Веласкес оскорбился:

— Мы два месяца тренировались!

Ядвига уронила надменно:

— Мы, на своих уровнях, лучшие бойцы клана!

Пришлось миролюбиво поднимать руки:

— Только не лопните, ишь, напыжились. Сейчас все и выясниться.

— Гляди, — прошипела Ядвига с ненавистью, — сам не слейся в первую минуту.

Дальше препираться не было возможности. Мы подошли к коням, молодецки взлетели в седла. Скакуны нам достались одинаковые: низкорослые, толстоногие, с полными бешенства красными глазами. Впрочем, у соперников были такие же.

Под моей рукой конь двинулся на середину Арены. Туда же направили саврасок и «Самураи».

— Как драться будем?

— На наших уровнях, — надменно ответила Ядвига, — нужно брать Спецификациями. «Самураи» поголовно — «Убийцы». Так что опасайтесь критов даже в бою на копьях. Потом Веласкес быстро отходит, а мы наоборот — срываем дистанцию и топчем конями. Главное — не увлекаться. Помни, «Убийцы» это мастера точечных, игольчатых атак. Едва зазеваешься — влепят крит.

Я кивнул, вспоминая уроки фехтования в Монастыре смерти. Бродяга не раз и не два показывал различные тактики боя против «Убийц». Нужно сказать, из всех уроков я вынес только одно — какая ни была бы спека, решает все скилл. Попадется нуб — никакой «Убийца» не спасет.

— А если нам нужно будет сделать что-то быстро: уйти или закружить — меняем облик, — продолжала менторствовать Ядвига. — Но лучше прикончить их без этого.

Я вспомнил «другой» облик Ядвиги — белоснежная волчица, и мысленно согласился. Оборотничество это лучший способ быстро сменить направление и прийти на помощь товарищу, но никак не задамажить врага.

— Понял, красавица, — весело отозвался я, хотя по телу прошла волна озноба. Все-таки, моя вторая спека не располагала к поединкам. — Все сделаем, как скажешь.

Ядвига взглянула оценивающе, но промолчала.

На середине Арены, где забор, специально для боя командой, оканчивался свободным пространством, я придержал коня. Трое противников подъехали и ответили тем же.

Голос глашатая прозвенел над нами:

— Противники приветствуют друг друга, чтобы уже через минуту сойтись в кровавом поединке!

Вперед выехал шибздик в доспехе, бзизжй его панцирь покрывали ритуальные японские рисунки. Он взвизгнул:

— Кто из вас Серый Лис?

Я тронул повод, конь сделал пару шагов вперед.

Шибздик подбоченился:

— Я Дин Чонг, глава клана «Самураи Белой башни»! И я считаю, что клан «Волки Утгарда» покрыл себя позором, призвав в свои ряды грязного и продажного наемника. Мы исправим ошибку ваших недальновидных стратегов и уничтожим вас! Я — Дин Чонг, я лично убью тебя, Серый Лис!

— Слышь, пинг-понг, — усмехнулся я, — не надорвись. Уничтожалка не выросла, зайцы рисовые.

«Самурай» набычился, в прорези шлема раскосые глаза превратились в щелочки.

— Ты ответишь за свои слова!

Я крикнул, разворачивая коня:

— Еду, еду, не свищу…

Ядвига ухмыльнулась и закончила:

— Как поймаю — не спущу!

— Умничка, — похвалил я, чувствуя, как визгливые ругательства Дин Чонга разжигают в груди пожар.

«Скоро, скоро напоим жажду крови…»

Конь подо мной едва ли не рычал, я гнал его к стартовой точке. Скакун тряс гривой, фыркал, широко раздувая ноздри. В красных глазах разгорался боевой огонь. Я ощущал, как под седлом играют могучие мышцы, перекатываются, будто оглаженные водою камни. И задор пета передавался и мне.

— Они могут сменить цели, когда поскачут с копьями! — крикнул я, разворачивая коня у края забора. — Так что смотрите в оба!

Шугаясь озлобленного коня, что уже рыл копытами песок, подскочил слуга, подал копье. Я перехватил одной рукой, взвесил — тяжелое. И не скажешь, что «игровое».

На другом конце Арены выстроились «Самураи», перехватили копья. Тут же возник новый голос, я узнал Одноглазого Ворона, главу «Волков»:

— С благосклонной помощью Странника явились на Турнир те, кто желает восславить Воина. Пусть будет так. Добрая драка лучше плохого мира!

Взревела толпа, затопали на трибунах, кто-то прокричал нечто подбадривающее, другие сыпали проклятиями и матами. Лишь трубы герольдов все перекрыли.

Я проорал, опуская копье:

— Ломаем копья, а следом — хребты! В бой!

Конь подо мной рванулся навстречу врагу со злой радостью. Загудело, в прорези шлема засвистел ветер. Я с трудом удерживал тяжеленное копье, пытаясь, словно дуло танкового орудия, навести на грудь врага. Это оказалось тяжелей, чем я представлял. Кончик деревяхи качался, обзора почти не было, да еще и мышцы стали наливаться свинцовой усталостью.

Навстречу, в облаке пыли и с копьями наперевес, мчались «Самураи». Из-под копыт лошадей взлетал красноватый песок, всадники улюлюкали, словно дикари.

— Лис! — тонко крикнула Ядвига. — Слишком вырываешься вперед! Тебя встретят одного!

Но конь уже не воспринимал команд. Животное словно взбесилось. С порванного удилами рта срывались комья кровавой пены, конь тупо мчал вперед, словно он собирался лбом протаранить соперника.

— Догоняйте! — проорал я. — Чем выше скорость, тем сильнее удар!

Свист ветра перекрыл тяжелый гул копыт. «Самураи» быстро приближались, уже видны полные ненависти глаза Дина Чонга.

— Я растопчу тебя, ублюдок! — завизжал он.

Турнирный забор окончился, мой конь резко рванул левее, переходя на сторону врага. Мелькнули три покрытых белой краской копья, одно нацелилось мне в голову. Не успел я толком сориентироваться, как оно уже ударило в шлем, я пригнулся…

Грохнуло, по голове больно ударило, едва не сломало шею. Зазвенело железо, как при столкновении двух грузовиков…

И тут же меня вынесло на пустое пространство. Я сообразил дико, что все еще сижу на конской спине, только забор теперь по правую руку. На языке солоно, в голове тупой звон. Перед глазами немного плывет.

— Твою мать!

Я обернулся на голос.

Ядвига и Веласкес тоже остались в седлах. У обоих копья сломаны.

Я быстро глянул на противников…

— Черт!