— Как это — не видать? — не понял Мелок.

— А так. Расстроилась бедняжка и ушла неведомо куда. Сам же показал своим приятелям, как в чудесные странствия отправляться.

— Что-о? — подпрыгнул Мелок. — Да ведь она ничего в чудесах не смыслит! Пропадёт!

— Я и говорю — пропадёт. Ночью-то всё плакала, плакала. «Проиграла я колпачок! — говорит. — Куда я теперь без колпачка? Он у меня был почти что мраморный!» Тут я возьми и скажи ей: мраморный всё же не в пример лучше. Покрасивей будет. Ну, она, конечно, сначала заспорила, а потом спрашивает: «А можно мне из мрамора новую шляпку сделать?» — «Из мрамора всё что хочешь сделать можно», — говорю. Помнится, пошла она тогда вот к этому вашему... к головастому пошла, к дядюшке Глобусу.

— Ве-ерно! — покачал головой дядюшка Глобус. — Вспоминаю. Я спал, а Ручка меня растормошила и что-то про мрамор спрашивала. Я ей сказал спросонок... По-моему, я говорил... м-м... — Дядюшка Глобус сосредоточенно наморщил Северную Атлантику, безуспешно пытаясь вспомнить, что же именно говорил он Ручке.

— Нет, — сокрушённо вздохнул он. — Но, кажется, я всё-таки что-то говорил.

— «Что-то», «кажется»! — рассердился Мелок. — Да проснитесь наконец! Ведь Ручка в любую минуту может погибнуть...

— Ага! — торжествующе скрипнул Глобус. — Вспомнил! Я ей сказал, что «мрамор» по-древнегречески звался «мармарос». Он дал название острову Мармара, где этот прекрасный камень с незапамятных времён добывался для замечательных греческих мастеров. В свою очередь, благодаря острову Мармара целое море стало называться Мраморным. Ну, и потом...

— Ну, что потом? — торопил Мелок.

— Потом я сообщил, что Мраморное море находится по соседству с Чёрным, и назвал точные координаты этого острова. Это у меня совершенно автоматически вышло...

— Так оно и было! — снова забулькала Чернильница. — А выяснив, что ей надо, ваша Ручка нарисовала на столе рамочку, а в ней остров с названием и этими самыми ко... ко...

— Координатами, — подсказал дядюшка Глобус, — то есть указаниями широты и долготы.

— Вот именно! — отозвалась Чернильница. — А потом она уселась на нарисованный остров и стала ждать. Рамочка-то была раньше нарисована, вот и высохла она раньше. А как не стало рамочки, так и Ручка исчезла. Прямо на глазах и пропала.

— Всё ясно! — воскликнул Мелок. — Без нас ей назад не вернуться. Немедленно в путь, если ещё не поздно!

Мелок торопливо начертил на доске гористый, поросший кустарником остров, о прибрежные скалы которого разбивался прибой.

— Стирай! — отрывисто скомандовал он Тряпке.

Тряпка немедленно принялась за дело, и через несколько минут спасательная экспедиция поднималась по выбитой в камне раскалённой солнцем тропинке. Тут и там между сверкающими на солнце утёсами виднелось море. По уступам гор спускались виноградники, ниже густо зеленели оливковые рощи. Ещё ниже, по берегам небольшой бухты, виднелись земляные крыши рыбацких хижин, плоские каменные домишки.

— И где её тут искать, эту гордячку? — бормотал Мелок.

Тряпка и Глобус поднимались молча.

Неожиданно перед ними открылась широкая площадка, посреди которой возвышалось небольшое, но удивительно красивое строение. Восемнадцать стройных белоснежных колонн поддерживали двускатную крышу. Над входом в здание, на широком треугольном щите были высечены из камня люди с лошадиными телами и воины с короткими мечами.

Прямо перед широкой лестницей высилась статуя могучего бородатого старца с трезубцем в руках. У ног его лежал каменный дельфин. На ступеньках лестницы стоял бронзовый треножник с чашей, из которой поднимался ароматный дымок.

— Храм древнегреческого бога моря Посейдона, — объяснил Мелок своим спутникам, поражённым красотой здания. — И, между прочим, всё это мрамор.

В эту минуту из храма вышел, опираясь на посох, седой старик в белоснежной, свободно падающей одежде, закреплённой на плече бронзовой пряжкой. Волосы старца поддерживал серебряный обруч.

— Ещё не хватало, чтобы мы попали в руки к древним грекам! — проворчал Мелок. — То-то они удивились бы, увидев вас, дядюшка Глобус! Ведь мы перенеслись почти на два с половиной тысячелетия назад, в прошлое. Люди того времени не только не знали бумаги, из которой вы сделаны, — они даже не подозревали, что земля круглая. Но шутки в сторону. Нужно идти в обход этого храма.

