Он говорит:

— Теперь о корабле, на котором я плыл. Транспорт не имел названия. На борту были цифры. Белые цифры на сером корпусе. Какие, я не запомнил. Я долго плавал в холодной воде, а это не способствует укреплению памяти.

— Погодите! Что же, корабли конвоя не подбирали людей с торпедированных судов?

— Не знаю. Скорее всего, нет. Там такое творилось!… Мне кажется, уцелевшие транспорты увеличили ход, чтобы быстрее уйти от опасного места.

— Как же вы спаслись?

— Конвой был атакован, когда смеркалось. Несколько часов я провел среди обломков, которыми кишела вода. На мне был надувной жилет, и я подобрал еще один.

— Где это произошло?

— Полагаю, в Баренцевом море.

— А вы представляете, где сейчас находитесь?

— В общем, да.

— Путь из Баренцева моря к нам вы проделали на своем надувном жилете?

Карцов улыбается шутке Абста.

— Этот путь я проделал на борту судна, которое спасло меня. Я и еще несколько человек были подобраны британским госпитальным судном. Как оказалось, оно шло в эти воды. Насколько я мог понять из разговора матросов, где-то здесь расположена военно-морская база союзников.

— Как вы снова очутились в воде? Что стало с судном?

— Его тоже торпедировали.

— Торпедировали госпитальное судно?

— Да, и сравнительно недалеко отсюда.

— Немецкие подводники потопили госпитальное судно, которое несло отличительные знаки?

— Судно имело огромные кресты на бортах и на палубе, и тем не менее получило в бок две торпеды. У вас, вероятно, есть возможность проверить мои слова. Ведь это произошло совсем недалеко. Впрочем, я не сказал, что торпеды были немецкие. Разумеется, я их не видел. Но через четверть часа после гибели судна, когда я барахтался в воде, появился самолет. В километре от меня он сбросил в море бомбы. Кого он бомбил? Вероятно, подводную лодку.

— Чей самолет?

— Не знаю. Мне было не до него. Я был занят тем, что поддерживал оглушенного взрывом человека. К счастью, он быстро оправился… Простите, рассказывать дальше? У вас столько иронии в глазах…

— Продолжайте.

— Как вам угодно. Итак, неподалеку мы увидели перевернутую шлюпку. Нам удалось поставить ее на киль. Оказалось, что это спасательный вельбот. Он был полон воды, но воздушные банки держали его на плаву… Вот и все. Остальное сделали течение и ветер.

— Вас пригнало сюда?

— Скалу мы заметили ночью, при свете луны. До нее было километров пять. В вельботе не имелось весел, его несло мимо. Наши силы были на исходе, но мы все же решили пуститься вплавь. В воде вскоре потеряли друг друга: зыбь, темнота… Дальнейшее вам известно.

— Выходит, вы были не один?

— Выходит, так.

— Кто же был ваш спутник?

— Врач, — отвечает Карцев, выкладывая свой главный козырь. — Один из врачей госпитального судна. Англичанин. — Он выдерживает паузу. — Индиец по происхождению.

Снова запутавшись в цепочке, попугай висит вниз головой, отчаянно хлопает крыльями и кричит. Но Абст не обращает на него внимания. Он направляется к шкафчику у стены, шарит по полкам.

Карцов тоже встает, освобождает лапки попугая, сажает птицу на жердочку. Уголком глаза он видит: Абст развинчивает круглую белую коробочку.

— Как звали индийца?

Карцов не торопится с ответом.

— Имя вашего спутника? — повторяет Абст, возвращаясь к столу.

Допрашиваемый морщит лоб, щурится. Нетерпение Абста столь велико, что неожиданно для самого себя он произносит:

— Рагху…

— Рагху Бханги! — кричит Карцов. Он хватает Абста за руки, всматривается в глаза. — Вы назвали его! Боже, какое счастье! Он здесь, он подтвердит все!…

Абст молча глядит на Карцева.

Восьмой день пребывания Карцова в подземелье Абста.

Как обычно, обед приносит Глюк. Но еды на этот раз слишком много. И — две кружки кофе.

Поставив поднос на столик. Глюк извлекает из кармана штанов широкую плоскую флягу, пододвигает ногой табурет и садится.

— Буду есть с вами.

— В хорошей компании обед кажется вдвое вкуснее, — улыбается Карцов.

