— А я думал, — подначил Андрей, — что ты меня снова как в Баку будешь потчевать рисовой водкой, ростками бамбука и собачьей свежатиной?

— Запомнил? — расхохотался Тхань. — Это я тода ресил побаловать тебя вьетнамской экзотикой. Только ростки были не бамбука, а псеницы. А от собачатины ты зря отказался. Отличная стука. Не надо было только говорить тебе об этом.

Так воспоминая прошлое, прибыли на квартиру Тханя.

В гостеприимной обстановке просидели за столом они далеко за полночь. Потом Тхань и Марина проводили его до гостиницы. Андрей уговорил их подняться к себе в номер. Там, конечно, по русскому обычаю застолье продолжили.

На следующий день Платонов проснулся поздно, с тяжелой головой и приятными воспоминаниями об отлично проведенном с друзьями вечере.

Потом они частенько после службы вместе коротали вечера. Встречались обычно в пивном баре на морском вокзале. За кружкой холодного пива неторопливо вели долгие задушевные разговоры. Вспоминали Баку, преподавателей, смешные и грустные истории. В этих беседах больше говорил Тхань. Чувствовалось, что соскучился он по училищу, да и многое требовало душевной разрядки. Платонов заинтересованно слушал, искренне сопереживая.

После окончания училища лейтенанта Хо Ши Тханя определили в дивизион ракетных катеров в Дананге. На береговой базе в казарме выделили угол. Там он и обосновался. Но прослужил в дивизионе всего три месяца. Пришла разнарядка в военно-морскую академию в Ленинград. Проучился там всего год, и вдруг без всяких объяснений его отозвали во Вьетнам. Вернулся в свою прежнюю часть. Обстановка на флоте, как выразился Тхань, была «душная» — командовали кругом бывшие фронтовики, как правило без специального, а иногда даже и без среднего школьного образования. На выпускников–бакинцев смотрели с неприязнью, как на бездельников, отсидевшихся в безопасности в СССР. «Мы всю войну под бомбами и напалмом Родину защищали, а вы протирали за партами штаны в своем Баку, а теперь пытаетесь ещё нас же и учить» — примерно так заявляли молодым специалистам — ракетчикам чиновники с боевым стажем, когда кто-либо пытался проявить инициативу или указать на ошибочность того или иного решения. Страна лежала ещё в руинах. Продукты и промтовары по карточкам. Безработица и разгул преступности. Родных никого. Между офицерами разобщенность и злая подозрительность. Тхань был в отчаянии, не зная, что предпринять. Как-то случайно услыхал, что формируют экипаж катерников для отправки на шестимесячные курсы в Союз и нужен переводчик. Помчался в Ханой, в кадры. Уговорил. И вот уже второй год работает в Измаиле. Скоро контракт заканчивается, но твердо решил добиваться его продления или разрешения закончить военно-морскую академию. За этим и мотался в Москву. Ребята из военного атташе обещали помочь.

— Измаиль и работа мне нравяться, — с жаром говорил Тхань, — во-первых, совершенствуешь язык, во-вторых, не забываешь специальность.

— А в-третьих, — ввернул Анрдей, — смуглянка Марина возит из Вилково отменную дунайскую селедку!

— А сто. Рази пльохо?— расхохотался Тхань…

…Сначала был глухой хлопок, а вслед за ним из-за высоких крон серебристых тополей медленно выплыло оранжево-бурое облако. Завыли сирены пожарных машин. От лазарета сорвалась «скорая». Ошалело зазвенел телефон. Командир, прервав совещание, схватил трубку. Выслушав доклад, глухо спросил:

-Пострадавшие есть? — После паузы, — Сколько? Так, так — кивал он головой, — короче, без лирики. Врачи на месте? Понял!

В сердцах, бросив на рычаги трубку, объявил притихшим офицерам:

— Взорвался бак с окислителем на учебной ракете. Из курсантов никто не пострадал. Переводчик, старший лейтенант Хо Ши Тхань в тяжелом состоянии отправлен в госпиталь. Всё. Разойтись по своим местам — и, включив селектор, бросил: — Машину к подъезду. Немедленно!..

