«Мое, мое, мое!»

Волк доминировал в психике Гуннара, заглушая любые следы логической мысли. Его раны не были смертельными, но достаточно опасными, чтобы выманить волка на поверхность, чтобы защитить их. Где бы они ни были сейчас, пахло их парой, но Шелль жила здесь не одна. Еще один запах задержался. Мужчина, стоящий позади нее, положил руку ей на плечо. Он жил здесь вместе с Шелль. Кем он был для нее?

«Не имеет значения. Этот ублюдок умрет».

— Лукас, — голос Шелль вибрировал в его разуме, теплый и сладкий. — Возможно, ты захочешь сделать шаг назад.

Слишком поздно. Вся осторожность в мире сейчас не спасла бы вампира.

Травма, которая ослабила его, стала несущественной, когда Гуннар бросился с кровати. В этом состоянии, с его волком на переднем крае сознания, не было никакого разделения между его двумя половинами. Человек и зверь были единым целым, работая в тандеме. Сейчас у них была только одна цель — отделить Шелль от мужчины, который осмелился положить на нее руки, и сделать так, чтобы тот больше никогда не прикасался к тому, что принадлежит его.

Боль от полученных ранений ушла в фон. Она не имела значения. Не тогда, когда во второй раз за вечер кто-то угрожал его паре. Шелль удивленно взвизгнула, когда мужчина отшатнулся назад. Он поднял руки, будто сдавался, но это мало что сделало, чтобы удержать Гуннара. Сражайся или умри. Другого выхода не было.

— Гуннар! Перестань!

Адреналин в теле подпитывал их жесткие и ноющие мышцы, изгоняя боль от раны в боку. Шелль толкнула вампира себе за спину.

«Она защищала его? Почему?»

Рык вырвался из его груди, когда красная дымка бесконтрольной ярости накрыла.

Дыхание стало тяжелым, верхняя челюсть болела там, где пульсировали клыки. До полнолуния оставалась еще неделя. Полного перехода не произойдет. Но экстремальный стресс может вызвать частичный переход независимо от фазы Луны. Он был опасно близко к тому, чтобы стать чем-то, что напугает Шелль. И все же, он ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

Вампиру хватило здравого смысла не позволить Шелль защищать его. Большой ублюдок, мускулистый и крепко сложенный, но это не спасет его. Гуннар размахнулся и кулаком ударил вампира в подбородок. Голова мужчины откинулась назад, но он не опустил ее. Мужчина ответил апперкотом, который туго вошел под ребра. Все, что Гуннар себе позволил, это хрюкнуть от боли, прежде чем снова кинуться на вампира, решив оторвать голову того с плеч.

— Лукас, ты что сумасшедший? — крик Шелль отразился в его голове, ее бедствие добавилось к его ярости. — Убирайся к черту отсюда! Сейчас же. Я смогу с ним справиться.

— Ты шутишь, Шелль? Парень вышел из-под контроля. Я не собираюсь бросать тебя.

Гуннар нанес еще один удар, на этот раз в живот мужчины. Тот был каменной стеной, достойным противником, но у него не было надежды долго выстоять перед лицом его гнева.

Его пара встала между ним и вампиром. Она оттолкнула его назад, и рык вырвался из горла Гуннара. Его ярость ее не беспокоила. Его пара была храброй. Она повернулась к вампиру и тоже толкнула его.

— Вон, — ее голос не вызывал споров. — Сейчас же!

Он мерил шагами границы спальни. Кожа была слишком натянута на кости. Мышцы горели. Грудь болела, и было тяжело дышать. Шелль перекрыла дверной проем, удерживая его от добычи. Он умрет прежде, чем причинит ей боль, но она должна знать, что лучше не пытаться удерживать его в клетке. Чтобы уберечь его от вампира. Чтобы попытаться помешать насилию.

Шелль умоляюще протянула руки. Ее аромат закружился в голове, пьянящий и сладкий.

— Гуннар, ты должен успокоиться.

Спокойствие было недостижимым в этом состоянии. Лишь кровопролитие успокоит бурю, бушевавшую в нем. Он бросился на нее, надеясь отпугнуть и расчистить путь. Его пара сильна, она могла контролировать его разум, если бы захотела. Он опасался ее силы и должен был использовать свой мозг, чтобы обойти ее. Однако она держалась. Храбрая. Он был альфой. Воины сжимались в страхе перед ними. Поля сражений были запятнаны кровью, которую он проливал. И все же его свирепая пара стояла непоколебимо. Не смущаясь его грозного лица.

