(3)

(3)

Правая рука почти у самого сгиба локтя нещадно чесалась — это ощущение и разбудило меня. Открыла глаза и неуверенно приподняла голову, запоздало вспоминая всё случившиеся. Конечно же, оно не было сном. Но — счастливо выдохнула — Кирино не наблюдался рядом, и его присутствия я не ощущала.

Ладонь, в которой был серебристый полумесяц, неприятно саднило. Само зеркальце исчезло, оставив две глубокие раны, а на предплечье появился схожий по форме знак размером с палец. Огляделась — обожжённый труп оставался на месте, в двух шагах от него на роскошном ковре, которым был застлан пол шатра, красовалось чёрное пятно. За пологом ярко светило солнце, заставляющее щуриться даже здесь, в приятной прохладной тени, и понять, сколько прошло времени, я не сумела.

Голова, вопреки ожиданиям, не раскалывалась. В теле появилась странная лёгкость, благодаря которой я без трудностей поднялась на ноги и, прикрывая глаза рукой, вышла наружу. Место, где решили остановиться чародеи, помнилось смутно, но вряд ли хоть какие-нибудь воспоминания помогли бы. От лагеря осталось одно название да стоящая чуть в отдалении знакомая кибитка.

Недолго думая, метнулась к ней, пытаясь не особо крутить головой по сторонам. Но взгляд то и дело натыкался на неприятные картины, виновником которых был, я не сомневалась, Кирино. Он явно наслаждался своим вероломным нападением — на выросших прямо из земли каменных шипах висели скрюченные мужчины в тёмных мантиях, практически все шатры были сожжены до основания… Когда я чуть не споткнулась о женскую голову с широко распахнутыми глазами и ртом, желудок решил, что больше не в состоянии спокойно лицезреть окружающую действительность, и меня скрутило. Сомнений, что мой «спаситель» являлся слугой Восьмого во плоти, больше не оставалось.

Кибитка казалась целой только на первый взгляд — тёмную ткань украшали прожжённые дыры, лошадей поблизости не обнаружилось, а одно из колёс сошло с оси. Расположившаяся внутри клетка была распахнута настежь, чьи бы то ни было следы найти мне не удалось. Думать о том, что Кирино сделал с другими «жертвами» мне не хотелось, возвращаться в лагерь и снова натыкаться на смерть — тоже. Поэтому стащила тоненькое дырявое одеяло — оно лежало в дальнем углу — и завернулась в него, пусть и не было холодно. Меня знобило, и приходилось прикладывать все возможные усилия, чтобы не свернуться калачиком, предоставляя слепому случаю решать, спасусь ли я.

Лес виднелся чёрной полосой невдалеке, но идти к нему я точно не собиралась. На многие вёрсты вокруг простирались пологие зелёные холмы, и с одного из них удалось найти петляющую старую дорогу — разбитую и полузаросшую, однако всё ещё различаемую на общем фоне. Не зная направления, можно было долго блуждать по окрестностям, так никуда и не выйдя. Забавная, но не лишённая смысла идея посетила меня, когда в очередной раз зачесался знак полумесяца на руке, и я громко шмыгнула носом. Уподобляться Кирино не хотелось, но вдруг сработает? Зеркальце помогло, исполнило моё желание и, мне казалось, выбрало своей хозяйкой, оставив по такому случаю метку.

Закрыла глаза и, сглотнув горькую слюну, представила дом во всех подробностях, на которые только была способна. От резного крыльца с длинной лестницей, вышивки на скатерти и рушниках, любимого уголка с пяльцами в светлице — и до любимого платья матушки, запаха сена, сухих сморщенных рук нянюшки, ласкового голоса отца. Выбранная таким образом сторона света мало чем отличалась от остальных. Пожала плечами и затолкнула лишние и ненужные сейчас мысли поглубже в себя, делая первый шаг. Паники мне как раз не хватало, ага!

Спустя час захотелось пить, а следом за жаждой проснулся и голод. Держаться стало сложнее, и я начала шмыгать носом и тереть глаза — безуспешно, потому что через четверть версты слёзы хлынули ручьём. Прямо на дороге села на корточки и обняла колени, заревев в голос. Мало чем это могло помочь сейчас, но на душе полегчало, и появились силы идти дальше. Понятия не имею, как похищенные злодеями сказочные принцессы умудрялись не сходить с ума и как-то спасаться самостоятельно, не дожидаясь рыцарей или добрых волшебников. Где они брали силы? Что ели? Как переносили свинцовую тяжесть в ногах? И почему сказки всегда умалчивали о таких важных моментах?

