В России эта однозначная обусловленность, если в психологии общества когда-либо и существовала (в чём мы сомневаемся), то к настоящему времени в силу разного рода исторических и психологических причин она не преобладает в повседневной трудовой деятельности.

Наиболее ярко это проявляется в службе быта: отношение к делу и качество произведенной работы вызванного на дом ремонтника определяется не его реальной квалификацией и предложенной ему оплатой (включая и сверх той, что он уже получает по месту работы), а его отношением к тому человеку, для кого он делает заказанную работу. Симпатичному ему человеку он сделает даже то, что не входит в заказ за “спасибо”, а если что-то не доделал, то придет сам, когда сможет это сделать; а “плохому” и заказанное сделает кое-как, а сверх того возьмет и на “магарыч” по максимуму без стеснительности.

В творческих областях деятельности, таких как наука, учительствование, врачевание, картина примерно такая же: истинный умелец может оказаться неприметным нетитулованных специалистом, работающим за минимально возможную по штатному расписанию заработную плату, но под его неформальным влиянием может находиться всё дело в большом коллективе; а в случае его ухода из коллектива сверкавшие вокруг него “светила”, преуспевшие в стяжании формальных знаков отличия (диссертации, должности, почетные звания и т.п.), внезапно оказываются неспособными к плодотворной деятельности.

И более того, множество халтурщиков, не обладающих квалификацией, в России выходят на рынок с предложением разного рода услуг и продуктов, предлагая потребителю прейскурант на уровне высших стандартов качества: Почему? - Просто у них такие запросы. И особенно это касается светил медицины, обществоведения, экономики: результат деятельности “светил” в этих областях с точки зрения потребителя далеко не всегда соответствует ожиданиям, обусловленным высочайшими регалиями. И в то же самое время на порядки превосходящий дорогостоящую халтуру уровень качества может быть предложен другим исполнителем, подчас без высоких регалий, за весьма умеренные цены.

То есть в России взаимная обусловленность “зарплата - квалификация”, “цена - качество продукта” далеко не определённа, что исключает опору на эту зависимость при управлении коллективной деятельностью людей через доминирование в сфере формирования платежеспособности на основе ростовщичества.

Отношение человека к порученному ему делу и его результат в России определяется не предложенной ему зарплатой, не реальной квалификацией исполнителя, не трудовым соглашением или нарядом на выполнение работ, контрактом и т.п., а настроением человека, его отношением к личности непосредственного начальника и всего множества вышестоящих начальников до главы государства включительно и выше до Господа Бога [22]; тем как человек чувствует и понимает “общее дело”, в котором он участвует, и его результаты. Если он чувствует, что вынужден участвовать в деле ему глубоко чуждом и противном, то он внесет в него свою лепту так, что дело зачахнет или развалится.

В условиях господства такой психологии невозможно сформировать из индивидов коллектив, производящий товарную продукцию наперед заданного стандартного уровня качества, если опираться на принципы западного индивидуализма, когда производственный коллектив слагается из сертифицированных [23] специализированных функциональных блоков (“винтиков” - как раз то, чём обвиняли сталинизм), каждый из которых характеризуется и управляется его стоимостью. А именно эти принципы свойственны управлению многоотраслевым производством (и обществом в целом) через ростовщический кредит:

В контракте оговорены должностные обязанности, зарплата, премии, привилегии, льготы и штрафы, а всё остальное не касается трудовых отношений работодателя и каждого из множества составляющих коллектив носителей квалификации и профессиональных навыков, привлекаемых работодателем в фирму.

В условиях России это всё не обязывает большинство ни к чему более, чем просто присутствовать на работе оговоренное в контракте время. Но и со стороны работодателя российского происхождения соблюдение письменно зафиксированных условий контракта (а также и законодательства) по всем его пунктам столь же необязательно (да и невозможно в нынешних условиях), как и со стороны нанятого на работу. Необязательно и выполнение своих обещаний народу и государственной властью всех её уровней.

И в случае нарушения тех или иных пунктов одной из сторон, вторая в подавляющем большинстве случаев не обратится в суд. К обоюдному согласию сторон всё будет решено как взаимное молчаливое признание баланса взаимных поблажек при обоюдном нарушении письменно зафиксированных норм контракта, должностных инструкций и т.п. бумаг; при невозможности прийти к обоюдному согласию в короткие сроки, будет происходить затяжная борьба личностей в процессе и средствами их должностной деятельности, которая безусловно будет сопровождаться ущербом для самой деятельности, протекающей в общественном объединении труда [24]. Причем работодатель, как личность, далеко не всегда прибегнет к увольнению строптивца, даже имея к тому законные основания, поскольку может пребывать от него в какого-либо зависимости как администратор - от невозможности найти замену специалисту до нежелания участвовать в судебном разбирательстве, поскольку и сам нарушал как законодательство, так и свои должностные права и обязанности, оговоренные в контракте; не говоря уж о личностном желании одержать верх психологически: дожать строптивца и сделать из него удобного подчиненного.

При господстве в обществе такой психологии, законодательство в нём не может выполнять роль идола-арбитра, от имени которого “независимая” армия “служителей закона”, несущая в себе ту же психологию, вещает общественно приемлемую “истину”. Эта психология употребления в личностных интересах средств общественной в целом значимости приводит к тому, что юридическая практика в целом на протяжении веков в России описывается пословицей «Закон, что дышло [25], - куда повернул, туда и вышло.»

То есть психология России не приемлет взгляд на законодательство как на карту “линий фронтов в войне всех против всех”, хотя многие россияне и участвуют в этой войне, которая в России также ведется без апелляции к писаному закону. Господствующей в России психологии свойственно, и это выражено в приведенной общеизвестной поговорке, смотреть на законодательство как на средство управления общественной в целом значимости, которое, однако, в обществе всегда находится в чьем-то личностном распоряжении; то есть оно подчиненно нравственно обусловленному произволу личности, применяющей нормы закона к тем или иным житейским ситуациям исходя из своей реальной, а не показной нравственности.

Но то же касается и личностей, пребывающих в органах законодательной власти, по своему общественному положению разрабатывающих нормы закона и придающих им силу действующего закона: законы и каждая из их статей пишутся, принимаются и отвергаются по произволу, который действует в границах нравственно обусловленных концепций общественного устройства жизни множества людей, различие которых проявляется в жизни всего общества при применении одних и тех же законодательных норм разными людьми подчас к одним и тем же житейским ситуациям.

Именно по этой причине и разрешение неопределенностей и противоречий в ныне действующей Конституции России в вопросах «совместного ведения» регионов и центра (а так же и в других вопросах) не приведет к столь желанному для многих “интеллигентов” результату: «жить мирно и спокойно в соответствии с Основным законом».

Кроме того, если на Западе идеал личностного самоутверждения в профессиональной области пропагандируется как высший смысл жизни [26] человека, то в России утверждение человека в профессиональной области неприемлемо в качестве смысла жизни. Смысл жизни всегда в чём-то ином, а высокое мастерство (профессионализм) в какой-либо области деятельности - только средство для воплощения этого внепрофессионального смысла в жизнь или средство обеспечения заработка для поддержания существования в случаях, когда смысл жизни человек реализует в “хобби”. Это воззрение отказа от подчинения человека сиюминутной прагматичности нашло выражение в стихах М.Ю.Лермонтова: