У Садины, в свою очередь, семья какая-то ненормальная. Такое чувство, что Садина стала взрослой, ни разу в жизни не испытав детского счастья. Иногда мне кажется, что я и Рафталию обрёк на такую же судьбу. Может, надо было дать ей время побыть беззаботной девчонкой?

— В то время в Кутенро правил дедушка Рафталии. Он часто болел. Они на пару с Макиной постоянно упрекали меня как низшую жрицу, у которой нет силы откровений.

— Вот мерзавец.

— Ну что уж теперь. Как бы там ни было, когда мне уже начало казаться, что такой вся жизнь и будет до конца моих дней, я познакомилась с отцом Рафталии-тян, — Садина мечтательно посмотрела в ночное небо.

— То есть, с наследником.

— Верно. Он был на редкость ответственным и умным. Мне казалось, поклонники не отходят от него ни на секунду, — сказала Садина и посмотрела на меня.

— Чего?

— Ты очень напоминаешь его, когда занимаешься деревенскими детишками. Может, он был помягче, но таким же добрым.

— Ну, знаешь.

Вообще, я стараюсь отыгрывать роль отчима Рафталии, так что неудивительно, что Садина видит какое-то сходство.

Но я не добрый. Это я сам так решил.

— Несмотря на оскорбления других, он хвалил меня, а потом и вовсе заговорил со мной. Мы многое обсудили.

Да уж, судьбоносная встреча. Трудно представить, что даже у всемогущей Садины был в жизни период тягот и невзгод.

— И главное, он был такой стойкий к алкоголю. Он умел пить, почти не отставая от меня, — весело добавила Садина и улыбнулась. — До тебя я не встречала никого, кто умел бы так пить.

— Ну да, ты же у нас влюбляешься во всех, кто много пьёт. Кстати, ты и в него влюбилась?

— М-м… Нет, отношений у нас не было. Конечно, он мне нравился, но он никогда не проявлял ко мне интереса, да и я почти никогда не говорила на эту тему.

Да ладно? Меня соблазняла как могла, а отцу Рафталии ничего не говорила?

— Будучи старшим сыном повелителя, отец Рафталии-тян стоял первым в очереди на наследство, но у него было несколько братьев и сестёр от других матерей.

Если я правильно помню слова Ральвы, междоусобица тут была знатная.

— Ага, понял. Давай дальше.

— Отец Рафталии-тян тайно водил меня по разным уголкам старой столицы.

— О-о…

— Хоть он и был учтивым, я всегда замечала, что у него большой интерес ко всяческим тёмным делишкам. Вполне возможно, он обратился ко мне в первую очередь чтобы подробно поговорить о работе придворного палача.

— Любопытство губит кошек. Такие как он часто вляпываются в неприятные истории.

— Да, может быть. Но это же любопытство спасло меня. Я в то время была взведена до предела.

Я уже понял, что отец Рафталии родился в сумасшедшей семье. Нечего удивляться тому, что у него немного поехала крыша.

— Я хорошо запомнила, как он спросил меня о работе и тут же извинился за необдуманный вопрос.

— Отец Рафталии был первым, кто вообще спросил тебя об этом, да?

Садина посмотрела в небо честными глазами — на её лице не было и тени обычной беззаботности.

— Ты и правда любила его.

— М-м… не совсем. Особенно если сравнивать с тем, как я встретилась с тобой, Наофуми-тян.

Я бы поспорил, но раз Садина так считает, наверное, так оно и есть.

— А главное, у отца Рафталии-тян уже была возлюбленная.

— Мать Рафталии?

Садина кивнула. Действительно ли она никогда не думала спорить за отца Рафталии?

— Она была енотообразной, очень далёкой родственницей повелителя. Тем не менее, отец Рафталии выбрал именно её.

— Как они познакомились?

— Она работала служанкой в замке. Хорошо готовила и вообще была хозяйственной девушкой. Умная, добрая… просто идеальная домохозяйка. Отец Рафталии был без ума от неё, но ему стоило огромных усилий уломать её, — проговорила Садина с улыбкой.

Наверное, ей действительно было забавно смотреть, как отец Рафталии ухаживает за служанкой.

— Прошло какое-то время. Состояние повелителя ухудшилось, пошли разговоры о том, кто займёт его место… Об отце Рафталии-тян, законном наследнике, отзывались как о недостойном кандидате из-за его выходок.

Ага, знаем такое. Напоминает подковёрные интриги в гаремах эпохи Эдо.

Я ненавижу гаремы, они для меня — воплощение омерзительных гадюшников, в которых подлые бабы дерутся за власть.

Вернее, меня не столько сама идея гарема бесит, сколько люди, которые после окончания долгой войны и наступления мира вцепляются зубами во власть и пытаются откусить кусок побольше.

Я отлично понимаю отца Рафталии, который решил сбежать от таких междоусобиц подальше.

— Официально он не делал ничего плохого, но его всё равно обвиняли. Тем более, что когда он начал встречаться с мамой Рафталии-тян, повелителя начало подводить здоровье.

Что-то я чую заговор.

— Отец Рафталии-тян рассказывал, что если бы он взошёл на престол, его бы быстро прикончили. Он не хотел участвовать в бессмысленном конфликте и поэтому предложил мне бежать из страны.

