«Вряд ли Эмфирио стал бы нелегалом, — рассуждал Гил. — Или, может быть, стал бы? Работал бы честно и тяжело, но отказался бы от пособий?»

«Может быть. Или попытался бы стать мэром Амброя и повысить каждому минимальное содержание».

«А это можно сделать?» — заинтересовался Гил.

Амианте пожал плечами: «У мэра нет настоящей власти, хотя в Хартии он называется «главным исполнительным директором городского управления». По меньшей мере, мэр мог бы потребовать более высокой оплаты наших изделий. Он мог бы настаивать на строительстве фабрик, производящих предметы первой необходимости, которые теперь приходится импортировать».

«Но это значило бы разрешить массовое дублирование!»

«В дублировании как таковом нет ничего преступного или вредного, если оно не подрывает нашу репутацию ремесленников, славящихся ручной работой».

Гил покачал головой: «Собес никогда этого не допустит».

«Возможно. Только если бы мэром стал такой человек, как Эмфирио, дела пошли бы по-другому».

«В один прекрасный день я узнаю, чем кончилась история с Эмфирио! — заявил Гил. — Ведь она чем-то кончилась?»

Амианте скептически кивнул несколько раз подряд, будто подтверждая сомнения, неоднократно зарождавшиеся у него в голове: «Возможно. Но, скорее всего, сказание об Эмфирио — не более чем легенда».

Гил сидел, обхватив голову руками. Через некоторое время он спросил: «И мы никак не можем узнать окончание легенды?»

«В Фортиноне, думаю, она не сохранилась. Если полный текст вообще существует, он, надо полагать, хранится у Историка».

«А как найти этого Историка?»

Амианте, начинавший терять интерес к разговору, принялся затачивать стамеску: «Говорят, что где-то на далекой планете есть Историк, ведущий летопись всех событий, происходящих в населенной людьми части Галактики».

«В том числе событий, происходивших на Хальме и в Фортиноне?»

«Надо полагать».

«А как он узнаёт обо всех этих событиях?»

Нагнувшись над резной ширмой, Амианте уже постукивал киянкой по стамеске: «Очень просто. У Историка в каждой стране, на каждой планете есть корреспонденты».

«Любопытная система!» — заметил Гил.

«Весьма любопытная».

С другой стороны Ондл-сквера, в нескольких шагах вверх по переулку Госгара, за дверью с изображением голубых песочных часов, на мансарде, куда вели четыре крутых лестничных пролета, жила со своей матерью Сонджали Рэйт. Сонджали, девушка невысокая, но грациозная и хорошенькая, могла похвалиться белокурой шевелюрой и невинными серыми глазами. Гил находил ее обворожительной. К сожалению, Сонджали была кокетлива и, прекрасно сознавая преимущества своей внешности, провоцировала безрассудства, то наклоняя голову с соблазнительной усмешкой, то капризно надуваясь.

Однажды после полудня Гил и Сонджали сидели в кафе «Кампари». Гил пытался завязать серьезный разговор, на что Сонджали отвечала бестолковыми развязными шуточками. В довершение ко всему в кафе завалился не кто иной, как Флориэль. Гил нахмурился и сердито откинулся на спинку стула.

«Амианте сказал, что я, скорее всего, найду тебя здесь, — сообщил Флориэль, присаживаясь рядом. — Что вы пьете? «Помардо»? Нет-нет, это не для меня. Официант! Будьте добры, бутыль эдельского вина — белого «Аманура», если найдется».

Гил представил Флориэлю свою спутницу.

«Полагаю, ты слышал новости», — обронил Флориэль.

«Новости? Через месяц, по-моему, выборы мэра. Я закончил новую панель. Сонджали собирается уйти из гильдии полировщиков мрамора и поступить в кондитерское училище».

«Разве это новости? — простонал Флориэль. — Я имею в виду новости! Найона Бохарта отпустили из бригады мусорщиков. Он хочет праздновать, сегодня вечером мы веселимся на славу!»

«Даже так?» — Гил уныло уставился в бокал с вином.

«Именно так. В банкетном зале «Под корявой ивой». Знаешь, где это?»

«Разумеется», — поспешил ответить Гил, не желая выглядеть деревенщиной в обществе Сонджали.

«Это в прибрежном квартале Фёльгера, на реке — лучше я покажу тебе дорогу, а то заблудишься».

«Не уверен, что хочу туда идти, — замялся Гил. — Мы с Сонджали...»

