- Это и есть ваш дольмен? – присвистнул Иван.

- Он самый, - подтвердил я.

- И он, как утверждают энтузиасты, служил для загадочных целей? Его еще сравнивают с египетскими пирамидами?!

- Да.

- Гхы-гхы, - издевательски кашлянул представитель тайного общества. – Однако не впечатляет. Собачья конура, скорее.

- Ну, что имеем, то имеем, - несколько обиделся я.

- Не, все интересно! Но вот масштаб не впечатляет! Мелковато для тайны древности! Разве можно это сравнить с пирамидами?! Там масштаб такой, что невольно поверишь в тайну. А здесь…

Иван обошел вокруг дольмена, заглянул внутрь. Достал сигарету и закурил ее.

- А, может, все намного прозаичнее? Это ведь может быть пастуший домик или какая-нибудь овчарня на парочку овец. Почему все решили, что это какое-то сакральное сооружение? Кто первым предположил такую безумную идею?

- Ну, она не такая уж и безумная, - не согласился я. – На первый взгляд, возможно, этот конкретный дольмен не впечатляет, как, впрочем, и все прочие дольмены. Но если серьезно его изучить, то он поставит исследователей в тупик. А все, что не понятно, автоматически признается тайной. Но по одному дольмену судить о всех нельзя. Исследователи говорят, что плиты большинства дольменов были так точно подогнаны друг к другу, что сквозь щель нельзя было протиснуть даже лезвие. Кто-то из исследователей заметил, что даже само название «мегалитическая культура», которое часто используется, отражает скорее растерянность, чем понимание: ведь дословно это звучит, как «культура больших камней». Считается, что многие люди, однажды соприкоснувшись с ними, уже не могут жить от них вдали. И этому, кстати, есть много примеров. И каждый человек «молчание» дольменов воспринимает по-своему. В долине реки Жанэ, недалеко от Геленджика, уже много лет рядом с дольменами живут люди, изучающие и поклоняющиеся этим все-таки загадочным сооружениям. Летом они живут в палатках, зимой в землянках. В наше-то время! Раньше я даже предположить такое не мог. А ведь живут в лесу и не могут, по их словам, покинуть каменные исполины, однажды почувствовав, кем и чем они для них стали. Мне лично сложно понять этих людей, живущих летом в палатках, зимой они поднимаются в горы и обитают в землянках… вместе с детьми. У каждого из них есть профессии, квартиры, дома и все «прелести» цивилизации, которые, казалось бы, должны делать нашу жизнь день ото дня красивее и комфортней, но которые отвергаете вы. Они не гонимы обществом и не скрываются от государства. У них есть родственники, друзья и все, что должно быть у нормального человека. Но эти люди там гораздо счастливее многих… Счастливее меня… возможно вас… Они какие-то просветленные и очень чистые, что ли. Одна совершенно незнакомая девушка, вот здесь, на этом месте как-то рассказала мне, что вылечила свое дочку только тем, что пожила возле вот таких «каменных сарайчиков». А один из моих знакомых как-то сказал: «Здесь время замедляет ход, и вечность замирает. От полноты ощущений быстрее бьется сердце». И, знаете, я понимаю его очень хорошо, потому что у дольменов, как нигде, чувствуешь бесконечность мироздания, величие окружающей природы и желание глубже заглянуть в свою душу. Люди, влюбленные в дольмены, не призывают к общению с мегалитами и избегают разговоров о них, это личное восприятие. И бесполезно кого-то призывать к более близкому знакомству с ними. Понимание дольменов или есть, или нет. Другого просто не дано.

- Красиво и убедительно, чёрт побери, говоришь! – похвалил меня Иван. – Уговорил-таки меня. Верю в исключительность дольменов.

ГЛАВА 7.

Вечером того же дня мы, к моему сожалению, все четверо сидели на веранде Катиного домика. Слава богу, водки у нас не осталось и по этой причине мы пили только чай. Конечно, если задаться целью, то любой крепкий напиток купить у меня в отеле не представляет особого труда. То ли потому что вчера все перебрали с водкой, то ли потому что у Ивана на следующий день были какие-то дела и ему предстояло управлять автомобилем, но об отсутствии выпивки никто не сожалел.

Погода, наконец, окончательно наладилась. От прошедших недавно дождей не осталось и следа, земля высохла, и прежняя хрупкая корка рассыпалась, вернувшись в обычное свое сыпучее состояние. Только за первый день воздух прогрелся настолько, что вечерами сидеть на веранде в майке и шортах было комфортно и накинуть что-нибудь потеплее желания не возникало. Наоборот, закат солнца и наступление коротких сумерек, а потом и ночной темноты, приносило желанную прохладу. Где-то справа, через пару домиков от нашего, на веранде сидела большая семья. Дети носились вокруг дома с диким ором, а родители, не обращая внимания на несносное поведение своих чад, пили водку. Слева играла музыка, правда, тихонько и совсем не раздражая уже многочисленных постояльцев моего отеля.

