Глава 3
Господи всемогущий, осени меня крылом своим: Щиц пропал!
Как его искать, где его искать… Я смотрела в лес. Сгущались сумерки.
Щиц не выходил из леса, не появлялся и со стороны жилых корпусов.
Холодало.
Почему-то я думала, что все будет просто. Я встану перед общагой, позову громко Щица по кличке, и он появится передо мной, как в сказках появляются волшебные горбатые кони. «Га-га-га, чего изволите?»
Он же обещал, если что, отозваться! Обманщик, проходимец и подлюга!
Я посадила голос, но никакого Щица не дозвалась. Зато проходившие мимо девчонки уже начали перехихикиваться. Я бы на их месте тоже с удовольствием похихикала, но я-то на своем! А тут почему-то плакать хочется.
— Эй! — Подошла ко мне одна из них.
Ее я не узнала. Зато узнала ее ворону. По запаху. То ли я надышалась свежим воздухом, то ли она начала вонять еще сильнее.
Я вспомнила нехитрый способ Щица знакомиться.
— Привет, э-э-э… — Протянула я, старательно копируя его интонацию, — э-э-э…
— Боннельфина… — Представилась она и скромно потупилась.
Ну-ну, она такая же Боннельфина, как я — Арафья! Особенно если помнить, что настоящими именами здесь не принято разбрасываться. Вот ведь придумала себе имечко, не выговоришь. Я такие лет пять назад давала куклам…
Я лучезарно улыбнулась.
— А можно я буду звать тебя просто Бонни? А ты зови меня…
— Еленькой? Я тоже сокращу тогда. Эля?
Я немного подумала. Почему бы и нет? Коротко, лаконично. Звать удобно.
— Пойдет. Но откуда ты…
— Хвосткрючком рассказал. — и поспешно добавила, — собака. Тот, у которого еще ошейник такой… с бляшками…
Кажется, у меня было очень глупое лицо. Бонни обреченно вздохнула и напомнила:
— Разговариваю с животными. А они — со мной. Никто еще не требовал себе человека, знаешь ли. Все были взволнованы. Они боятся стать ненужными, все… многие черепахи ждут своего дня уже больше десяти лет. Я не спрашивала специально, но они хотели с кем-то поделиться, а я не могла заткнуть уши.
А глаза у нее такие честные-честные… да-да, не спрашивала. И ко мне подошла просто так, рядом постоять, а не узнать подробности из первых рук.
У Бонни был большой рот прирожденной сплетницы, длинный нос прирожденной сплетницы и даже дар прирожденной сплетницы. Любой физиогномист, завидев ее, замолчал бы навеки и никогда не открыл бы ни одного своего секрета даже на ушко любимой таксе.
Особенно любимой таксе.
— Может, возьмешь черепашку? — Бонни несмело тронула меня за рукав, и достала из кармана какой-то камень, — Вот, не смотри, что маленькая: ей тридцать пять лет, и тридцать четыре из них она ждала тебя.
— Эта штука умеет гладить белье, чистить одежду, накрывать на стол, переносить вещи? — Спросила я, стараясь не показывать своей неприязни: раз уж черепаха все понимает, стоит побыть вежливой, — Может, я смогу ее этому научить?
— Вряд ли. — Вздохнула Бонни.
Она погладила черепашку по морщинистой голове и сунула обратно в карман. Всем своим видом Бонни выражала вселенскую скорбь, даже ворона на ее плече нахохлилась и склонила голову.
Я начинала думать, что ее ко мне подослали.
— Тогда мне нужен Щиц.
— Зачем тебе этот неудачник?
— Почему это неудачник? — Я спросила только чтобы поддержать разговор, ответ был вполне очевиден.
Везунчики не попадают в рабство в королевстве, где это самое рабство уже два века как официально отменили.
— Как почему? Царапинка, — Бонни похлопала по карману, — говорит, что он попал в вечное рабство после того, как умудрился во время забега по главному корпусу споткнуться о какую-то очень древнюю и крайне ветхую прялку. Донце в одну сторону, лопасть в другую, веретено вообще растоптал случайно… и все это — перед приездом королевской комиссии! А прялка была королевской реликвией!
— Как он это сделал? — Удивилась я, — Зачем?
— Царапинка не знает. — Пожала плечами Бонни. — Говорит, возможно, в этот момент он был одержим гением разрушения и это был спонтанный забег. Спроси у него, если дозовешься…
— Не могу. Зову, зову и не отзывается. — Я пожала плечами. — Начинаю думать, что ничего не получится. А ведь это возможность… — Тут я сделала паузу.
Что я знала про Бонни?
