Александр Твардовский тоже посвятил героям стихотворение, в котором были строки:

Командующий ВВС Ленинградского военного округа Александр Александрович Новиков (с 1944 года — Главный маршал авиации) узнал о победных разящих ударах в день их свершения: Харитоновым и Здоровцевым — 28 июня, Жуковым — 29 июня.

— Что это вы, генерал, сегодня такой радостный? — спросил его А. А. Жданов, секретарь Ленинградского обкома партии, получавший в те дни сообщения одно тревожнее другого. — Уж не одержали ли крупную победу?

— Самую настоящую победу, товарищ Жданов! — твердо ответил Новиков. — И я, и вы, и все ленинградские летчики!

«В тот же день, — вспоминал маршал после войны, — Жданов при мне позвонил в Москву и доложил Сталину о героях-летчиках… Сталин поддержал наше представление о награждении их званием Героя Советского Союза».

Указ от 8 июля 1941 года послужил официальным признанием подвига таранщиков. Многие командиры авиаполков и дивизий вспомнили о подобных сокрушающих ударах первых дней войны и представили своих отважных летчиков к высоким наградам.

2 августа одним Указом Верховного Совета СССР были удостоены звания Героя Советского Союза Иван Иванович Иванов (посмертно) — за таран в первое утро войны и Дмитрий Александрович Зайцев (приземлился на самолете) — за таран 4 июля 1941 года на подступах к Киеву.

В один день с Зайцевым — 4 июля, но под Ленинградом, и в том же 158-м золотозвездном авиаполку сразил тараном вражеский истребитель еще один боевой товарищ первых кавалеров Золотой Звезды — старшина Николай Тотмин (приземлился на парашюте). Звание Героя присвоено 22 июля 1941 года.

При отражении налета на Ленинград, израсходовав патроны, концом плоскости своего «ястребка» срезал хвост вражескому бомбардировщику капитан 154-го иап Владимир Матвеев (приземлился на самолете). Звание Героя присвоено 22 июля 1941 года.

8 июля, в день обнародования этого указа, тараном остановил «юнкере» на подступах к Ленинграду еще один летчик золотозвездного 158-го авиаполка — Давид Джабидзе. Но представление его к званию Героя затерялось, и получил он его только в 1946 году, и не за таран, а за 22 сбитых самолета врага.

И хотя случаи награждения таранщиков по горячим следам подвига еще бывали — Виктору Талалихину за бесстрашную сшибку с бомбардировщиком противника на подступах к Москве в ночь на 8 июля звание Героя присвоено на следующий день, все же из 600 таранщиков Великой Отечественной войны лишь немногим более 170 удостоены звания Героя Советского Союза.

…Маршал Новиков сетовал, что слишком поздно ему доложили о таране, совершенном Иваном Титовичем Мисяковым над Мурманском 27 июля 1941 года, — за день до Харитонова и Здоровцева. Летчик был награжден орденом Ленина — посмертно.

Чаще, чем «звездочку», за таранный подвиг герои получали ордена Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды или — ничего, как Петр Еремеев, Василий Захаров, или как Василий Шаповалов, который в августе 1941 года на подступах к Ленинграду в составе шестерки ястребков в бою против пятидесяти бомбардировщиков и истребителей противника сбил два самолета огнем, а третий — тараном, и через несколько дней, 27 августа, был подбит зенитным огнем при штурмовке и ушел от нас навсегда с единственной наградой — медалью «За отвагу»…

Отчего такая несправедливость к беззаветным героям, в самый опасный для Отечества час сознательно ринувшимся туда, где, как говаривал дважды ходивший на таран Петр Тимофеевич Харитонов, «жизнь со смертью сливаются»?

Уже в дни войны этот смертельно опасный феномен вызывал к себе противоречивое отношение командиров, чиновников наградных отделов и даже самих летчиков. Еще более обострилось к нему внимание и раскололись мнения о нем после войны.