— Он впутал тебя в опасное дело.

— На то время у меня в стране было только два друга — как раз родители Рафталии. Я не имела никакого отношения к воюющим фракциям.

Видимо, без откровений она не могла занять высокую должность. Каким же надо быть слепым, чтобы считать Садину бесполезной.

— Они пробовали сподвигнуть и других. Я сама обращалась за советом к Аквадракону. Я услышала его голос: он сказал, что мне можно покинуть страну, чтобы охранять их…

— И в итоге ты всё-таки свалила.

— Да. Аквадракон и некоторые союзники вроде Ральвы и нынешних мятежников сделали так: формально наказали меня за “проступки” сбросом Уровня, после чего отправили меня защищать родителей Рафталии-тян.

Получается, она никогда не прекращала быть телохранителем.

— Во время бегства родители Рафталии-тян практически удочерили меня и многому научили. Благодаря ним я узнала, каково это — иметь нормальную семью. Для меня они стали почти родными папой и мамой. Это самые дорогие из моих воспоминаний.

Теперь мне понятно, почему Садина так дорожила родителями Рафталии, а нынче ей самой.

— Мы шли, куда глаза глядят, побывали во многих странах и в конце концов оказались в недружественном к полулюдям Мелромарке. Там мы познакомились с наместником, который надеялся наладить отношения со странами полулюдей.

— Нелегко вам пришлось. Кстати, Рафталия называет тебя сестрой, но мне кажется, или у вас не настолько близкие отношения?

Я бы не сказал, что они росли как сёстры. Садина ей больше как добрая соседка.

— Разумеется, не близкие, ведь как только мать Рафталии-тян забеременела, я решила немного отстраниться от их семьи. Хотя отец Рафталии-тян говорил, что не возражает, я не хотела испортить их ребёнка своим примером.

— Этого бы точно не случилось.

— О-о?

Садина очень дорожила родителями Рафталии, погибшими в первой волне. После такого она бы растила Рафталию, не щадя себя. Даже сейчас она многому учит её, почти не знавшую родительской любви. Наверное, в некотором смысле Садину действительно стоит считать её сестрой.

— Ну ладно, я понял твою историю и твои отношения с родителями Рафталии. Остаётся… вопрос о повелительнице.

— Очевидно, я знаю о ней не больше, чем слышала в докладах.

— Ну, ещё бы.

Если подвести черту под рассказами Ральвы, то после нешуточной междоусобицы и нескольких заказных убийц нынешняя повелительница осталась единственной обладательницей королевской крови во всей стране. Причём она ребёнок. Она настолько любит Филориалов, что издала указ о жалости к живому, а также без устали раздаёт подчинённым благословения на использование Камней Воли Сакуры.

Фактически власть перешла к высшим чиновникам, а повелительница превратилась в символ страны. Как можно догадаться, за ней стоит серый кардинал Макина.

— Я не думала, что когда-нибудь вернусь в Кутенро, причём буду пытаться захватить страну, — заметила Садина, отпивая сакэ.

Перед ней стояла полная чашечка, к которой она не притрагивалась. Возможно, эту порцию она посвятила родителям Рафталии.

— А что поделать? Пожалуйся правительству этой страны, если недовольна.

— Что ты, я не жалуюсь. Просто сейчас я вспоминаю своё прошлое и поражаюсь тому, как держалась за ту дурацкую должность.

— Хм…

Я придвинулся к на редкость разговорившейся Садине, обнял и похлопал по спине.

— Уверен, родители Рафталии гордятся тобой. Ты делаешь многое, даже слишком многое. Тебе нужно немного расслабиться.

Несмотря на все её ухмылки, она очень заботливая и совсем не бережёт себя. Наверняка даже безумные выходки Атлы она поддерживает только затем, чтобы увидеть, чего достигла Рафталия.

— Но я не смогла их спасти. Ни жителей деревни, ни отца и мать Рафталии-тян.

— От меня ты можешь услышать лишь пустое утешение, но я всё-таки попробую. Ты что, возомнила себя всемогущим богом? Да, было бы очень здорово, если бы ты их спасла, но увы, мы с тобой не боги.

Когда Раф-тян сидит у меня на голове, я могу видеть призраков, поэтому я точно знаю, что в нашей деревне их нет. И даже Рафталия уже больше не мучается от кошмаров.

— Может, я и говорю безответственные вещи, но я не собираюсь уважать людей, которые привыкли полагаться на других, и которые решили бы, что раз ты пообещала защитить Рафталию, то теперь тебя можно считать обманщицей.

Вот именно, я таких людей ни во что не ставлю. Такое мышление — верх беспомощности. Будучи Героем Щита, я часто задумываюсь о том, почему вообще защищаю таких людей. И тем не менее продолжаю, потому что защита — мой единственный путь.

— Разве родители Рафталии стали бы тебя упрекать?

— Конечно, нет… Я уверена, они специально привлекли внимание монстров и пожертвовали собой, пытаясь защитить остальных.

— Ну вот и всё. Садина, ради Рафталии ты искала рабов Рулороны в Зельтбуле. Этого уже более чем достаточно.

Хотя она выбивала информацию из охотников за рабами, ей наверняка было непросто искать Рафталию и её односельчан в стране Подонка, который ненавидел полулюдей и зверолюдей.