Глава 2 Военнопленный

Дня три, наверное, прошло, прежде чем моё терпение окончательно лопнуло. Рацион из полностью растительной пищи, ужасная сырость, странные звуки и холод сделали своё дело. О каждом из этих зол можно даже кратко рассказать: Кормили здесь горькой гадостью, похожей на зелёное месиво, приправленное опилками или более крупными кусочками древесины. Сырость объяснялась только лишь расположением темницы — под землёй, но лучше от понимания этого не становилось. Громкие и тихие — самые разные звуки доносились из дальних концов темницы, где даже факелы не горели. Стоны — ещё не самое жуткое, из чего они состояли. Холод пробирал от той же сырости. Наконец, вся моя одежда, в том числе и пальто, которое мне любезно оставили, за всё времяпрепровождение превратились в тяжёлые мокрые тряпки. В общем, в то время, пока находился в темнице, я копил злость.

"Что ж, ялы, — крутилась у меня мысль. — Придёт время — пожалеете!" — и с каждым разом терял уверенность, вслух я это сказал или нет.

А я ещё пыток ждал! Это и есть самая настоящая пытка — сидеть здесь и помирать от холода!

"Надо от сюда выбираться" — решил я однажды ночью. Ну, вообще-то эта гениальная мысль посещала меня и раньше, но своего апогея она достигла именно сейчас.

Имелась, только, одна небольшая, но непреодолимая проблема: Чтобы выйти, нужно открыть дверь, а ключ мне, как на зло, не выдали. Те, кто ходил "кормить" меня при себе не имели ничего кроме новой миски со свежими зелёными субстанциями — должно быть, меры предосторожности тут зашкаливали так же, как и сырость в воздухе.

Осмотрев решётку глазом инженера, я ничего особенного не увидел. Тонкие прутья-треугольники, отлитые в форму и скованные между собой через отверстия гвоздями. Пять колец-петель, приделанных кузнецами. Они надевались сверху на пять штырей в раме и давали возможность открывать дверь наружу. Собственно, именно в них я и обнаружил одну слабость, которой можно воспользоваться. Петли не ограничили сверху, а сваривать уже на построенном никто не стал. Впрочем, умели ли тут?

Взявшись за прутья, я приложил усилие наверх, но дверь поднялась только на миллиметр, издав при этом громкий скрип. Когда ялы его открывали, чтобы впустить меня, он же заставил меня вздрогнуть изнутри.

Всё-таки, я немного недооценил тяжесть решётки, но так или иначе, прогресс появился, и его следовало чем-то зекрепить. В комнате я не нашёл ничего твёрдого кроме деревянной тарелки, в которую мне накладывали "пищу". Подложив её под едва снова неупавшую дверь, я, удовлетворённый проделанной работой, улёгся на кровать.

Про это чудо мучительской мысли, кстати, можно отдельно рассказать, потому что кровать здесь — самое ужасное, что могло случиться со мной в темнице. Конечно, я предполагал, что тюремная фурнитура — не фонтан, но лучше бы её вообще здесь не ставили, а заместо постелили шконку или даже просто доски положили. Угораздило же меня плюхнуться на неё в первый же день! Дело в том, что прошлые постояльцы продавили её до железных перекладин, расположенных поперёк позвоночника. Они, не много не мало, врубились мне в спину, оставив болезненные и яркие синяки. Даже сложенное пальто не исправило положение, а "Принц на горошине" провалился в прокате.

Заснуть мне, как и обычно, долго не получалось, поэтому я встал и начал обдумывать, как мне уйти из деревни. Конечно, здесь на казённом пайке можно худо-бедно прожить, но привыкать к таким условиям я стремился меньше всего. Лучше на природе выживать, чесслово! Кроме того, сон от предвкушения побега, так и не спланированного до конца, исчез. По сему я решил потягать решётку ещё. Вдруг повезёт?

Изо всех сил я начал тянуть её вверх и сквозь громкий скрип мне удалось услышать металлический щелчок. Решётку повело куда-то в сторону, и я понял, что дальше тянуть незачем. Всё! Петли свободны, и я, наверное, тоже скоро буду свободен.

Теперь единственным, что удерживало дверь — это засов, но и это больше не было для меня проблемой, потому что решётку удалось немного отодвинуть вперёд и вынуть его вышло даже проще, чем если бы дверь открывали ключом. Но я рано радовался: передо мной стояла ещё одна весьма трудная задача — выйти из подземелья, далее выйти из деревни, попробовать пробраться через лес, или двигаться по дороге, огибая других путешественников по широкой дуге. А "Куда", "Сколько" и "Где" — это всё по ходу дела. Хотя, никто не отменял разбой в обществе средневековья.

Выйдя из камеры, я направился в том направлении, где находился выход, но остановился как раз недалеко. В свете факела что-то, что лежало в шкафу, слева от выхода, блеснуло. Когда я подошёл, то увидел там ножик цвета серебра, формой напоминающий каплю и как бы светящийся изнутри голубоватым цветом. Вещ-Док? Да какая, к чертям, разница?! Лишним не будет.

Рука сама потянулась к ножу или, если правильнее, кинжалу и пальцы сомкнулись на тёплой рукоятке. Меня очень удивило, что он почти нисколько не весил, хотя по виду сделали нож из серебра. Пластмассовым его тоже нельзя назвать, а как только я привык к его весу, то открыл для себя, что он невероятно остёр, так как, проверив его пальцем, легко и безболезненно (по первым ощущениям) порезался.

