Гил попытался следить за происходящим, но лорды и леди уже затерялись в толпе, и ему трудно было отличить ряженых барчуков от местных щеголей. Музыка прекратилась — Сонджали и Флориэль вернулись к друзьям.

«Лорды прибыли, — сообщил им Найон. — Как минимум первая ватага, позже могут подъехать и другие».

Музыканты заиграли снова — неспешную павану. Флориэль тут же схватил Сонджали за руки, но та стала упираться: «Нет уж, пожалуйста! Мне нужно отдохнуть».

Наблюдая за танцорами, Гил решил, что его скромные способности позволят ему справиться с паваной. Намереваясь во что бы то ни стало доказать, что он не хуже любого другого может быть галантным бедокуром, Гил представился стройной девушке в костюме из зеленой мерцающей чешуи и зеленой же полумаске. Та позволила ему отвести ее на паркет танцевальной площадки.

Гил не ударил лицом в грязь — по меньшей мере, так ему показалось. Его случайная партнерша говорила немного. Она жила в Годлепе, пригороде за окраиной Амброя, где ее отец служил муниципальным весовщиком.

«К какой гильдии относятся весовщики? — поинтересовался Гил. — Писарей, прибористов? Или чиновников?»

«Чиновников», — девушка в зеленом обменялась приветственными жестами с молодым человеком в трико из перекрещивающихся черных и ярко-красных колец. «Мой жених, — объяснила она Гилу. — Тоже чиновник, и у него хорошие перспективы на продвижение по службе, хотя нам, скорее всего, придется переехать на юг, в Дитцим».

Сонджали, видимо, уже отдохнула — теперь она танцевала с Найоном. Найон Бохарт двигался уверенно и точно, демонстрируя сноровку, недостающую Гилу. Сонджали прижималась к нему и пожимала ему руки, не придавая ни малейшего значения чувствам Флориэля.

Павана кончилась. Гил отвел девушку в зеленой чешуе к ее суженому и выпил бокал вина, чтобы успокоить нервы.

Взявшись за руки, Найон и Сонджали направились в другую часть павильона. Флориэль хмурился и что-то бормотал.

Провожая глазами Найона и Сонджали, Гил заметил, что с той стороны приближается группа новоприбывших лордов и леди. На лордах были костюмы воинов-радамитян, друидов, гигантских кальхов, принцев-варваров, водяных. Одна леди предпочла наряд из серых кристаллов, другая — одеяние, сверкающее вспышками голубого света, третья — костюм из развевающихся белых перьев.

Музыканты настроили инструменты, снова зазвучала мелодия. Поклонившись Сонджали, ей преградила дорогу персона в бронзовой кирасе, украшенной черной эмалью, черных в охряную полоску панталонах и бронзовом конкистадорском шлеме с черными эмблемами. Окинув Найона надменным взглядом, Сонджали не замедлила взять незнакомца под локоть. «Лорд?» — подумал Гил. Наверное, так оно и было. О принадлежности незнакомца к касте обитателей башен свидетельствовали высокомерная осанка и повелительная неподвижность головы. Найон был явно раздосадован.

Так продолжалась праздничная ночь. Гил попробовал познакомиться с несколькими девушками, но без особого успеха. Сонджали, когда ее можно было заметить, оставалась в компании молодого лорда в кирасе и шлеме. Флориэль слишком много выпил и озирался по сторонам мрачным, помутневшим взором. Найона Бохарта легкомыслие Сонджали, по-видимому, раздражало еще больше, чем Флориэля.

Толпа пила и веселилась. Заправские танцоры вели себя все свободнее, с живостью исполняя замысловатые па, далеко выставляя ноги с вытянутыми носками, задирая согнутые колени к самому носу, наклоняя головы и кружась, выгибаясь то в одну, то в другую сторону. Гил же, охваченный неким капризным, почти извращенным упрямством, никак не мог расслабиться и поддаться всеобщему настроению. Он злился на себя — неспособность быть таким, как все, тревожила его. Откуда это угрюмое стеснение? Зачем оно? Почему он не может позволить себе минутное удовольствие, забыться в круговороте призрачного маскарадного равенства? Сжав зубы, он решил переборщить самых дерзких ухажеров — усилием воли, вопреки себе. Прогуливаясь вдоль галереи, окаймлявшей павильон, он остановился неподалеку от грациозной девушки в длинном белом платье и белой бальной маске. Темноволосая и стройная, она представлялась весьма привлекательной. Он замечал ее и раньше: она уже танцевала пару раз и успела выпить несколько бокалов вина. Теперь она явно готова была на дерзкие похождения — что и требовалось Гилу. Каждое движение подчеркивало ее обольстительные формы, не прикрытые ничем, кроме облегающего белого платья. Заметив внимание Гила, баловница подозвала его дразнящим наклоном головы. У Гила перехватило дыхание, сердце его забилось часто и тяжело. Мало-помалу он приближался к незнакомке, внезапно оробев — несмотря на то, что сотни раз инсценировал подобные ситуации в воображении. Девушка казалась близкой и знакомой, все это с ним уже было, должно было быть... Гил испытывал сильнейшее ощущение йё}а уи, настолько острое, что в двух шагах от чарующей фигуры в белом оно заставило его остановиться.