Очевидцы рассказывали так: Шли плановые занятия на учебной ракете. Ее получили из арсенала пару месяцев назад. Вид у ракеты был немного потрепанный, но в целом никаких видимых повреждений при приемке не обнаружили. Обычная, списанная по истечению всех ресурсов ракета. По документам значилось, что на ней проведены все необходимые работы по нейтрализации остатков топливных компонентов, промывке и осушке баков. Каких-либо ограничений на проведение работ с ее системами в документах не обговаривалось. После поступления в часть она хранилась в закрытом ангаре, как и положено, под чехлом.

На площадку заправки окислителем её доставили накануне вечером. Раскрепили на колодках, заземлили, приготовили к проведению занятий. Вместо реального компонента предполагалось использовать воду. Для этого был подготовлен автозаправщик.

В тот день по плану были ознакомительные занятия в четырех группах. Работали на площадке без специальных химкомплектов, так как с утра было жарко — около тридцати двух градусов. Две группы отработали без замечаний. Третья группа отзанималась первый час. Возле ракеты находились преподаватель, четыре вьетнамских матроса и переводчик старший лейтенант Хо Ши Тхань. Стоял штиль. От безветрия жара казалась невыносимой. Преподаватель, закончив объяснения, подал команду: «Сделать перерыв!», подхватил папку с документами и скрылся в домике, который служил лаборантской и складом имущества одновременно. Тхань задержался с курсантами, объясняя им устройство стыковочного байонетного замка на заправочном шланге. В момент, когда произошла разгерметизация, он находился у ракеты, возле заправочной горловины. Брызги и пары окислителя, бурым облаком вырвавшиеся из бака, накрыли его. Через мгновение Тхань выскочил из смертоносного облака и, увидав перепуганных матросов, кинулся к ним и как котят начал швырять в открытый пожарный бассейн с водой. Это их и уберегло от химических ожогов и отравления. Сам же не успел прыгнуть в спасительную влагу — потерял сознание…

Как говорили потом врачи, вьетнамский старший лейтенант остался жив благодаря мгновенной реакции, хладнокровию и крепкому организму.

Тхань шел на поправку. Медики заверяли, что угрозы для жизни больше нет, но нужно время для полного излечения, с последующей реабилитацией в санатории. Лицо Тханя почти не пострадало, а вот на руках следы ожогов остались навсегда.

Некоторое время спустя офицерскому составу училища на совещании зачитали секретную директиву об инциденте с ракетой. В выводах комиссии указывалось, что разгерметизация и выброс компонента произошли из-за химической коррозии шва топливного бака и избыточного давления паров окислителя, скопившихся в нем от длительного нахождения ракеты на открытом воздухе под прямыми солнечными лучами при температуре свыше тридцати градусов. В числе других причин указывались: трехкратное превышение ресурса; грубое нарушение технологии нейтрализации баков при передаче ракеты из арсенала; а также не соблюдение мер безопасности при проведении практических занятий с курсантами на технической позиции учебного центра. Все причастные к этому ЧП получили соответствующие фитили.

Переводчика учебного центра, старшего лейтенанта Демократической Республики Вьетнам Хо Ши Тханя за проявленное мужество и четкие, грамотные действия во время аварии Главнокомандующий ВМФ СССР наградил именными часами…

Комендант железнодорожного вокзала был истинный одессит. Не взглянув на проездные документы и не дав вымолвить Платонову ни слова, он нахраписто понес:

— Почему не уведомили телеграммой заранее, как положено за пять суток до отъезда?

Платонов невозмутимо протянул копию.

Майор, мельком взглянув на неё, бросился к столу и начал лихорадочно ворошить бумаги. Не найдя телеграммы, чертыхнулся и куда-то позвонил:

— Светлячок, лапочка. Подойдет капитан, оформи ему по брони до Минеральных Вод двенадцать плацкартных.

— Но нам нужны билеты до Баку и не плацкартные, а купейные. Я везу иностранцев — запротестовал Андрей.

Майор отмахнулся от него как от назойливой мухи, давая понять, что разговор окончен, и демонстративно уткнулся в бумаги. Однако, видя, что настырный капитан не уходит, буркнул: