Дмитрий потянулся за кубком.

– Кроме идейных психов, к которым я тебя поначалу отнес, хватает и простых обывателей. Смотрят фильмы, читают фэнтези, ездят на ролевые игры, слушают разный там фолк. «На чужих берегах...», – фальшиво пропел он и почему-то грустно вздохнул, – а потом умирают. Под колесами машины. От передозировки чего-нибудь. Зачастую, вообще глупое стечение обстоятельств. Но под впечатлением от услышанного, прочитанного, просмотренного накануне. – Выразительный взгляд в мою сторону.– И после этого совсем необязательно, но очень часто попадают сюда. Смерть конечно не по завету, да тут уж не до соблюдения традиций. Люди слишком нужны. Зима-то все ближе. – Дмитрий без малейшего признака отвращения отхлебнул из кубка и продолжил.– Твой случай по местным меркам еще почетный. Все-таки в бою, с оружием в руках. Тебя даже пока не трогают, дают прийти в себя. Здесь у нас, как в тюрьме, все знают, как ты залетел сюда. А то хватает анимешников, переигравших в приставки геймеров, интернет–фриков с модными никами: «Берсерк», «Фенрис», «Локи» и прочего сброда. В общем, новоприбывших хватает. И все воспринимают происходящее по-разному. Кто-то – вливается, кто-то – нет. Слышал: есть даже общество психологической реабилитации для тех, кому уж совсем невмочь.

– А сам-то ты, как здесь очутился?

– Говорить о прошлом среди тех, кто влился, не принято, но я отвечу. Диссертация по скандинавской мифологии. Мне это действительно было интересно.

– И что, у тебя теперь, как это, полевая практика? – Мне все больше не нравилось происходящее. – И когда домой собираешься?

А никогда, – безмятежно заявил Дмитрий. – Другого дома не будет ни у тебя, ни у меня. Теперь это твой дом. Не хочешь верить – продолжай думать, что все это бред. Я сам так первое время считал. Потом решил – лучше приспособиться, и теперь почти счастлив. Ты тоже привыкнешь. Пока же пей, Ярицлейв. Это поможет тебе забыться. – Будто в доказательство, москвич поднял кубок.

Вечеринка продолжалась. Волосатые мужики были поголовно заняты едой, выпивкой и болтовней. Валькирии, как называл официанток Дмитрий, мельтешили между столами, разнося все новые и новые порции мяса и меда.

Краем уха я слушал похвальбу о битвах и странствиях, которыми потчевали друг друга бородатые соседи. В другое время, может, это было бы даже увлекательным, но слова Дмитрия заставили меня серьезно задуматься: а вдруг я действительно не брежу? Что-то слишком все это затянулось, да и больно реально для галлюцинации. В галдящей толпе я все чаще замечал людей, отличающихся от основной массы. Больше похожих на меня или Дмитрия, чем на лохмато-бородатое большинство.

Еще сильнее меня пугала Гудрун, постоянно подносившая мне подносы с мясом и кубки с медом, от которых я неизменно отказывался. Гудрун, как ей казалось, мило улыбалась и начинала уговаривать. Отделаться от нее удавалось с величайшим трудом.

В конце концов, на происходящее обратил внимание Дмитрий. – А ты ей понравился, – усмехнулся он и уже серьезно добавил. – Будь осторожней, отказать валькирии ой как непросто.

В правоте его слов я убедился спустя несколько часов. Под конец пирушки по всему залу начался разврат: эйнхерии, и до этого не стеснявшиеся щипать и тискать разносящих еду валькирий, совсем сорвались с цепи и начали в наглую растаскивать девиц по углам. Благо зал был большой, и места хватало. Валькирии сопротивлялись. Кто для виду, а кто и всерьез. Отличить было просто: если валькирия сопротивлялась всерьез, это обычно заканчивалось побоями для эйнхерия.

Мой новый знакомый куда-то испарился. Мне в тот момент, признаться, было не до него. Небрежно спихнув правого соседа, рядом уселась Гудрун и начала, поглаживая мое бедро, причем весьма настойчиво, что-то лопотать о прекрасном небе и чудодейственной силе любви. После пяти минут односторонних разговоров Гудрун окончательно взяла инициативу в свои руки и начала нежно, но безжалостно заваливать меня на стол.