Озадаченный, Гил зажмурился, встряхнул головой и внимательно изучил стоявшее перед ним видение с ног до головы — от маленьких белых босоножек до маленькой белой маски на лице.

Девушка хмыкнула с наигранным огорчением: «Неужели я так жутко уродлива, что меня нужно рассматривать с опаской и подозрением?»

«О нет! — горячо заверил ее Гил. — Конечно, нет! Ты совершенно неотразима!»

Уголки рта девушки в белом подернулись — она решила подразнить его еще: «Вокруг столько красавиц, а ты уставился только на меня. Надо полагать, я какая-то странная или со мной что-то не в порядке».

«Нет, нет! — запинаясь, оправдывался Гил. — Мне просто показалось, что мы где-то встречались, что мы каким-то образом... уже друг друга знаем. Но я не могу представить себе, как это возможно. То есть, я бы ни за что не забыл такую встречу!»

«Очень любезно с твоей стороны, — отозвалась девушка. — Я бы тебя тоже запомнила. Но мы не встречались раньше, — тут она скорчила очаровательную гримасу напускного сожаления. — Разве не так? Или я ошибаюсь? Подожди-ка... Кажется, я действительно тебя где-то видела... В тебе есть что-то знакомое, я не могу припомнить...»

Гил подошел вплотную к собеседнице — сердце его стучало молотом, горло сдавила тяжелая, удивительно сладкая боль. Он взял ее за руки, не встретив сопротивления: «Ты веришь в сны о будущем?»

«Не знаю... Да, наверное».

«В предопределение судьбы, в таинство любви с первого взгляда?»

Девушка засмеялась — приятным, тихим, грудным смехом — и потянула его за руки: «Я верю в самые разные чудеса. Но что про нас подумают? Мы стоим тут на балу и объясняемся друг другу в философии!»

Гил в замешательстве посмотрел по сторонам: «Что ж, тогда... Хочешь танцевать? Или можно было бы присесть где-нибудь, выпить вина».

«Я бы выпила вина. Танцевать надоело».

Поразительная мысль пришла Гилу в голову — скорее даже не мысль, а ощущение полной уверенности, неожиданно всплывшее из подсознания: его собеседница не происходила из семьи иждивенцев. Перед ним была барышня — настоящая леди! Неизъяснимая разница была очевидна. Тон голоса, посадка головы, окружавший ее едва уловимый аромат не оставляли сомнений.

Окрыленный, Гил поспешил принести два бокала гудейского вина и отвел спутницу к обитой мягкими подушками скамье в тени под аркой: «Как тебя зовут?»

«Шанна».

«Меня зовут Гил, — он жадно следил за ее лицом. — Где ты живешь?»

Шанна отделалась экстравагантным жестом — жизнерадостное создание, знакомое с сотнями забавных жеманных ужимок: «Здесь и там, везде и нигде. Где очутилась, там и живу».

«Разумеется. Я тоже. Но ты живешь в городе? Или наверху — в башне?»

Шанна развела руками, изображая веселое отчаяние: «Хочешь, чтобы я тебе открыла все секреты? А если у меня нет секретов, то все мечты? Я — Шанна, нищая сирота, брожу и побираюсь. У меня нет ни репутации, ни денег, ни надежд».

Гил ей не верил. Таинственная грань, непроницаемо разделявшая лордов-исправителей и простолюдинов, ощущалась безошибочно. Каким парапсихологическим феноменом, каким призраком иного мира подтверждалось это различие? Или все дело было в почти неуловимом аромате чистоты и свежести, чем-то напоминавшем запах озона? Может быть, за облаками действительно было больше озона, и лорды, снисходя к городским развлечениям, приносили с собой дух горних высей? Как бы то ни было, результат вызывал восхищение. Лихорадочные размышления, однако, привели Гила к неудобному заключению, заставившему его поморщиться. Обратное тоже могло быть верно. Небожительнице, привыкшей к безукоризненной чистоте и роскоши, он, Гил, мог казаться неуклюжим скучным хамом, источающим затхлый запашок бедности и ручного труда. Нет, лорды, настойчиво соблазнявшие девушек-горожанок, не могли испытывать такие ощущения. Их вожделение было непритворным, их не останавливали сословные различия. Возможно, такие же отношения возникали между барышнями и молодыми иждивенцами... Думать об этом почему-то было неприятно, даже отвратительно. До сих пор Гил никогда не был по-настоящему влюблен. Былое влечение к Сонджали теперь представлялось глупым мальчишеством. Между прочим, Сонджали танцевала неподалеку — снова с Найоном. Какой неотесанной и приземленной казалась она по сравнению с Шанной!