Мы придерживаемся мнения, что к 1917 г. казачество было одним из сословий российского общества - профессиональным военным сословием, подобно тому как в допетровскую эпоху профессиональным военным сословием были стрельцы.

Как сословие казачество обладало культурным своеобразием, было до начала ХХ века вполне жизнеспособно и представляло собой часть многонационального народа нашей страны: как известно, казаками были не только русские по этническому происхождению, но и население некоторых (большей частью приграничных) областей принималось государством в казачью службу и обретало соответствующие сословные права.

Но если говорить о вооруженных силах государства Российского в период после становления Российской империи, то отдавая дань уважения ратному труду казачества, всё же следует признать, что военной элитой казаки не были. Элитой вооруженных сил в составе всех родов войск были гвардейские части, которым отдавалось предпочтение в комплектации лучшим (по понятиям высшей власти империи) личным составом и вооружением. Казаки же были одним из видов кавалерии - одного из родов войск, и не могли заменить собой ни в мирное, ни в военное время все вооруженные силы государства: пехоту, артиллерию, флот, прочие виды кавалерии, где были свои, в том числе и казачьи, гвардейские части - воинская элита каждого рода войск.

Соответственно высказанному в современных условиях все попытки представить казачество как «этнос», как особый народ представляют собой одно из выражений политики, алгоритма «разделяй и властвуй». И потому, хотя такого рода измышления греют себялюбие некоторой части российского общества, вспомнившего о своих действительно казацких корнях либо примазывающихся к казачеству, но объективно попытки изобразить казачество народом-этносом одинаково направлены и против потомков былого казачества, и против остального народонаселения России.

Теперь изложим, как мы понимаем историю казачества. Мы не претендуем на детальность, а только обратим внимание на то, что было обще для всех казачьих областей Российской империи, если в истории каждой из них был характерный этап. Таких характерных и исторически значимых этапов можно выделить пять, хотя не во всех из имевшихся в России десяти [38] казачьих войск (земель) все они наличествовали в их последовательности и полноте черт:

· возникновение казачества в каком-то регионе из местного и пришлого, большей частью славянского, населения и его самостоятельное существование;

· вхождение населенных казаками земель в состав государства Российского на особых правах;

· участие в военных делах Российской империи в XVIII - начале ХХ веков;

· участие казацких войск во внутренней политике империи;

· судьба в период гражданской войны и в первые годы после её завершения.

Традиционно историческая наука начинает отсчет истории казачества с XIV века, когда Золотая Орда уже распалась на несколько самостоятельных государств, продолжавших деградировать, а государство Московское стало усиливаться и распространять свою власть на земли, соседствующие с бывшим удельным княжеством Московским. Процесс усиления государства Московского сопровождался усилением того порядка внутрисоциальных отношений, который к концу XVIII века достиг наивысшего своего развития и получил название крепостное право.

Деградация сопредельных с тогдашней Московией орд и ханств, при отсутствии границ в их современном виде (контрольно-следовая полоса, постоянная охрана на всем протяжении, контрольно-пропускные пункты и таможни в местах разрешенного перехода и т.п.) создавали условия, в которых те, кого тяготило развитие крепостного права убегали в порубежье, где оказывались одинаково вне юрисдикции как Москвы, так и сопредельных ей государств. В порубежье Московии, конечно и до XIV века было какое-то население [39], однако беглое из Московии в прошлом крестьянское население со временем стало количественно преобладать, поглотило и ассимилировало коренное, определив культуру казачества.

Жизнь в порубежье и крестьянское прошлое в Московии большинства основоположников казацких родов определили и жизненный уклад казачества: профессиональное ведение сельского хозяйства (хлебопашество и скотоводство, в зависимости от природных условий) и военное дело, доведенное также до профессионализма. Без военного профессионализма в порубежье, т.е. вне юрисдикции и силовой защиты какого-либо государства, заниматься хозяйством было невозможно, поскольку охочих завладеть и имуществом, и самими его владельцами (чтобы и их обратить в имущество - рабов) среди соседей (в том числе и государственно организованных соседей) хватало.

Через эти же земли порубежья пролегали пути международной торговли тех лет, и они дали еще один промысел для местного населения - рэкет в отношении торговых караванов: либо вы платите и мы вас охраняем от казаков-разбойников (это гласно); либо вы следуете со своим товаром на свой страх и риск, а мы - казаки-разбойники (это по умолчанию).

Если торговля в силу каких-то причин хирела, то казачество могло и само нанести визит к соседям: в Турцию с набегами регулярно, примерно также как поморы Севера на промысел, ходили казаки Запорожской сечи; а в Персию, может быть и не столь регулярно как запорожцы, ходили казаки Дона и низовьев Волги. Казаки того времени совершали набеги и на внутренние торговые пути самой Московии [40], не имея особых причин отличать её от Персии и в Турции.

Последнее обстоятельство ставило Московское правительство, точно так же, как и правителей Турции и Персии перед необходимостью решить проблему отношений с казацкой вольницей в порубежье. Вариантов решения такого рода проблем история знает два: либо выжечь “разбойничьи гнезда” огнем дотла и впредь не допускать их возобновления, либо как-то сторговаться и придать бывшим “разбойникам” какой-то социальный статус, одинаково признаваемый и разбойничьими атаманами, и поддерживающей их вольницей, и своим правительством.

Первое оказалось военно-технически невозможным ни для Московии, ни для Турции или Персии, а тем более - для сибирских ханств, едва выбиравшихся в то время из каменного века. Но второй путь был открыт только для Московии, прежде всего, в силу общности этнического происхождения и вероисповедания “разбойников”, бежавших в порубежье, и более или менее лояльного сложившемуся строю населения в границах самого государства. Такой общности конкуренты Московии за власть в порубежье не имели, что и решило исход дела.

Турция была бы не против решить эту проблему и в свою пользу, но когда султан предлагал казачеству нечто подобное, то ему в ответ даже не всегда отправляли письмо, написанию какого посвятил свою картину И.Е.Репин. Но письма близкого содержания казаки писали и царю московскому: как-то раз, не согласившись с распоряжениями царя, казаки низовий Волги и Дона казнили царёва посланника и отписали царю, что тот - вор и изменник, за что они - верные царёвы слуги - и отрубили ему голову [41]. В отличие от султанов цари всё же, в конце концов, с казачеством смогли сторговаться, вследствие чего бывшие порубежья вошли в границы государства Российского, а их население стало одним из сословий общероссийского многонационального общества. После этого казачество существовало в России как сословие до 1920 г., когда оно и было упразднено.

В наши дни кроме того полезно знать, что в связи с изменением характера войны к началу ХХ века первый проект упразднения казачества как сословия разрабатывался правительством Российской империи в период с 1909 г. до начала первой мировой войны ХХ века: т.е. Советская власть осуществила то, что уже витало в воздухе и что царское правительство не успело осуществить в силу не зависящих от него обстоятельств.