Она сжала челюсти и положила руки на изгиб бедер.

— Остановись, или я остановлю тебя.

У него в горле поднялся рык. Если она думала овладеть ими, то потерпит неудачу.

— Ты меня не напугаешь, Гуннар, — серебряный шторм собрался в ее чарующих зеленых глазах, и она обнажила клыки. Красивая. Дикая. Моя. — Лукас не представляет для тебя угрозы. Оставь его в покое.

Он смог выдавить из себя одно слово:

— Отодвинься.

— Нет, — его пара была упрямой. Это распалило его. — Ты ранен и не можешь ясно мыслить. Успокойся, или я тебя успокою.

Она планировала использовать на нем больше своей магии? Он зарычал. Ее внушительные мысли заполнили его разум паутиной. Отняли у него контроль. Ослабили его. Она была его парой, но он не позволит ей снова контролировать его.

— Гуннар, — взмолилась она. — Прислушайся к голосу разума.

Нет. В его гневе не было места голосу разума. Он хотел выбраться из этой комнаты. Из этого дома. Он хотел разорвать плоть вампира, вонзить зубы ему в горло. Хотел убежать. Выть. Чтобы доказать своей паре раз и навсегда, что она принадлежит ему.

Шелль в раздражении вскинула руки и сократила расстояние между ними. Он приготовился к атаке, чтобы ощущение ее внешней магии не настигло его. Вместо этого она прижалась губами к его рту в жарком поцелуе, который изгнал все мысли о насилии из разума. Шелль принадлежала ему. Его пара. И после сегодняшнего вечера она никогда больше не вспомнит о вампире, который жил здесь с ней. Он докажет ей раз и навсегда, кому она принадлежит.

Ее губки разошлись, и язык высунулся, пройдя по нижней губе. Баланс сил изменился, и Гуннар вернул ту часть своего разума, которая контролировала логическое мышление. Он мог бы вернуть себе этот аспект, но этого было недостаточно, чтобы уговорить его отделиться от Шелль. Вместо этого он обнял ее, взял за шею сзади и прижался, чтобы поцеловать еще сильнее.

Сладость ее рта была несравнима ни с чем.

Сердце Гуннара забилось о грудную клетку. Член затвердел, став каменным под ширинкой, а мышцы стали тугими. Он крепко прижал ее к себе, и кончиками пальцев впился в плоть на ее бедре, где задралась рубашка. Он прикусил ее нижнюю губу, и она застонала. Звук вибрировал по позвоночнику Гуннара и опускаясь к мошонке. Волк отступил дальше в разум, позволив ему получить полную ясность. Запах возбуждения Шелль распалил его, когда мужчина сунул свой язык ей в рот, требуя, чтобы девушка ответила тем же.

Рана в теле напомнила о себе, и Гуннар поморщился. Чертово серебро. Если бы берсерк сломал любую часть лезвия в его животе, Гуннар был бы уже мертв. К счастью, все, что удалось этому ублюдку, просто резануть, хотя рана не стремилась исцелиться. Шелль сделала паузу, будто почувствовав дискомфорт, и прервала их поцелуй.

— Мне нужно перевязать тебя.

Губы раздвинулись на вдохе, распухшие и темно-розовые от его поцелуев. Страсть разгорячила ее щеки, и ртуть закружилась в ее прекрасных глазах. Он не мог позволить чему-то столь ничтожному, как рана на теле, прервать этот момент. Не тогда, когда она была так готова в его объятиях.

Гуннар протянул руку и снова притянул ее к себе. Его рот завис над ее ртом, дразнящее отвлечение, которое почти стерло мысли из его разума.

— Позже, — боги, она хорошо пахла. Он потянулся за нее и закрыл дверь. Ничто не имело значения в этот момент. Ни его раны, ни неизвестный мужчина, которого он видел. Она принадлежала Гуннару, и он поклялся, что после сегодняшнего вечера она поймет это без сомнения.

Шелль отстранилась, чтобы посмотреть на него. Складка омрачила ее лоб, но вожделение горело во взгляде.

— Позже?

— Позже, — Гуннар притянул ее к себе и, увидев, как ее мягкие губы раскрылись, будто в ожидании очередного поцелуя. — Я получал и более тяжелые раны и выжил, не будучи зашитым.

Уголок ее рта дернулся.

— В самом деле? А поподробней?

Она бы не стала его сдерживать. Теперь, когда он держал ее в руках, он не отпускал.

— Шелль, — сказал Гуннар, — перестань отвлекать меня.