По меньшей мере, судя по всему, Шанна была к нему искренне расположена и теперь — о чудо из чудес! — продела руку ему под локоть и с легким вздохом прислонилась к нему плечом.

«Мне нравится сельский бал, — тихо сказала Шанна. — Здесь всегда столько разных забавных людей, и никогда не знаешь, с кем повстречаешься».

«Ты уже была здесь раньше?» — спросил Гил, страстно желая узнать обо всем, что она испытала до встречи с ним.

«Да, в прошлом году. Но мне не посчастливилось. Человек, с которым я тут познакомилась, оказался грубияном».

«Грубияном? В каком смысле? Что он сделал?»

Шанна таинственно улыбнулась и сочувственно пожала ему плечо.

«Я спрашиваю для того, чтобы не совершать таких же ошибок».

Но Шанна только рассмеялась, придав смеху легкий оттенок горечи, достаточный для того, чтобы Гил продолжал воображать всевозможные непристойности и мерзости, в которых был повинен прошлогодний грубиян.

Шанна вскочила: «Пойдем! Мне нравится эта музыка — серенада с Манговых островов. Мне хочется танцевать».

Гил с сомнением взглянул на площадку: «По-моему, это сложный танец. Боюсь опозориться».

«Как? Разве тебя не учили выкрутасам в Храме?»

«Женщины!» — подумал Гил. На самом деле, однако, он готов был согласиться. И его догадки снова подтвердились: несомненно, он имел дело с барышней.

«В Храме я прыгал очень мало, — ответил Гил. — По сути дела, как можно меньше. За это Финука наказал меня неуклюжестью, а я не хотел бы показаться неповоротливым. Зато у причала привязан ялик — хочешь, покатаю тебя по реке?»

Шанна бросила на него быстрый расчетливый взгляд, провела по губам кончиком розового языка. «Нет, — задумчиво сказала она. — Это было бы... нецелесообразно».

Гил пожал плечами: «Что ж, попробую танцевать».

«Вот и хорошо! — Шанна заставила его встать, потащив за собой, и на какую-то долю секунды прижалась к нему — так, что он, затаив дыхание, почувствовал все контуры ее тела. У Гила по коже пробежали мурашки, жар ударил в голову, ноги задрожали. Глядя девушке в лицо, он увидел, что та улыбается — медленной таинственной улыбкой, предназначенной не ему, но отвечавшей каким-то внутренним мыслям. Гил не знал, как понимать эту улыбку.

Опасения Гила оправдались: он танцевал скверно. Но Шанна, по-видимому, не придавала этому значения и сама плясала кое-как и невпопад, не поспевая за ритмом серенады. Гил снова убедился, что имеет дело с молодой леди.

Само собой! Она не хотела кататься по реке, потому что боялась похищения. Не могли же они взять с собой гарриона и посадить его в ялик! Хороша была бы романтическая речная прогулка! Гил усмехнулся. Шанна тут же подняла голову и спросила: «Почему ты смеешься?»

«От радости, — назидательно произнес Гил. — Шанна, нищая бродяжка, ты самое очаровательное существо во Вселенной!»

«Да, сегодня я Шанна, нищая бродяжка», — отозвалась она с холодной тоской в голосе.

«А завтра?»

«Тсс! — она приложила палец к его губам. — Никогда не говори «завтра», никогда!» Быстро посмотрев по сторонам, она провела Гила через толпу обратно к скамье под аркой.

Веселье становилось буйным. Пошатываясь, танцоры разбегались и взлетали в прыжках с поворотами, глаза их, обрамленные масками-восьмерками, дико сверкали. Экстравагантные пируэты все чаще сопровождались любовными прикосновениями; некоторые пары, забыв обо всем, уже страстно обнимались.

Опьяненный цветами, звуками и красотой не меньше, чем вином, Гил обнял Шанну за талию. Та положила голову ему на плечо, глядя прямо в лицо.

«Можешь мне не верить, но я умею угадывать мысли, — хрипловато шептала Шанна. — Твои мысли мне нравятся. Ты силен, ты добр и умен — но слишком строг, слишком суров, слишком серьезен. Чего ты боишься?» Пока она говорила, лицо ее становилось все ближе. Гил, чувствуя себя в объятиях невероятно яркого сна, тоже наклонялся к ней — ближе и ближе... Наконец их лица встретились, и он ее поцеловал. У Гила все внутри взорвалось: с этой минуты никогда, никогда он не будет прежним! Каким малодушным, презренным недотепой был прежний Гил Тарвок! Теперь он способен на все! Насколько жалки и ничтожны былые стремления и цели! Он снова поцеловал Шанну — та вздохнула: «Я бесстыдница. Мы знакомы меньше часа».