После часа блужданий в колючем кустарнике путешественники услышали громкие удары металла о камень. Крадучись, они двинулись на шум и неожиданно вышли к краю невысокого обрыва. Поражённые открывшейся перед ними картиной, путники замерли. Совсем близко внизу, на ступенчатых склонах широкой белоснежной котловины, работали десятки полуголых людей в медных ошейниках. На их блестевших от пота смуглых, коричневых и почти чёрных телах виднелись шрамы. Люди были удивительно не похожи друг на друга. Одни были светловолосы и высоки ростом, другие коренасты и плосколицы. Лица третьих украшали чёрные вьющиеся бороды...

Среди работавших бродило несколько человек в коротких белых одеждах, с маленькими мечами на поясе и бичами в руках. Поодаль в тени старого каштана играли в кости три воина. Круглые щиты и блестящие бронзовые шлемы, похожие на каски пожарных, лежали рядом. На воинах были надеты кожаные, обшитые медными пластинками нагрудники и смешные белые юбочки.

Внезапно один из работавших на каменистом уступе людей отложил в сторону молот и направился к кустам, где притаились путешественники. В нескольких шагах от куста он остановился и, подняв высокий глиняный кувшин, стал пить.

— Обратите внимание на ошейник! — прошептал Мелок товарищам. — На нём написано: «Держите меня, я убегаю».

— А зачем его держать? На игру вроде бы не похоже! — недоумевала Тряпка. — Может, этот ошейник для украшения?

— Ничего себе украшение! — поёжился Мелок. — Страшнее, пожалуй, не придумаешь. Ошейники этим людям надели навечно, до самой смерти. Ведь это рабы!! Попробуй скройся, если на тебе висит объявление, что ты не человек, а всего-навсего чьё-то живое орудие труда!.. Да, да, именно орудие труда, — повторил Мелок изумлённым спутникам, — которое продаётся, покупается, иногда гибнет от слишком тяжёлой работы. Но для хозяина и тогда не велика потеря — уж очень дёшевы эти живые машины: немножко еды, соломы для подстилки да палки для управления ими, вот и всё!.. Этих людей, а также десятки тысяч других несчастных захватили греческие полководцы во время кровавых походов. Для чего? А вот для чего. Рабы были самым главным богатством государств древности. Чем их больше, тем сильнее становилась страна. Ведь это они строили неприступные крепости, города, дворцы, пробивали дороги, пахали землю. Ну, а с теми из них, кто пытался бунтовать, хозяева жестоко расправлялись.

Между тем раб, пивший воду, опасливо оглянулся и, подняв кувшин, стал поливать свою обожжённую солнцем спину. В этот момент из-за скалы к нему не спеша подошёл человек в белой одежде и лениво взмахнул тяжёлым бичом... На тёмной коже вздулся белый рубец. Так же не проронив ни слова, надсмотрщик сложил бич и медленно побрёл назад.

— Уж-ж-жасно! — проскрипел дядюшка Глобус.

— Ух, так бы и стёрла эти издевательства! — дрожа от гнева, прошептала Тряпка. — Может, стереть, а? Я мигом...

— Прошлого не сотрёшь! — пожал плечами Мелок. — Так было, и тут уж ничего не поделаешь.

— Уйдём отсюда! — бормотал дядюшка Глобус, обхватив свою голубую голову руками. — Уйдём.

— А Ручка? — с укоризной отозвался Мелок. — Пусть пропадает?

— Где её в этих камнях отыщешь! — безнадёжно махнула рукой Тряпка. — Да и тут ли она?

— Должна быть тут! И море, и остров, и время — всё сходится.

...Путники притихли. Раскалённая солнцем котловина звенела от ударов металла о камень.

— Из всех слов для раба самым страшным было «каменоломня», — произнёс Мелок, опёршись о корень колючего держидерева. — Вот эти самые скалы станут со временем стройными колоннами, гладкими, как зеркало, плитами. Они поплывут на кораблях в города Греции и её колонии, чтобы превратиться там в прославленные храмы, театры, дворцы... Вообще-то в Греции было много мест, где добывался мрамор. Самым лучшим считался камень с острова Парос. Этот белый, нежный, словно светящийся изнутри мрамор шёл главным образом в мастерские скульпторов и был очень дорог. Уж очень трудно было вырубить в тонком пласте глыбу нужной величины, да и мрамор этот приходилось далеко возить на кораблях.