Кел лёг около её ног и перевернулся, подставляя хозяйке пострадавший бок.
— Что случилось?! — просипел Меркий. Священника мелко трясло.
— Заткнись.
— Что это было?! — закричал Меркий. Ан встала и отвесила ему затрещину. Не сильную, но священник отшатнулся.
— Не шуми! Хочешь, чтобы за тобой ещё кто-нибудь пришел?! — Она взяла его за плечо и отвела обратно к потухшему костру. Кел проковылял следом.
— Ещё?! — икнул Меркий. Ан разжала пальцы. Он рухнул на пол и пополз под стол. Ан зло оглянулась на чернорясого и ничего не ответила. Она молча влезла в сумку и достала фонарь. Потом отцепила от пояса нож и перекинула его чернорясому. Вдруг пригодится?
— Сиди на месте и не лезь мне под руку, — она заставила Кела лечь и посветила ему в бок. Так и есть, мышцы погнуты так, что он не может двигать лапой. Ничего, что Ан не смогла бы исправить сама. Но на это нужно время, а его у неё не было.
— Потерпи, мой дорогой, — она достала из сумки моток ленты, нарезанные куски тросов. Запах сладости практически прошёл. Сколько бы не было тварей, от первой атаки они отбились.
— Что ты делаешь? Он ранен?
— Да, — Ан сложила пострадавшую лапу и примотала её к туловищу Кела, чтобы не болталась. Днём, если они доживут, при свете дня она снимет мышцы и выправит на первом же достаточно ровном куске бетона. Пока же придётся довольствоваться лишь этим.
— Как… Эта тварь… Это… — висельник принялся стучать зубами. Ан захотелось ударить его.
— Заткнись.
Она убрала остатки ленты в сумку. Теперь осталось решить, что делать дальше. Она поднялась на ноги, чтобы вернуться к убитой Келом твари, хотя и так знала, что найдёт на ней ошейник.
— Ан, там! — внезапно взвыл Меркий. Ан оглянулась и метнулась к ружью. За окном рядом с местом их ночёвки светилось нечто округлое. Свет висел прямо перед грязным стеклом, превращавшим его в расплывчатое нечто.
— Ан, что это?! — чернорясый упал и заполз под стол. То ли безнадёжный трус, то ли наконец-то понял, что только мешается.
— Заткнись, — Ан подняла дробовик. Перед сном она осмотрела оружие и зарядила его. Оставалось надеяться, что она не забыла, как им пользоваться по назначению.
Светлое пятно не двигалось. Потом медленно просочилось сквозь окно. Ан выстрелила. Во все стороны брызнули осколки, но пятно осталось невредимым. Круглое облачко света изменилось и приняло форму небольшой человеческой фигуры.
— Ты убила моих зверей, — мягкий, искажённый, словно пришедший издалека голос звучал ровно. Понять по нему, кому он принадлежит, мужчина или женщине, было невозможно. — Зачем?
Ан послала его. Грязный колдун. Как она их ненавидела. Почему их не истребили всех до сих пор не истре? Твари, уроды, дегенераты, чёртовы фокусники.
И ружьё против него не поможет. У обманки нет своего тела, это иллюзия, поддерживаемая разумом чёртового колдуна. Она нужна, чтобы потянуть время.
— Чего тебе надо?
— Я хочу поговорить. Ты не узнала меня?
Ан снова послала его. Меркий трясся под столом. Кел зарычал. В свете нарастающего сияния обманки он стал похож на чёрного демона.
— Священник, закрой глаза!
— Ты не одна? Познакомь меня со своим другом. Где он? Я его не вижу.
Ан послала его в третий раз.
— Ты очень грубая. Тебе же хуже!
Ан не стала дожидаться, чем именно будет хуже, и перекатилась в сторону, под стол. Меркий, которого она сшибла и придавила, взвыл от боли. По векам ударила вспышка света. С грохотом упал Кел. Ан выждала ещё немного и открыла глаза. В нос ударил запах опалённого дерева и пластика. Кел несколько раз лягнул воздух лапами, и перевернулся со спины обратно. Ан потрогала неподвижного святошу.
— Ты жив?
— Мой глаз!
— Ты его открыл, что ли? — прошипела Ан. Священник замотал головой и схватил её за руку.
— Он нас убьёт?! Он Разрушитель!
— Заткнись, — она отвесила ему затрещину. Меркий немедленно умолк. Ан подняла с пола ружьё и подошла к окну так, чтобы её не было заметно снаружи. Приближалось утро, и хмарь на востоке стала светлеть. Окно выходило к служебному выходу театра. На небольшой дворик смотрели пустые окна домов-ульев. На заасфальтированной площадке до сих пор стояли остовы самоходных машин, брошенных хозяевами, когда Город погиб.