«Она тоже пусть приходит, почему нет? — Флориэль повернулся к Сонджали, пускавшей в ход все свои самые обольстительные ужимки. — Тебе понравится «Под корявой ивой». Вполне респектабельное, но веселое заведение, с великолепным видом на устье реки. Туда часто заходят самые интересные и оборотистые люди города, в том числе многие нелегалы. Даже лорды и леди не брезгуют — инкогнито, разумеется».

«Никогда там не была! Мне так хочется пойти!»

«Твоя матушка рассердится, — ворчливее, чем ему хотелось бы, заметил Гил. — Она тебе не разрешит слоняться по тавернам».

«А ей об этом знать не обязательно! — заявила Сонджали с поразившей Гила нахальностью. — Кроме того, как раз сегодня вечером она занята — обслуживает торжественный ужин гильдии».

«Прекрасно! Замечательно! Превосходно! — Флориэль всецело одобрял намерения спутницы Гила. — Пойдем все вместе».

«Что ж, раз уж на то пошло... — раздраженно пробормотал Гил. — Надо полагать, ничего другого не остается».

Сонджали возмущенно выпрямилась и расправила плечи: «Как это понимать? Если тебя настолько смущает перспектива показаться в моем обществе, я могу никуда не ходить!»

«Ничего подобного у меня и в мыслях не было! — запротестовал Гил. — Не следует приписывать мне то, чего я не говорил».

«Ничего я не приписываю! — заявила разъяренная Сонджали. — Уверена, что иж Узсвис не откажется проводить меня к банкетному залу, а дорогу домой я уж как-нибудь и сама найду. В темноте».

«Брось эти глупости! — отрезал Гил. — Пойдем вместе».

«Так-то, не задирай нос».

Гил почистил красновато-фиолетовые галифе, выгладил пиджак испускающим клубы пара утюгом, вставил новые жесткие прокладки под отвороты сапог и начистил до блеска сочлененные бронзовые наголенники. Покосившись на Амианте, подчеркнуто не замечавшего его приготовления, Гил нацепил на колени пару орнаментальных розеток со свободно спускающимися черными лентами, после чего напомадил золотисто-каштановые волосы так, что они стали почти темными. Еще раз бросив быстрый взгляд на Амианте, он закрутил локоны, висевшие над ушами, в кудряшки, игриво обращенные концами вверх.

Флориэль был искренне поражен его внешностью. Сам он надел свободный изящный костюм из темно-зеленого сукна и мягкую черную бархатную шапочку. Вдвоем они подошли к дому с голубым изображением песочных часов на двери. Сонджали ожидала их, распахнула дверь, как только они постучали, и сразу приложила палец к губам: «Мамаша еще дома. Я сказала ей, что пойду навещу Гейде Анструт. Подождите на углу».

Слегка задыхавшись от пробежки, она присоединилась к ним уже через пять минут — разгоряченное проказой, ее личико стало еще очаровательнее: «Может быть, захватить Гейде? Она любит повеселиться и развлечет всю компанию. Не думаю, чтобы она когда-нибудь проводила время в таверне. Я тоже в таких местах обычно не бываю. Разумеется».

Гил неохотно согласился на присутствие Гейде — оно лишало его всякой надежды провести час-другой наедине с Сонджали. Кроме того, необходимость платить за Гейде отягощала его и без того скудный бюджет, так как Флориэль вряд ли собирался играть роль галантного кавалера Гейде, высокой худощавой девицы с клювовидным носом и на редкость узким лбом под шалашиком коротко стриженых жестких черных волос.

Тем не менее, Сонджали стала бы дуться, если бы Гил отказал. В результате Гейде Анструт с энтузиазмом согласилась принять участие в вечеринке, а Флориэль, как и следовало ожидать, дал ясно понять, что не намерен брать на себя обязанности устроителя развлечений Гейде.

Капсула Обертренда доставила всех четверых в Южный Фёльгер, откуда оставалось два шага до Хайялис-парка. Они поднялись на небольшую пологую возвышенность, продолжавшую прерывистую гряду и севернее, в Вейже, превращавшуюся в холмы Данкума. Здесь, однако, река струилась прямо под ногами, поблескивая рыжевато-фиолетовыми, пыльно-золотистыми и мутно-оранжевыми отсветами заката. Банкетный зал «Под корявой ивой» находился рядом — шаткое сооружение из столбов под навесом на обширной площадке, открытой насквозь в теплые дни и закрывавшейся перегородками и ставнями в холодную и ветреную погоду. В качестве фирменного блюда здесь подавали жареных на гриле грязевых угрей с эспержем под острым соусом и бледным легким вином из прибрежных виноградников к югу от Амброя.