейное наследие мыслителя с духовными поисками нашей эпохи. Защита высоких духовных ценностей от попрания их властью чистогана и корыстолюбия, проповедь моральной ответственности человека и общества за своп поступки, призыв к постоянному духовному усовершенствованию и возвеличению «сродного труда» как источника истинного наслаждения и настоящего счастья делают Сковороду близким нашему сознанию.

Многие из проблем, которым посвятил свое учение мыслитель, волнуют и сегодня. Философское наследие Сковороды в этом отношении представляет собой одну пз ценнейших духовных сокровищниц народа.

Песнь 10–я[45]

Из сего зерна: Блажен муж, который в премудрости умрет и который в разуме своем поучается святыне

(Сирах).

Всякому городу нрав и права;

Всяка имеет свой ум голова;

Всякому сердцу своя есть любовь,

Всякому горлу свой есть вкус каков, —

А мне одна только в свете дума,

А мне одно только нейдет с ума.

Петр для чинов углы панские трет,

Федька–купец при аршине все лжет.

Тот строит дом свой на новый манер,

Тот все в процентах, пожалуй, поверь! —

А мне одна только в свете дума,

А мне одно только нейдет с ума.

Тот непрестанно стягает грунта,

Сей иностранны заводит скота.

Те формируют на ловлю собак,

Сих шумит дом от гостей, как кабак, —

А мне одна только в свете дума,

А мне одно только нейдет с ума.

Строит на свой тон юриста права,

С диспут студенту трещит голова.

Тех беспокоит Венерин амур,

Всякому голову мучит свой дур, —

А мне одна только в свете дума,

Как умереть бы мне не без ума.

Смерть страшна, замашная коса!

Ты не щадишь и царских волосов.

Ты не глядишь, где мужик, а где царь, —

Все жерешь так, как солому пожар.

Кто ж на ее плюет острую сталь?

Тот, чья совесть, как чистый хрусталь…

Конец

Песнь 11–я[46]

В конце сего: Бездна бездну призывает, сиречь:

В законе господнем воля его. Дал бы тебе воду живу,

воле — волю и бездне твоей бездну мою.

Нельзя бездны океана горстью персти забросать,

Нельзя огненного стана скудной капле прохлаждать.

Возможет ли в темной яскине[47] гулять орел?

Так, как в поднебесный край вылетев он отсель?

Так не будет сыт плотским дух.

Бездна дух есть в человеке, вод всех шпрший и небес.

Не насытишь тем вовеки, что пленяет зрак очес.

Отсюда‑то скука внутри скрежет, тоска, печаль,

Отсюда несытость, из капли жар горший встал.

Знай: не будет сыт плотским дух.

О род плотский! Невежды! Доколе ты тяжкосерд?

Возведи сердечны вежды! Взглянь вверх на небесну твердь.

Чему ты не ищешь знать, что то зовется бог?

Чему не толчешь, чтоб увидеть его ты мог?

Бездна бездну удовлит вдруг.

Песнь 12–я[48]

Из сего зерна: Блаженны нищие духом, т. е.: Премуд–ростъ книжника во благовремении празднества и,

умаляясь в одеяниях своих, упремудрится (Сирах).

Упразднитесь и разумейте…

Не пойду в город богатый.

Я буду на полях жить,

Буду век мой коротати, где тихо время бежит.

О дуброва! О зелена! О мати моя родна!

В тебе жизнь увеселенна, в тебе покой, тишина!

Города славны, высоки на море печалей пхнут[49].

Ворота красны, широки в неволю горьку ведут.

О дуброва! О зелена! и прочее.

Не хочу ездить за море, не хочу красных одежд:

Под сими кроется горе, печали, страх и мятеж.

О дуброва! и прочее.

Не хочу за барабаном итти пленять городов,

Не хочу и штатским саном пугать мелочных чинов.

О дуброва! и прочее.

Не хочу и наук новых, кроме здравого ума,

Кроме умностей Христовых, в коих сладостна дума.

О дуброва! и прочее.

Ничего я не желатель, кроме хлеба да воды,

Нищета мне есть приятель — давно мы с нею сваты.

О дуброва! и прочее.

Со всех имений телесных покой да воля свята.

Кроме вечностей небесных, одна се мне жизнь свята.

О дуброва! и прочее.

А если до сих угодий и грех еще победить,

То не знаю, сей выгоды возможет ли лучше быть.

О дуброва! и прочее.

Здравствуй, мой милый покой! Вовеки ты будешь мой.

Добро мне быть с тобою: ты мой век будь, а я твой.

О дуброва! О свобода! В тебе я начал мудреть,

До тебя моя природа, в тебе хочу и умереть.

Песнь 13–я[50]

Из сего: Изойдите из среды их… Приди, брат мой,

водворимся на селе. Там родила тебя мать твоя

(«Песнь песней»).

Ах поля, поля зелены,