Внизу никого не было.
— Сиди тут, жди. Понял? — Ан вернулась к священнику. — Я сама справлюсь. А то умрёшь.
Он кивнул.
— Я за тобой сама приду.
Ан свистнула Келу и бесшумно двинулась к дальней служебной лестнице.
11
— Диплом я получу в конце весны, после защиты, — Ан закрыла глаза и представила отца. Судя по ужасному звуку и помехам, он воспользовался каким-то архаичным телефонным автоматом. Неужели они ещё где-то остались? Ан так и видела это место: старые дома, старые машины, грязь, ощущение безысходности. Посреди всего этого уныния стоит ржавый столб, на котором висит ржавый телефонный автомат с огромной неудобной трубкой. Возможно, он старый настолько, что в нём даже есть приёмник для монет. И отец. Здоровенный, в старой поношенной куртке с кучей карманов, высокий настолько, что ему приходится нагибаться под козырек, чтобы приложить трубку автомата к уху.
Нет, Ан не была удивлена, что отца занесло в такую дыру. Она
просто радовалась, что он наконец-то позвонил.
"А чего так рано?"
— Я защищаюсь досрочно.
"Так можно?"
— Ага, если сумел сдать все экзамены и написать выпускную работу вовремя.
"Здорово", Ан послышалась нотка грусти в голосе отца. "Ты молодец".
— Ага. Ты обещал в этом году взять меня с собой, помнишь?
"Не помню".
— Пап, я соскучилась, я хочу на море, а ты мне его обещал.
"Съезди с Рем. Или этим, Келом".
— Я хочу с тобой. Я уже всё решила и спланировала.
"Если твой дед согласится с этими планами», отец продолжал
отнекиваться, хотя Ан слышала, как изменился его голос. Ее старик любил, когда она его уговаривает. Как подозревала Ан, этим он утешал себя, что все еще нужен ей. "На мои ему уже давно покласть".
— Уже согласился.
"Что, так просто?"
— Ну… да. Какое ему вообще до меня дело? Сказал только… — Ан
прикусила язык. Дед охотно одобрил ее план, пока она настаивала ему в кабинете новую систему освещения, и без вопросов выделил деньги. Только потребовал всю поездку следить за отцом, чтобы он не встревал в неприятности. Это было унизительное требование, и отцу незачем знать о нём. — Чтобы я не устраивала ему неприятностей.
"Старый урод!"
— Пап!
"Это от него одни неприятности!"
— Па-ап! Прекрати кричать!
"Да я спокоен, как… спокоен, короче. Значит, хочешь со мной
поездить?" Ан улыбнулась в трубку. "Хорошо, выбирай, куда. Я приеду к вам… домой числа тридцатого".
— Хорошо, пап, буду ждать. Не теряй больше связь, хорошо? Я
волнуюсь.
Отец фыркнул в трубку.
"Постараюсь. Новую трубку сегодня куплю, обещаю. Бывай, тыква. А то у меня нал закончится сейчас".
— Пока, пап.
Ан отключила связь и положила трубку в стол. Неделю назад отец потерял свой телефон. По крайней мере, так она решила потому, что за семь дней никто не попытался его вскрыть, перепрошить и продать. Ан уже была готова сорваться на поиски, но, как незадолго до того дня выяснилось, метка на отцовской куртке тоже оказалась потеряна. Как он сказал, вместе с курткой, и неделю Ан провела в полном раздрае, готовая в любой момент сорваться на поиски. Она бы и сорвалась, если бы Кел не придерживал её на поворотах. Отец, в конце концов, не маленький мальчик, и иногда пропадал на большее время, чем она привыкла.
Отцу хотелось сказать многое, и о его ребячестве, и о его легкомыслии, но Ан сдержалась. Ещё успеет.
Она откинулась на спинку стула и посмотрела в окно. После отъезда Строителя и Рем, Ан не разрешили остаться в квартире сестрёнки. Её переселили сначала в самый низ башни, где обычно жил обслуживающий персонал, потом в свободную квартиру на самый верх. Как оказалось, на последнюю положила глаз тётушка Счетовод, а напротив была дверь в покои Жадины. Пусть главной виновницей смерти сына тётушка считала именно Рем, Ан она тоже не терпела. После нескольких скандалов Ан поселили в другу квартиру не в самой лучшей части дома. Весто изгиба реки, как другие жильцы, она разглядывала дома-ульи, градирни теплостанции и бок соседней башни. Унылое зрелище, быстро надоедает. Как сказала Рем, заехав к ней на пару дней, зато ничего не отвлекает от работы. И не высоко, всего на десятом этаже. Она улыбнулась.