Иван курил сигару, которой я его угостил. Лена листала женский журнал, удивляясь тупостью редактора, авторов статей, тестов и гороскопов. Катя только вернулась из дома и принесла вскипевший чайник. Она поставила чайник на стол и села. Никто не отреагировал на неё. Все как будто были заняты. Я тайком посмотрел на Катю и увидел, что она смотрит на меня. Наши взгляды встретились. В ее глазах сверкнула искорка и я прочел в них желание сбежать. Она обвела взглядом своих друзей и молча сказала мне, что ей все надоели и она хочет быть только со мной. Мне так показалось. Мне захотелось в это поверить. Я потянулся к чайнику и налил кипятку в свою чашку. Катя повторила за мной. Наклоняясь к чайнику, она нашла мои глаза. Давай смоемся от них – прошептал ее взгляд. Неудобно – ответил мой. Они уже достали. Я хочу остаться с тобой наедине! Я тоже, но это же твои друзья! К чёрту этих друзей! Ладно, сейчас найду повод! Посмотрев по сторонам, я понял, что нас никто не видел.

- Скажи, Саша, - оторвался от созерцания своего внутреннего мира Иван, выпустив над столом густое облако ароматного дыма, - Что в твоем понимании справедливость?

- О какой именно справедливости ты хочешь услышать? – попытался я уточнить вопрос.

- Разве справедливость бывает разная? – удивленно вскинул вверх свои брови Иван.

- Думаю, что да. Бывает справедливость правовая, юридическая, так сказать. Ну, это когда преступник получает по заслугам. Суд разбирается в его деяниях и выносит суровый, но очень справедливый приговор. Потерпевший удовлетворенно выдыхает и, прощая обидчика, довольный уходит домой. Между прочим, это самый редкий вид справедливости.

- Интересно. А другие её виды? – оживился Иван.

- Следующий, с моей точки зрения, вид спортивной справедливости. Он заключается в победе и присвоении звания победителя только заслужившему спортсмену или команде. К примеру, спортсмен долго готовился, всю жизнь, и попал на очень престижные соревнования. Он оказывается всех сильнее, всех быстрее и всех выше. И к этому не примешивается никакое, так называемое и очень любимое нашими комментаторами, «спортивное счастье»! Противники посрамлены и жюри признает его сильнейшим, оно вручает ему золотую медаль.

- А разве бывает не так? – усомнилась в моих словах Елена.

- Конечно! Чаще всего бывает не так! Ну, вот спортсмен принял допинг и обогнал другого, который честно готовился, но у него не хватило сотой доли секунды и все из-за того, что другой незаконно подстегнул свои силы. И вот он уже не первый, а только второй! Это же не справедливо? Конечно не справедливо! Особенно эта несправедливость заметна в командных соревнованиях, где требуется судейские решения. Футбол, хоккей, - там судья всегда может увидеть мнимое нарушение правил и «подсудить» своей команде.

- Прекрасно! – восхитился Иван. И потирая руки, уже с азартом попросил продолжать мои размышления на тему справедливости. – Так, а следующий вид справедливости?

- Любовная справедливость.

- О как! – крякнул от неожиданности вопрошающий собеседник.

- Да, как это ни странно звучит. Дело в том, что любовь такое чувство, которое о справедливости ничего не знает. Как там поговорка: «Любовь зла полюбишь и козла»? Где здесь справедливость? Он честный, красивый, добрый, влюбленный в неё, готовый ради неё на любой подвиг. А она предпочитает ему хитрого, жадного, самовлюбленного коротышку. Тот ее обманывает, изменяет ей на глазах, открыто даже посылает куда подальше. Но она его любит! Она его боготворит! Вот, что такое любовь. Есть ещё один вид справедливости. Он как подвид любовной справедливости. Вернее, не справедливости. Я говорю о родительской любви к своим детям. Она всегда не справедлива! Дети святое и какие бы они ни были, они всегда будут любимы! Дальше можно перечислять еще много справедливостей. Справедливо ученику ставят отличную оценку. Он учил, готовился и заслуженно получает пятёрку, в то время, как не подготовившийся ученик получает двойку. Если происходит наоборот, то вот уже и нет справедливости. Есть ещё такая несправедливость. Самые лучшие умирают рано, а подлецы живут долго…