Он погладил ее большой палец своим, так что она выпустила топорик.

– Чей-то ты мя Рипом зовешь? – Эсме его так не называла уже несколько лет. Рипа охватила легкая паника. – Всегда кликала меня Джоном.

Ему нравилось слышать свое имя из ее уст. Слишком нравилось.

– Так и было, – бесстрастно и тихо ответила она, вызвав волну тревоги.

Рип опустил топорик и навис над Эсме. Она такая маленькая… Он посмотрел на выбившуюся из шиньона прядь и провел рукой по гладкой коже шеи, желая прижаться к ней губами. С какого черта такая красавица когда-либо захочет ощутить на себе его уродливые лапы? Рип сдержался.

– Эсме, ну брось, мы ж друзья. Ты вседа можешь рассказать мне че угодно.

Вырвавшись из его хватки, она прошла мимо в вихре темно-зеленых юбок.

– Я тоже так думала, пока не поняла, что ты мне не все рассказываешь. – Рип потянулся к ней, но Эсме встала вне его досягаемости. – Мне надо приготовить суп.

Рип уперся ладонью в скамью и уставился на упрямицу:

– Я те не мешаю. И че ты, черт побери, мелешь? Не пойму, че происходит. Ты все говоришь, мол, все кончено, будто я те больше не друг. – Он двинулся к ней, но она отпрянула с настороженным выражением лица. Рип недоверчиво всплеснул руками: – Я тя не обижу. Ты ж знаешь!

Женщина не впервые от него шарахалась, но такое поведение Эсме ранило. Рип никогда в жизни не поднял на нее руки, не повысил голоса… Живя на улицах, он научился быть грубым, использовать свои размеры и скорость, чтобы заработать репутацию среди опасных банд, обеспечив себе защиту, которую не могла дать мать. Но все имело свою цену.

Страх был просто еще одним оружием против темной стороны Чепеля, но Рипу не нравилась обратная сторона медали. Одиночество. Женщины избегали его, боясь за свою репутацию, а дети шарахались, пугаясь гигантских размеров. Рип пережил в детстве такое, что не под силу другим, но прошел через это один. Даже в Логове с друзьями у него не было своей женщины, а ему хотелось ее до боли.

– Конечно, знаю. – На мгновение холодная маска слетела с лица Эсме. Она даже шагнула к нему, пожала пальцы, но все же отступила обратно. – Ты никогда не ударишь того, кто меньше тебя. Ты такой… нежный, пусть другие даже этого не видят. – Ее плечи опустились.

Рип выдохнул. Вряд ли он пережил бы, если бы Эсме стала его бояться.

– Так какого черта? Я ж не лгал. Несколько месяцев назад сказал, мол, пью холодную кровь, – и так оно и было. Тока в последнее время…. Всего три раза. Я не лгал, Эсме, просто неча обсуждать эт с тобой. – Он потер ладонью короткий «ежик» на голове и посмотрел на экономку, пытаясь ее понять. – О таком с дамой не толкуют. Понимашь?

Один взгляд на ее лицо – и всякая надежда в груди умерла.

– Эсме? – Рип двинулся к ней.

– Я так больше не могу. Я ждала и ждала… просто думала, что тебе нужно время, – прошептала Эсме.

– Че не можешь? – Рип прищурился, сосредоточившись на новых сведениях, от которых кровь застыла в жилах.

«Если б тока понять, какого хрена происходит в ее голове».

Эсме печально усмехнулась.

– Дружить, Рип. Оставаться с тобой друзьями. Ладно, неважно. Забудь. – Проведя рукой по волосам, она невидяще уставилась на котелок. – Суп, надо приготовить суп.

Эсме было двинулась к плите, но Рип перехватил упрямицу за запястье и посмотрел сверху вниз:

– Дружить? Ты мне веришь? Че я не собирался тебе лгать? Клянешься?

Эсме глянула на его руку и робко попыталась высвободиться:

– Я тебе верю. В конце концов, с чего бы тебе пытаться что-то от меня скрыть? Ты же мне ничего не должен.

– Верно, – прошептал он.

Их взгляды встретились. Рип отчаянно искал хоть малейший признак того, что она притворяется. Что все-таки хочет, чтобы они были связаны. Все, что угодно, лишь бы он мог приблизиться и приподнять ее лицо к своему.

Эсме заморгала и опустила взгляд, вытирая руки о фартук.