— Чёрт, — ругнулся я негромко.

Долго рассматривать холодное я не стал, поэтому положил нож в карман пальто и пока забыл о его существовании, а палец сунул в рот. Про гигиену мне не было времени задумываться, но для приличия поплевал немного.

Как только я направился к выходу, сзади донёсся страшный звон и скрип. Это перепугало меня, но я смог удержаться от крика и не помчался к выходу. Вместе с этим в камерах зашумели другие заключённые. Оказывается, я поставил решётку так, что она какое-то время ещё балансировала, но в конце концов упала.

— Дерьмо! — процедил я через зубы.

Переведя дух и успокоив сердце после испуга, я очень тихо направился к двери, но на этом злоключения мои не закончились. Дверь находилась уже в метре от меня и начала быстро открываться. Пришлось сразу спрятаться за ней (очень мне повезло, что открывалась она внутрь и в ту сторону, где стоял я,) и из неё вышел один из конвоиров, что проводил меня сюда.

Привлекать его внимание сейчас — в высшей степени глупо, поэтому я затаился и перестал дышать, а как только он вошёл и прошагал на несколько метров в направлении выпавшей решётки, быстро открыл дверь выбежал наружу и так же быстро заблокировал её мощным на вид металлическим засовом. Его я приметил, когда меня вели сюда, и зачем-то начал думать: "Зачем же он такой мощный?" — Вот зачем! Чтобы экстренно заблокировать заключённых.

Судя по реакции, тюремщик сообразил быстро, но недостаточно. Стук в дверь стал первым признаком того, что он понял, что оказался в ловушке. Затем пошёл уже не стук, а долбёжка, я так думаю, всеми частями тела. Так или иначе, дверь сдаваться не собиралась, и я снова смог успокоить сердце и сказал шутливо:

— Ничего, в следующий раз повезёт!

— Эй, выпусти меня! — Сразу потребовал стражник. Как бы он не кричал, его голос очень хорошо заглушался дверью, поэтому мне пришлось подойти ближе и прислониться ухом к ней.

— Ага, мечтать не вредно! Посиди там, не помрёшь!

— Ты не понимаешь!

— Молчать, заключённый! Жрачка днём! — несмотря на мой громкий голос, стены его пропускали не очень хорошо. Удобно, завывания от сюда никто не слышал.

— Аэ... что?! — Осёкся стражник, которого я совсем, наверное, сбил с толку. Его стук тоже прекратился.

— Ладно, шучу! Если найдут, передай, что я не держу на вас зла. Ур-роды!

Стражник не нашёл, что ответить, а я, отлепившись от двери, осмотрел комнату. За время общения с конвоиром особо разглядеть ничего не получилось.

В углу комнаты стоял стол, где лежали какие-то бумаги, а посередине на круглом деревянном диске лежала начатая варёная картошка, а рядом пол-тарелки супа. Ко всему прочему, тут стоял и небольшой глиняный стакан с каким-то ароматным соком.

Объедки, но хоть что-то, что лучше той отравы, которой меня здесь кормили.

— Бон аппетит! — Сказал я сам себе, приступив к первому.

— Что? — Еле донеслось из-за двери.

— Это я не тебе! — Ответил я стражнику каким-то хитрым голосом.

— Слышишь, запиши своё имя!

— Счас! Ещё закую себя в цепи и в рабство продамся. Проблема есть — неграмотный я!

— Тогда назовись, — меня удивила настойчивость стражника.

— Вот ещё! Скажи лучше, у вас тут много человек сидит? — спросил я, понимая, что в этой тюрьме вполне могут быть и сами ялы и карлики.

— Нет, только один.

— Ну, вот и скажи: "Сбежал человек".

Стражник снова замолчал, и больше я его голос не слышал.

Наконец, появились силы, чтобы можно было пройти какое-то расстояние, и как только покончил с трапезой, я встал, сказал "Спасибо" стражнику, отдохнувший и полный сил, отправился на улицу.

"Спасибо дому, а пока не прибили, побежим к другому" — Подумал я.

Как раз, когда я вставал со стула, чтобы отправиться к выходу, я понял, что глупо получилось. Сколько стражников отводило меня сюда? Двое. Скольких я нейтрализовал? Одного. Собственно, его друг уже открывал дверь и не внутрь, а наружу. Он бы сразу увидел меня. Без понятия, каким макаром, но у меня в руках появился деревянный стул, на котором я только что сидел-трапезничал. Теперь за мои действия мозг, видимо, не отвечал вовсе, потому что вошедший ял сразу же отхватил стулом по голове, который сломался и в виде уже отдельных деталей полетел на пол. За ним, вниз, отправился и ял. Нет, други, между своей свободой и вашей жизнью я выберу первое!

Быстро, как мог, я бежал по городу по богатым "каменным" районам. Верхнюю часть разломанной мебели я предусмотрительно выбросил, чтобы лишнего груза не нести.

На улице моросил мелкий дождь, поэтому трава под ногами была сырая и скользкая. Маневрировать сложновато, но возможно. Вспомнился мне даже случай из детства, правда, дело там происходило на некрутом склоне. Так вот, я тогда разбежался и в одно мгновение упал на спину и ладно бы просто остановился, но нет! Прокатившись метров десять с сумасшедшей скоростью, при этом каким-то чудом не порезавшись и не обо что не ударившись, я ещё более не понятным образом смог подняться на ноги и уже по инерции добежал ещё несколько метров. К счастью, сейчас со мной такого не случилось.