Как ни странно, но самую высокую и парадоксальную оценку «удалому приему русских» дают серьезные исследователи «с той стороны». Генерал В. Швабедиссен, в годы войны командир 2-й истребительной авиадивизии люфтваффе, обобщив мнения немецких асов о первых месяцах воздушных боев, заключает в книге «Сталинские соколы. Анализ действий советской авиации в 1941–1945 годах»: «Русские ВВС своей упорной решительностью и гигантскими жертвами (вспомним опыт таранов немецких бомбардировщиков) смогли предотвратить свое полное уничтожение и заложить предпосылки своего будущего возрождения». (Выделено мною. — Л. Ж.)

По Швабедиссену, именно отчаянная готовность наших летчиков к саможертвованию во имя Победы сохранила русские военно-воздушные силы, потому что не щадящий своей жизни воин сильнее духом лучше вооруженного и превосходящего в числе противника.

«Холодная», то есть психологическая, война, начатая против СССР недавними союзниками по Второй мировой, учитывала фактор силы духа, и не потому ли столь язвительно и коварно велась ревизия подвигов Великой Отечественной, которую начало ЦРУ США еще в конце 1950-х годов и в которую, к сожалению, было втянуто немало наших историков, журналистов и даже летчиков-ветеранов?

Книга Г. К. Климова «Князь мира сего», вышедшая на русском языке огромными тиражами в годы горбачевской перестройки, была известна многим еще с поры хрущевской оттепели.

Ее автор, уроженец Новочеркасска, в годы войны изучал иностранные языки в московских вузах. После войны, находясь на службе в советской военной администрации Берлина, перебежал в Западную Германию, стал автором нашумевших антисоветских — как тогда говорили — книг, затем вырос до (цитирую дословно) «блестящего руководителя одного из засекреченных спецпроектов США (Гарвардского) и стал заслуженным асом американской психологической войны».

Главный персонаж этой книги генерал Руднев, начальник придуманного автором 13-го отдела НКВД, приоткрывает «тайны» своих методов психологической обработки «гомо советикус» на предмет подготовки их к геройским подвигам, в том числе — воздушным и огненным таранам:

«…Первых трех добровольцев мы подготовили… Вскоре в газетах появилось сообщение о необычайном подвиге трех советских летчиков-истребителей на подступах к Ленинграду. Оставшись без амуниции (перебежчик подзабыл русское слово «боеприпасы». — Л. Ж.), они бросались грудью своих беспомощных ястребков на немецкие бомбардировщики и погибали вместе со сбитыми врагами. Всем троим было присвоено звание Героя Советского Союза….Потом мы им создали ореол и, так сказать, открыли «райские врата». Остальные шли сами в эти врата (то есть на верную смерть! — Л. Ж.)….Немецкие асы не знали, что делать с этими молокососами».

Читатели, черпавшие из этого климовского бреда свои познания о героической истории Родины, не дали себе труда проверить правдивость фактов «гибели» трех летчиков-таранщиков в небе Ленинграда или задать автору вопрос: а кто обрабатывал сознание героев первых таранов — Нестерова в 1914 году, Казакова в 1916-м, Степанова, Губенко, Скобарихина и других — в конце 1930-х, Кокорева, Иванова и десятков иных, совершивших тараны в первые дни войны?

В хрущевские времена попытался пропагандировать идейки Климова поверивший, как видно, в них журналист С. Гершберг в книге «Завтра газета выходит». Правда, на всякий случай обличения вложил в уста, точнее — во фронтовые записки погибшего военкора, у которого (цитирую) «еще в начале войны возникли сомнения в разумности так называемого «тарана» в воздушном бою.

Летчиков награждали посмертно, печать широко освещала эти героические эпизоды. Но маршал Новиков поддержал пытливого журналиста, высказав мысль, что сегодня (то есть в первые, самые тяжкие месяцы войны! — Л. Ж.) таран — это азиатчина, это варварство, к которому прибегает тот, кто не умеет драться».