_{24 марта 1963 г.}

ИНТЕРВЬЮ С Ю.А. ГАГАРИНЫМ

Сразу после Сообщения ТАСС о запуске новой советской ракеты к Луне, корреспондент «Комсомольской правды» В. Песков встретился с Юрием Гагариным. Вот ответы первого космонавта на несколько вопросов корреспондента.

Вопрос. Ваше мнение о новом космическом рейсе?

Ответ. Здорово! В такие дни все мы особенно гордимся своей страной, нашими учеными, нашими инженерами и рабочими. Это новая большая победа. Будем ждать вестей с космической лаборатории.

Вопрос. Вы присутствовали на старте ракеты «Луна-4»?

Ответ. Нет.

Вопрос. Не могли бы вы сказать сегодня что-либо о научных ценностях, которые добудет для людей новый лунник?

Ответ. Об этом лучше всего расскажут ученые. Я же могу сказать: этот рейс прокладывает дорогу к Луне для нас, космонавтов. Я думаю, будут и еще полеты и автоматических станций, и животных, прежде чем человек поднимется на борт корабля-лунника. Важно, что человеку теперь уже недолго ждать. Три часа назад, когда передавалось Сообщение ТАСС, наша группа космонавтов стояла у репродукторов, переговаривались, обменивались мнениями. Была и такая фраза: «Теперь скоро…» Очень может быть, что по Луне сделает первые шаги кто-нибудь из тех ребят, кто сегодня слушал сообщение у репродуктора…

Через «Комсомолку» передайте, пожалуйста, от нас, космонавтов, спасибо и сердечное поздравление ученым, рабочим, инженерам, готовившим запуск лунной ракеты.

_{Звездный город, 2–3 апреля 1963 г.}

РЕПОРТАЖ ИЗ ДОМА ПЕРВОГО КОСМОНАВТА

Это второй репортаж. Первый раз я был в этом доме 12 апреля 1961 года в 10 часов 15 минут…

Та же комната, те же обои, тот же портрет Циолковского. Та же хозяйка, две девочки. Только хозяин сегодня дома, а в тот день и в тот час хозяина не было даже и на земле. Я помню у Вали в руке намокший платок. Смешались слезы радости и тревоги. Валя то садилась к приемнику, то брала телефонную трубку, то отмечала в тетрадке минуты, когда диктор говорил: «Полет проходит успешно». В тот день ни одна женщина на земле не волновалась больше, чем две русские матери. Одна в Гжатске и эта — его жена и мать его ребятишек. Она то и дело садилась к белой кровати, пристально, словно стараясь узнать судьбу, глядела в личико младшей дочери. В тот день маленькой Гале Гагариной было тридцать пять дней. Сегодня ей — два года и тридцать пять дней. Галя сидит у меня на коленях и рисует в блокноте:

— Тоцька, тоцька, огурецик…

Рядом лежит стопка пахнущих свежей краскою книжек.

На обложке — человек в скафандре и в оранжевом костюме.

— Это кто, Галя?

— Папа Гагарин.

— Он что делает?

— Я не знаю, я тогда была маленькой…

Сейчас папа стоит в дверях, широко держит руки.

— Ну, скорей, Галя, скорей!

Два года назад 12 апреля мир узнал его имя.

На папе куртка из коричневой кожи. Он положил у порога тяжелый сверток, видно, только что полученный летный костюм. Папа пришел с работы. Галя ворошит ему волосы, теребит за пуговицы, целует, вынимает у отца из кармана блокнот. Рядом с деловыми записями космонавта появляется Галкин рисунок.

— Тоцька, тоцька… огурецик…

Очень забавно видеть «человечка» рядом с какой-то формулой, с пометкой «Завтра позвонить в Верховный Совет», с адресом человека из Франции.

Папа пришел с работы. Чем же был занят этот один из самых популярных людей на земле?

