Глава 1

Попасть на арену — это как выиграть миллион долларов в галактическую лотерею… за исключением того, что к выигрышу прилагаются острые когти, клыки и шипастый член.

— Шейн Вест

Цикл 2315

Марикет, Четвертая Арена

Первый период гона

Шейн чуть подпрыгивал, удерживая равновесие на полу транспортника на воздушной подушке, и следил за контрольной красной лампочкой над дверью. Одновременно он краем глаза изучал своих конкурентов по Охоте. На Марикет переправляли целую партию участников — очень хотелось верить, что вместе их свела случайность и назначение в подразделение еще двоих людей было просто стечением обстоятельств. Бессмысленно лгать самому себе. Ложь — пусть даже ради самоуспокоения — приводит к краху и боли. Коты никогда не оставляют ни малейшей лазейки. По какой-то им одним известной причине они приняли решение выпустить Шейна на арену с группой, включающей потенциальных союзников. Это могло означать, что по результатом скрининга тестов его посчитали слабым кандидатом, которого быстро и безжалостно выведут из строя. Или же коты сочли Шейна крайне удачной жертвой для Охоты и отобрали в качестве легкоуязвимого подарочка.

Так или иначе, когда вспыхнул зеленый свет и дверь поехала вверх, Шейн понял, что по уши в дерьме.

Он задержал дыхание, медленно втянул воздух через нос, наполняя грудь до отказа, а затем струей выпустил через губы. Паника — плохой помощник.

Пожимая плечами, чтобы рюкзак удобнее лег на спину, Шейн старался игнорировать исходящее от намбианцев острое зловоние. Их на корабле было большинство. Что, если эти изворотливые и жестокие существа могут поднимать во время гона температуру своего собственного тела? Любой кот немедленно поведется на обещание скорого траха. Зачем же за Шейном бегать? Вот и предоставим намбианцам тратить драгоценное время и ресурсы на оргии. А Шейн не шлюха. Он на Охоте не для потребы похотливых котов.

Оставалось надеяться, что намбианские твари тоже особо не задумываются над его стратегией. Если они решат устранить Шейна, то стоит только оказаться снаружи — и ему крышка.

Мигнул красный свет.

Щиты опустились, позволяя транспортнику сесть на арену.

Ждать оставалось недолго.

Сердце, пропустив удар, бешено застучало — включилась стрессовая реакция. Драться или бежать? Бежать или драться? Он поднял руку, заставляя пальцы обхватить ремень рюкзака, и закрепил его. Коты не разрешали участникам Охоты брать с собой много вещей. Но Шейн не мог себе позволить потерять свой даже такую малость. Уязвимость — это, конечно, неплохо, даже, наверное, здόрово. Однако беспомощность и глупость в любом случае непростительны.

Зеленый!

Едва дверь открылась, Шейн сделал стремительный бросок. Юркий, быстрый, он ринулся вперед, расталкивая менее расторопных сотоварищей, и нырнул проход. После сумрака корабля яркий свет арены слепил глаза. Кто-то дернул его за рюкзак. Шейн, извернувшись, отцепился и спрыгнул на твердую почву, крякнув от неприятного ощущения в ногах. Пригнулся, избегая очередной хватки. И помчался что есть мочи.

К деревьям.

Только бы добраться до густого подлеска, который начинался на границе расчищенной площадки. Тот факт, что в дебрях поджидают коты, готовые к гону, его мало беспокоил. По крайней мере, им незачем доказывать силу и превосходство. Главное сейчас — остаться целым, чтоб не покалечили или чего похуже не сделали. Тех, кто выбывал первыми, ждала незамедлительная эвакуация, что гораздо опаснее всех котов и противников вместе взятых. Это равносильно смертному приговору. Единственный шанс — отыскать место посадки другого транспортника и объединиться с более многочисленной группой людей…

Шейн несся через поле. До зарослей оставалось полпути, а вслед летел шум драки: злобные рыки, вопли, звуки глухих ударов, устрашающий стрекот спасательных вертолетов, предсказуемо появившихся в первые минуты Охоты. Деритесь, деритесь — чем меньше конкурентов, тем больше вероятность продержаться подольше. Плюс заварушка отвлекла внимание всех надзирателей. И не надо волноваться из-за вмешательства чиновников, которые подстрекали гон.