Гил осторожно приподнял ее маску, снял ее, взглянул ей в глаза: «О нет, мы знакомы давно». Свою маску он тоже снял: «Ты меня узнаёшь?»

«Узнаю. Нет. Не знаю».

«Вспомни... Когда это было? Восемь лет тому назад? Девять? Тебя оставили в космической яхте — в черном с золотом «Димме». А в яхту забрались два оборванца с улицы. Теперь вспоминаешь?»

«Конечно. Ты был самый нахальный. Негодник, ты заслужил взбучку!»

«Вполне возможно. А ты мне показалась бессердечной, жестокой... далекой, безразличной».

Шанна хихикнула: «Теперь тебе так не кажется?»

«Теперь... трудно сказать. Но и тогда, в салоне яхты, мы встретились не в первый раз».

«Неужели? Мы виделись еще раньше? Где?»

«Когда я был маленький, отец водил меня смотреть на марионеток кукольника Холькервойда. Ты сидела во втором ряду».

«Правда. Помню. Как странно, что ты меня заметил!»

«Наверное, у меня было предчувствие».

«Гил... — Шанна вздохнула, пригубила вина. — Ты бы знал, как я люблю бывать у вас, внизу. Здесь настоящие люди, здесь сильные страсти. Как я тебе завидую!»

Гил рассмеялся. «Ты шутишь. Ты ни за что не променяла бы свою жизнь... ну, скажем, на ее существование», — он указал на Сонджали. Как раз в этот момент музыканты перестали играть — Найон и Сонджали уходили с танцевальной площадки. Найон Бохарт заметил Гила на скамье под аркой — замедлив шаги, он пригляделся, встретился глазами с Гилом, отвернулся, догнал Сонджали.

«Нет, — ответила Шанна. — Не променяла бы. Ты знаешь эту девушку?»

«Да. И ее партнера тоже».

«А, развязного хвастуна! Я за ним следила. Нет, он не...» — ее голос замер.

«Не то, что нужно?» — мысленно закончил за нее Гил.

Некоторое время они молчали. Снова играла музыка. Теперь Сонджали танцевала с лордом в кирасе. Движимый каким-то ленивым, сонным любопытством, Гил попытался найти в толпе Найона и Флориэля, но их не было видно.

«Вот он, твой друг, — прошептала Шанна. — И спутницу его я знаю. Скоро они найдут укромное местечко где-нибудь в парке». Она нежно провела пальцами по руке Гила: «У меня кончилось вино».

«О! Прошу прощения. Сейчас принесу».

«Я с тобой».

Они надели маски и прошли к киоску. «Купи целую флягу, — шепнула Шанна. — Зеленого».

«Конечно, — отозвался Гил. — А затем?»

Шанна многозначительно промолчала. Гил купил вино, взял ее под руку. Они вышли из павильона и направились к берегу. Пройдя сотню метров вдоль реки, Гил остановился и поцеловал спутницу. Та пылко обняла его. Пройдя еще несколько шагов, они нашли поросший травой мыс крутого берега. Тонкий месяц Дамара брезжил в чернильных водах матово-медной дорожкой.

Шанна сняла маску. Гил сделал то же самое, посмотрел на реку, на луну. Шанна спросила: «Почему ты молчишь? Тебя что-то огорчает?»

«Можно сказать и так. Горько сознавать...»

Шанна приложила палец к его губам: «Никогда об этом не говори. Что суждено, то сбудется. А чему не бывать — тому не бывать».

Гил повернулся к ней, пытаясь извлечь из ее слов весь возможный смысл, до последней крупицы.

«Но возможным не следует пренебрегать», — тихо добавилаона.

Гил отхлебнул вина из фляги, повернулся к ней, протянул к ней руки. Шанна протянула руки навстречу, они слились в объятии — и то, что последовало, превзошло любые фантазии Гила, любые мечты о волшебном перевоплощении и втором пришествии Эмфирио.

Наступила пауза. Они сидели, обнявшись, и пили вино. У Гила кружилась голова. Он начал было говорить, но Шанна снова приложила палец к его губам, привстала на колени и прижала его голову к своей груди, после чего небо снова завертелось каруселью, и бронзовый месяц расплылся.