– Ну что ж, вот мы и разобрались. У меня почти все готово, твоя помощь не требуется.

Как по Рипу, ни в чем они не разобрались, но он медленно кивнул и выдохнул:

– Как хошь.

***

А вечером Рип начал ходить по домам и стучаться в двери.

Никто из соседей Лизы Кент ничего не видел, и она никому не сообщила, что собирается в гости. Угол, где Лиза обычно работала, был холодным и пустым. Рип долго туда смотрел, прежде чем вернуться в ее жилище. Немногие заметят отсутствие хозяйки, а если и заметят, то особо не забеспокоятся. Уголок тут же займет кто-то другой, а Лиза Кент пропадет без вести. Обычное дело в Уайтчепеле.

«Как моя мама».

Тело Красавчика Джеки лежало там же, где они его оставили. Обычно подручные Блейда прибирали следы, но Рипу не хотелось вовлекать господина. И, если начистоту, ему нужно было что-то, чтобы забыть о постоянных муках голода и Эсме. Рип знал, что причиняло ему большую боль. Их сегодняшний разговор явно не закончен. Похоже, Эсме ему чего-то не договаривала.

Пожалуй, найти того, кто заставил Лизу исчезнуть, будет проще, чем выяснить, что происходит в голове Эсме.

Наклонившись, Рип потянул прореху в рубашке Красавчика Джеки и осмотрел рану. На вид ножевая, но он не разбирался в видах повреждений, только наносил их.

К счастью у него имелся знакомый специалист.

Барабаня в дверь доктора Криви, Рип затаил дыхание. Вонь начала просачиваться через покрывало, которым он обернул Красавчика Джеки. Внутри дома послышались тяжелые шаги, а потом выглянул Криви в своих очках-полумесяцах и прищурился, заметив тело, которое Рип забросил на плечо. Покрасневшие глаза доктора слезились, а тонкие курчавые волосы торчали седыми хохолками. В баках было их больше, чем на голове.

– Два фунта, – проворчал Криви.

Рип молча сверлил его взглядом.

Криви выругался.

– Мне придется заниматься твоим делом в нерабочее время, Рип. Нужно же как-то зарабатывать.

– В нерабочее? – переспросил Рип, переступая через порог. – Или ты с приятелями тока выбираешься на промысел?

– О чем ты?

– Я ж могу послать своих парней на разведку, – заметил Рип, слишком хорошо зная, что подлый докторишка платит местным расхитителям могил. Пока что одержимость Криви не доставляла неприятностей, и Блейд не собирался ему мешать. Эскулап под рукой полезен.

Криви побелел:

– Я уделю тебе несколько минут. Проходи сюда.

Криви жил в квартире над магазином. Две комнаты, спальня и небольшая гостиная, связанная с операционной длинным коридором со стеклянной крышей, служившим лабораторией. Воздух был пропитан химикатами. Рип принюхался, но такого запаха, как в квартире Лизы Кент, не обнаружил. Тот обжигал ноздри, лишая обоняния на несколько часов. Здешний же напомнил о приливе головокружения, когда после несчастного случая Рипу отрезали искалеченную руку и приладили стальное гнездо прямо к плечевому суставу. От жилья Криви становилось не по себе. Лучше побыстрее со всем покончить.

Рип вошел в лабораторию и уложил Красавчика Джеки на длинную скамью у стены. Горшки и горелки соскользнули, а разное металлическое оборудование разлетелось по всей поверхности. На скамье лежала мертвая крыса. Внутренности были разворошены, будто кто-то их с любопытством осматривал. Рип оскалился. Чертова мертвечина. От этого места у него мурашки по коже.

– Не сюда, – раздраженно вздохнул Криви. – Неси в операционную.

Хмыкнув, Рип подхватил труп и последовал за доктором в небольшую комнату. Пара накрытых простынями тел лежали на металлических диагностических столах. Криви указал Рипу на последний свободный, а затем снял с крючка грязный фартук. Ткань натянулась на его округлом животе.

Рип уставился на один из накрытых простынями трупов, чувствуя вонь гнили и затхлость кладбищенской земли.

– И че у тебя тут?

– Отравление мышьяком, – машинально ответил Криви. – Умирал долго и медленно, судя по белым линиям под ногтями и тонким волосам. Подозреваю, что жена подсуетилась. Ничего неожиданного. Так что ты мне принес? – И натянул на голову пару защитных очков.