Сзади послышался тяжелый топот. Шейн не заблуждался начет того, что он самый умный на корабле и что только ему удастся вырваться из кубла этого недружелюбно настроенного сброда, застрявшего на самом старте. Наверняка нашелся и кое-кто другой с мозгами. Но Шейн должен быть самым быстрым.

Оглядев периметр безумным взглядом, он точно определил в частоколе веток небольшой просвет и со всех ног устремился туда. Кто бы его ни преследовал, — а он не один, судя по нестройному хору тяжелого дыхания, — его догоняют. Но как только Шейн ступит в лес, то сможет скрыться, если сейчас срежет путь через кустарник.

Защищая глаза поднятым локтем, он стал продираться сквозь стену листвы, сучьев и шипов. Едва Шейн вломился в проделанную дыру, они немедленно впились в тело. Плети какого-то колючего ягодника нещадно царапали руки, шею, любой открытый участок кожи. Игнорируя острые жала, он продолжал двигаться вперед. Треск раздираемой ткани — и бедро обожгла резкая боль. Вокруг ног то и дело обвивались цепкие лозы. Но он не задерживался. Когда спотыкался, просто падал и по инерции катился дальше. Вперед, только вперед. Он упал один раз, второй. Слишком быстро. Окружающее слилось в круговерть зеленых спиралей. Ноги запутались, наткнувшись на тонкое деревце; Шейн остановился. Потряс головой, чтобы избавиться от головокружения, затем опустился на четвереньки и пополз через ворох пестрых листьев. Он уже почти в лесу. Если здесь растут молодые деревья, а местное зверье явно приходило полакомиться спелыми плодами и проложило между переплетенными ветвями тропинку, то цель уже близка.

Кусты поредели.

Шейн поднялся на нетвердые ноги. Наклонился, так как выпрямиться полностью все равно не получалось. Но теперь чаща хоть стала не такой непролазной, и он мог прибавить скорость. Как раз в тот момент, когда подлесок кончился, Шейн понял, что потерпел неудачу — порванные штаны сыграли свою роль. Окрестности огласились громким пыхтением и проклятиями, эхом доносившимися со всех сторон.

От соперников оторваться не удалось.

Поскольку лиственный покров истончился, заметить сначала одного, а потом и других бегущих справа от него, не составило труда. Человек. Ниже Шейна, который считался довольно высоким у себя на Нароне, где на физическое развитие человека, как и на рост всего живого, влияли нестабильные природные условия. Остальным представителям людской расы Шейн едва доставал макушкой до подбородка, но этот казался совсем коротышкой. В драке такого совсем несложно одолеть. Не то что громадного арету слева. Хотя у того и слезились глаза — все арету плохо переносят дневной свет, — однако длинные ноги помогали быстро сократить расстояние между ним и Шейном. Шансы ничтожны, принимая во внимание острые когти и черную, почти неразличимую в наступающих сумерках шерсть.

За ними по пятам следовали еще по меньшей мере один или двое конкурентов. Но Шейну некогда было оглядываться и проверять. На посадочной площадке продолжала кипеть битва, которая теперь не страшна. Сплошная ярко-зеленая завеса заглушала крики и шум, но, тем не менее, это не означало, что опасность миновала.

От нехватки кислорода зазвенело в ушах, а пустой желудок, не выдержав бешеного темпа, начал выворачиваться наизнанку, доказывая, что все же не совсем пуст. Когда Шейн наконец остановился и согнулся, вцепившись пальцами в колени, его стошнило желчью. Арету проскочил мимо, даже не посмотрев в его сторону. Хорошо.

Человек, бегущий за Шейном, вскрикнул и упал на землю. Взметнулись и замелькали конечности — ему в спину со всего маху врезался второй, тот, что летел вместе с ним в одном транспортнике. Оба кубарем покатились по грязи, привлекая жутким ором хищников со всей арены. Просто чудесно! Если бы Шейн не был так занят опорожнением собственного несчастного нутра, он бы определенно высказал свое мнение насчет этих идиотов. Устроили здесь передвижной банкет!

Дернувшись, Шейн с отвращением шарахнулся от протянутой фляги с водой, но если уж говорить честно, ему показалось, что на пальцах, сжимающих флягу, три когтя.