По пути, через какое-то время, сознание начало отключаться, однако при этом ноги продолжали передвигаться. Казалось, будто все чувства перегорели, и я превратилась в тряпичную куклу, которую дёргали за ниточки. Может, оно и было к лучшему — по крайней мере, больше не хотелось плакать и жалеть себя, — но мне хотелось, чтобы боль во всём теле улетучилась вместе с ними.

Монотонный пейзаж холмов начал разбавляться небольшими рощами и редкими дольменами. Похожие я видела невдалеке от родного города. Поговаривали, что древние чародеи пользовались ими как вратами в потустороннее царство, откуда в наш мир пришли Семеро. Таким образом они могли постичь всю мощь Слова и по праву называться Владеющими, подчинить и привязать какого угодно демона, заставив того служить себе, а иногда — и вовсе встретиться лицом к лицу с богами. Порождений Восьмого каменные строения должны были отпугивать, и потому близь городов и селений, вдоль основных дорог, всегда можно было отыскать всевозможные мегалиты.

Надеюсь, где-то поблизости есть люди.

***

В сумерках едва различив околицу, я невольно прибавила шаг, хотя всего два удара сердца назад мне казалось, что свалюсь по пути и потеряю сознание, если продолжу двигаться. Возникло смутное чувство неправильности, и с тихого шёпота оно постепенно возросло до оглушающего крика. Понять, что не так, смогла только когда вошла в распахнутые настежь ворота и замерла посреди небольшого дворика.

Не лаяли собаки. Не было слышно голосов, а в окнах не горел свет. Запустение царило такое, что с первого взгляда осознала — никто здесь не жил с год, а то и больше. Странно было видеть брошенные вещи, пустые телеги, открытые двери и ставни… будто бы жители небольшого — всего на три дома — хутора побросали всё и ушли. Долго над этим ломать голову я не стала, увидев колодец с журавлём и решив в первую очередь позаботиться о пересохшем горле. Цепь проржавела, но не думала рассыпаться, и механизм ещё находился в рабочем состоянии, пусть и скрипел на три версты кругом. Пила из ведра, не особо заботясь о том, что большая часть воды оказалась либо на мне, либо на земле. На другие подвиги моих сил уже не оставалось, и я пробралась в ближайший дом и рухнула на лавку в сенях. Взятое из кибитки одеяло пришлось как нельзя кстати, потому что обыскивать помещение не хотелось.

Не помню, что снилось мне в ту ночь, но проснулась я разбитой и поникшей. С трудом заставила себя всё-таки порыскать в домах — продолжать путь в обмотках вместо нормальной обуви и без запасов воды было бы настоящим самоубийством. Ничего пригодного в пищу, конечно же, не сохранилось, но в светлице нашёлся большой ларь с одеждой. Руки привычно потянулись к юбкам и рубахам до колена, когда возникла идея поискать ещё и переодеться в мальчика. Если собрать волосы — обрезать длинную косу, которой гордилась, не хотелось — и убрать под шапку, будет куда проще и удобнее. Отчего-то не верилось, что, стоит найти людей, мне сразу же бросятся на помощь, расскажи я о случившимся.

Самыми ценными находками стали охотничий нож, огниво и свёрнутые из пчелиных сот свечи. Потом отыскался крепкий бурдюк, и настроение постепенно поднялось до «ничего, жить можно». Своё одеяло я сложила на дно небольшой торбы, куда покидала приобретённые сокровища, и отправилась оглядывать двор. Повезло — как и предполагала, на заросшем огороде всё-таки было, чем поживиться. Правда, кислый щавель и неспелый крыжовник не были пределами моих мечтаний, но, с другой стороны, привередничать и нос воротить не стоило. Утку в яблоках или баранью ногу неоткуда взять.

Вот подумала о мясе, и слюна в рот набежала, живот больно скрутило, а в горле появился противный ком. Пришлось зажёвывать грусть-тоску о несбыточном кислятиной и горечью. Хотя, ягод лучше собрать побольше и оставить на потом, а вот щавель может завянуть через день-два. Знала бы, что в такие «приключения» попаду, стала бы ходить за матушкой хвостиком, чтоб выведать все секреты о хозяйстве и стряпне, может, ещё что-нибудь придумала бы.