Она любит животных и стащила черепаху из неволи. Возможно, я ошиблась в выводах, но попытка не пытка? Стала бы Бонни подходить ко мне, если бы не хотела помочь? На засланку она, все-таки, не похожа. Делая ставку на душещипательную историю, засланка притащила бы не морщинистую замшелую черепаху, а котеночка или щеночка с огромными глазами и пушистой шерстью. Черепаху же можно пожалеть только если ну очень любишь животных, а я уже наглядно доказала, что это не так.
— …да-да! Единственная возможность для Щица выбраться из клетки! — Сказала я вдохновенно. — Я — его самое большое везение в жизни. Поэтому его обязательно надо найти и убедить! И для этого, — главное было не дать ей задуматься, поэтому я опасливо ткнула пальцем в ворону, — нам нужна она!
Ворона шарахнулась, расправив крылья… кульком свалилась с плеча Бонни и деревянно стукнулась о землю. Потом резковато встала и дерганно пошла.
Она походила скорее на заводную игрушку, чем на ворону. О господи, я ее что, убила? То есть… нет, она же двигается, но…
— Она же может нам помочь? — Спросила я, удивительно четко понимая, что Бонни, кажется, не общалась со своей вороной.
Она ее постоянно гладила, весь день с ней нянькалась, но не трепалась, как с черепахой.
— Она вообще живая? — Озвучила я свою догадку.
— Не мертвая. — Вздохнула Бонни. — Только не говори никому, ладно? Секрет… Да, я могу оживлять зверюшек. Но я не хочу заниматься некромантией, вот и… а ворону я случайно оживила. Ничего не могу поделать, она лежала, такая несчастная! И обратно никак… Жалко же… — Бонни всплеснула руками, — Если кто-нибудь из преподавателей поймет, что она не мертвая, то у меня будут проблемы. Я думала отпустить, но если кто-нибудь из них ее найдет, то все… поднимать мне трупы по погостам всю оставшуюся жизнь.
Скорее, укладывать обратно. Но вслух я этого не сказала, вместо этого спросив:
— А если ты ее с собой везде таскать будешь, разве не больше шансов, что кто-нибудь заметит ее состояние? Как я…
— Я рассчитывала замаскировать эманации смерти меткой фамильяра. Тайе Гарьянски, которая накладывает метку, не очень-то внимательная… и ее будут отвлекать. А я еще хотела попросить встать завтра прямо перед тобой, чтобы ей уж точно не до Каркары было, — она снова потупилась, — извини…
Так вот почему она подошла! Теперь все ясно. Хотя я и не поняла, за что она извиняется. Я бы, наверное, на ее месте точно так же постаралась спрятаться и затеряться за кем-нибудь более ярким. К сожалению, мне эта тактика помочь не могла.
Но вот заключить взаимовыгодную сделку я способна… Особенно, когда мне ее чуть ли не на блюдечке с голубой каемочкой преподнесли.
— Ты же понимаешь, что если мы не найдем Щица, то и отвлечь никого не получится? — Вкрадчиво спросила я.
Бонни кивнула.
Взяла ворону на руки, пригладила ей перышки, почесала шейку… и подбросила в воздух. Каркара с видимым усилием взмахнула крыльями и неровно, иногда уходя в крутое пике, куда-то полетела.
— Пойдем в дом. — Сказала Бонни, цепляя меня за рукав, — Завтра она будет знать, где Щиц, а я буду знать, где она. У тебя большая комната?
Кажется, Бонни решила набиться ко мне в соседки. А то и в подружки.
Может, этот самый Хвосттрубой и фамилию мою назвал. Тайе Дезовски, пишется так же, как и «конезаводы Дезовски», ага. А еще как колбасы Дезовски, молоко и сыры Дезовски, и даже как прядильная мануфактура Дезовски.
Могла бы и не спрашивать, и так же все знает. Тетенька об этом говорила? Комната побольше, местечко потеплее — для ее вороны в самый раз теплые места…
Не стоило разочаровывать Бонни, пока ее ворона ищет Щица. Поэтому я ответила беззаботно, с некоторым даже намеком:
— Немаленькая…
Врала, как дышала: комната была крохотной. По сравнению с моей комнатой дома — конура, да и только.
Но Бонни, как вошла, сразу же восхищенно ахнула:
— Ого, какое окно! С видом на парк?
И полезла открывать форточку, впуская в комнату холодный весенний ветер.
Не то чтобы окно раньше сильно ветру мешало, но теперь в комнату заполз гул раскинувшегося под окнами леса, завопил голосами незнакомых птиц, неаппетитно затрещал ветвями и вообще заставил чувствовать себя неуютно.