Спас положение скинутый на пол сосед – Сигурд, кажется – который с отчаянной храбростью полез отвоевывать свое место, получил пудовым кулаком по голове (у Гудрун все большое) и вновь свалился под стол.

Валькирия на мгновенье отвернулась поправить растрепавшуюся в потасовке прическу, а я залпом влил в себя оставшийся мед, усилием воли подавив рвотный рефлекс.

Обычно перепившие люди засыпают, но я уверен, что просто потерял сознание.

Мне снилось, как я просыпаюсь в уютной больничной палате, и доктор говорит, что все будет хорошо.

Утро началось с пинков. Раскалывающаяся голова с трудом оторвалась от пола: волосы успели приклеиться к блевотине, в луже которой я спал. Надо мной возвышался здоровенный громила самого разбойного вида в странного покроя (мехом наружу) штанах.

В общем, бред продолжался.

– Вставай неженка. Пора на поле славы. Тебе там понравится. – Викинг занес ногу для очередного пинка.

– Отстань от него, Рагнар. – За спиной громилы тенью возник Дмитрий.

– Твоя игрушка, Хельги? Ну, извини, – разочарованно протянул скандинав.

Ухватившись за протянутую руку, я поднялся

– Не обращай внимания. У Рагнара даже по их понятиям не все дома. Как самочувствие? Упился вчера до бесчувствия, чтобы спастись от Гудрун, а сейчас голова болит?

– Угу, – Даже столь короткая фраза далась с огромным трудом.

– Не переживай. – Дмитрий хлопнул меня по плечу, порождая новую волну головной боли. – Я и сам поначалу так делал. А к меду еще привыкнешь. По крайней мере, к вкусу. Насчет последствий не гарантирую. Всегда гадал: то ли они считают, что пьянство без похмелья не приносит того удовольствия, то ли не знают, что оно вообще бывает – пьянство без похмелья? – Сам Дмитрий выглядел на удивление бодро. – А с Гудрун будет посложнее. Она все-таки валькирия – пока своего не получит – не отстанет. Так что бегать от малышки бесполезно.

Я вздрогнул, вспомнив пышные бедра малышки, равные по ширине моим плечам.

– А постройнее здесь есть?

– Постройнее? – Дмитрий вздохнул. – Постройнее на севере не выживали. Кроме того, они плохо грели постель в зимние холода. Да и голод переносили хуже. В общем, понятие красоты весьма утилитарная штука, формируемая главным образом внешними факторами. И уверяю: Гудрун далеко не самый плохой вариант. – Представив худшие, я судорожно сглотнул. – Так что расслабься и получай удовольствие.

– Что-то ты постоянно советуешь одно и то же.

– Так это же универсальный совет на все случаи жизни. – Бесхитростно улыбнулся он. Пойдем, умоешься, а то от тебя воняет даже по местным, не слишком привередливым меркам.

Умываться пришлось в кадке с холодной водой. Судя по состоянию жидкости, в ней до меня уже успело поплескаться несколько десятков человек. Некоторые при этом еще туда и сморкались.

Дмитрий, видя мое смущение, спокойно заметил:

– Чтобы мыться в чистой воде, надо вставать пораньше. Я обычно так и делаю. Давай быстрее, нам пора на Поле.

– Какое поле?

– В твоем фильме что, ничего о Поле не говорили? – Голос Дмитрия стал озабоченным.

– О каком таком Поле?

– Понятно. Ладно, тогда сам все увидишь.

Последние его слова почему-то заставили меня насторожиться.

Несколько особо жутких громил собрали нас в толпу и повели по улицам то ли небольшого городка, то ли большой деревни. Деревянные здания, узкие улочки, здоровенная каменная стена вокруг. Рассматривать красоты, а тем более задумываться о происходящем не было никакой возможности. Подгоняемые командирами мы почти бежали.

Позже я узнал, что Поле огромно. Оно рассчитано на о-о-очень большую толпу народу. Как там говорил Дмитрий: «Никто не знал, что все закончится так быстро». Нас разделили на два отряда, которыми командовали самые мускулистые и наглые, а, следовательно, авторитетные и уважаемые эйнхерии. В моем случае таким оказался утренний знакомец Рагнар. Повезло так повезло.