— О, да вы мастер на комплименты!

Карцов отмечает: Глюк говорит ему «вы». Знаменательная перемена.

Между тем рыжебородый достает два алюминиевых стаканчика, наливает в них из фляги, поднимает стаканчик.

— Я так скажу, доктор: вы молодчина, что выкарабкались. Другой ноги бы протянул от всех этих передряг. А вы выжили. Будьте здоровы, доктор!

И, запрокинув голову, он пьет.

Карцов следует его примеру.

Они с аппетитом съедают суп, густой, наваристый. В опустевшие миски Глюк накладывает консервированную свинину с картофелем, подливает соус. Ест он жадно и много. Вскоре распускает широкий пояс, на котором висит кобура с пистолетом, а потом и вовсе снимает его и вместе с оружием кладет на пол.

Лязгнула дверь. Входит радист.

— Вот ты где, Густав, — говорит он. — Ну-ка, быстрее к шефу!

— Черт! — ворчит Глюк, выбираясь из-за стола. — И здесь нет покоя!…

Они выходят.

«Слишком поспешно, — отмечает Карцов. — Вот и не заперли за собой, и пистолет забыли на полу».

Опустив глаза, он рассматривает черную матовую кобуру, из которой наполовину вывалился тяжелый армейский парабеллум.

Обойма, конечно, пуста или патроны разряжены. В общем, примитивно…

Вскоре Глюк возвращается. Бросив беглый взгляд на пистолет, он садится за стол, вновь разливает спирт.

— Вот славно, что попали к нам! — весело говорит он и поднимает стаканчик. — Ваше здоровье!

— Прозит, — отвечает Карцов традиционным застольным приветствием немцев.

Он не сомневается в том, что это была проверка. Видимо, Глюк доволен ее результатами. Фашистам не терпится, чтобы новый врач скорее приступил к делу.

— Послушайте, доктор, — вдруг говорит Глюк, — вы где жили в России?

Карцов объясняет.

— Понятно. А Украину знаете? Это правда, там такая земля: палку воткнешь и — растет? Бывали на Украине, доктор?

— Не приходилось.

— Жаль! — Рыжий задумчиво оглаживает бороду. — Ну, а Кавказ? Какова земля на Кавказе? Скажем, где-нибудь у Черного моря?

— Хорошая земля. Кругом сады: виноград, чай, апельсины.

— И апельсины? — удивляется Глюк.

По мере того как Карцов рассказывает о Черноморье, немец все больше волнуется. У него блестят глаза, челюсть хищно выпячена.

— А свиней там можно разводить? — вдруг спрашивает он. — Свиньи, доктор, верный доход, уж я знаю!

Рыжий развивает свои планы. Каждому, кто хорошо воюет, фюрер обещал землю и работников на востоке. Можно обосноваться, где только захочешь. Лично он решил было остановить выбор на Украине. Но коли так благодатен Кавказ, то и думать нечего: Кавказ у теплого моря. Только бы побольше работников!

— Уж я заставлю их повозиться с землей! — ухмыляется Глюк. — Уж они у меня поработают!…

Через день Карцова вновь конвоируют к Абсту. Здесь все как прежде. Только насест с попугаем накрыт полукруглой корзиной, обтянутой тканью. Попугай спит.

— Вас ждет добрая весть! — торжественно провозглашает Абст. — Властью, данной мне фюрером, объявляю вас воином германского рейха. Прочтите бумагу и подпишите.

Карцов читает вслух:

— «Я клянусь: я буду верен и послушен фюреру германской империи и народа Адольфу Гитлеру, буду соблюдать законы и добросовестно выполнять свои служебные обязанности, в чем да поможет мне господь».

Карцов позволяет себе секунду поколебаться, потом размашисто подписывается под присягой.

Абст отодвигает бумагу в сторону.

— Ну, вы довольны?

— Доволен, — сдержанно говорит Карцов.

— Не очень-то, если судить по вашему тону.

Карцов молчит, выжидая, что будет дальше.

— Для прохождения службы отправитесь на родину. Там получите назначение. Снаряжение, оружие — тоже там. У нас всего этого не хватает.

— Когда же меня отправят?

— С первым транспортом. Вероятно, скоро. Сроков назвать не могу: война, а мы так далеко от своих…