На столе гора писем. Это ежедневная почта. Сейчас, когда Галка уляжется спать и кончится наш разговор, Гагарин сядет за письма. Но письмам отдать весь вечер нельзя: рядом с конвертами — стопка общих тетрадей. На корешках (точь-в-точь, как у школьников) надписи: «Матанализ», «Английский язык», «Черчение», «Аналитическая геометрия». Точно такие тетради и чертежные доски и полки с учебниками я видел у Титова и у Поповича с Николаевым. Космонавты учатся в академии. Днем лекции, а ночью надо открывать эти тетрадки. Отметки. Экзамены.

Вряд ли кому-либо еще приходится учиться так же сложно. Пока мы сидим, восемь звонков:

— Ну, хоть на десять минут…

— Юрий Алексеевич, без вас такое дело состояться не может…

— Всего три слова… Но ведь миллионы читателей…

Бывают просьбы, когда не откажешь. Встречи, беседы, праздники, приветствия, депутатская работа. И только глубокая ночь остается для этих тетрадок — «что там в космосе перегрузки!».

Весь мир два этих года хотел видеть Гагарина. По сложным законам человеческой жизни одна фамилия вобрала в себя успех миллионов людей. Мир узнал Гагарина, потому что мы хорошо плавили сталь, потому что мы победили в войне, потому что бросали зерна в трудные земли на целине, потому что на нашей земле жил Ленин и родилась Революция. За эти два года Гагарин побывал в двадцати пяти государствах.

Большие города называли его своим почетным гражданином, дарили ему ключи к городским воротам. Пятнадцать стран вручили Гагарину самые высокие свои ордена. Посол нашей славы — всегда самый желанный человек в любом городе, в любом доме и хижине на земле.

За эти два года еще три фамилии прославили коммунистов. Титов, Николаев, Попович. Земля хочет видеть их, хочет обнять. И тоже не только за их храбрость и мужество. Два этих года мы шли вперед. Мы создали большие заводы.

Нашей воле покорилась большая река Енисей. Шире стали наши поля, дальше к звездам летели наши ракеты. В эти два года четыре коммуниста почти двести часов отработали в космосе. Эти двести часов работы под звездами — венец наших больших работ на Земле. Поэтому мир рукоплещет и бросает цветы к самолетному трапу, когда Гагарин, или Титов, Попович или Николаев говорят людям: «Здравствуйте!» В кино мы видели хронику этих визитов. Люди стараются протиснуться вперед, пожать руку или хотя бы взглянуть: «Каков он, этот Гагарин?» Всегда было так. По лицам героев судят о нации.

И вот герой дома. Его дом напоминает сейчас небольшой музей. Со всего мира — подарки и сувениры. Новейшей марки магнитофон, барометр, кинокамера, похожая на модель этажерки — модель самого первого самолета. Яйцо страуса. Я вез его для Гагарина из Африки. Там, на экваторе, торговец продавал сувениры. За это яйцо он не взял с меня денег: «Это подарок.

Передайте Гагарину». На столе — модели самолетов и новейших ракет, книги и трогательный рисунок мальчишки из Ярославля с просьбой сообщить, как поступить в космонавты.

Тикают часы. Галя уснула у отца на коленях.

Отец уносит ее в постель. Возвращается. Опять разговор о разных земных делах, о новых стартах.

— Будут?

— Конечно.

Гагарин берет большой календарь, листает, улыбается:

— Нет, я и сам не знаю когда… И кто, пока трудно сказать. Готовимся…

Гагарин по-прежнему староста в «космическом классе».

Сегодня он вместе со всеми летал.

— Самолет — лучшая тренировка для космонавта.

Три дня назад он прыгал на парашюте.

— Приземляюсь. Бегут ребятишки навстречу: «Гагарин!.. Гагарин опять летал!..»

— А что, такой случай не исключается?

— Конечно, нет…

Прощаемся на пороге. Еще чей-то звонок. Гагарин берет трубку:

— Да… Слушаюсь… Хорошо, товарищ генерал…

Пути проложены. Будут новые старты.

С каждым годом первый полет все больше будет казаться узенькой тропкой. Но именно за эту первую тропку люди во все времена будут отмечать двенадцатый день апреля.

_{Фото автора. 12 апреля 1963 г.}