«Нет, нет и нет! — решительно возразил Гил. — Мы договорились, что при отсутствии выкупа оставим их на Моргане. Таковы условия».

Флориэль издал нечленораздельный рев отвращения. Улыбаясь, Найон повернулся к Гилу — улыбка его не сулила ничего хорошего: «Гил, ты в третий раз препятствуешь воле большинства».

«Да, в третий раз я вынужден напоминать о твоем обещании», — отозвался Гил.

Сложив руки на груди, Найон полностью игнорировал ответ: «Из-за тебя среди нас начались раздоры, что совершенно недопустимо». Опустив одну руку, Бохарт направил на Гила дуло лучемета, оказавшегося в другой: «Неприятная необходимость, но что поделаешь...»

Уолдо закричал: «Ты что, спятил?!» Вскочив на ноги, он схватил Найона за руку. Лучемет разрядился прямо ему в открытый рот. Уолдо упал ничком. Маэль тоже вскочил, лихорадочно вытаскивая оружие из-за пояса. Направив лучемет на Бохарта, он не мог заставить себя нажать на спусковую кнопку. Флориэль, прятавшийся за спиной Найона, выстрелил, и Маэль рухнул на палубу в отчаянном движении, напоминавшем балетный пируэт. Тем временем Гил скрылся в машинном отделении, выхватил свой лучемет и, выглядывая из-за перегородки, прицелился в Бохарта, но медлил, опасаясь промахнуться и прожечь корпус корабля. Флориэль, стоявший перед диваном, казался более безопасной мишенью, но и в этом случае Гил никак не мог выстрелить — ведь это был Флориэль, друг его детства!

Найон и Флориэль отступили в носовую часть салона. Гил слышал, как они бормотали. С ужасом наблюдая за происходящим, у него за спиной стояли техники из Люшейна.

Гил выкрикнул в дверной проем: «У вас двоих ничего не получится! Вы умрете с голода. Я контролирую двигатели, продовольствие и воду. Вам придется подчиниться!»

Найон и Флориэль продолжали переговариваться. Наконец Найон громко спросил: «Каковы твои условия?»

«Встаньте спиной ко мне и поднимите руки вверх!»

«И что потом?»

«Я запру вас в каюте и выпущу на какой-нибудь цивилизованной планете».

Бохарт рассмеялся: «Дурак ты, вот что я тебе скажу».

«Тогда голодайте, — сказал Гил. — И воды у вас не будет».

«Как насчет лордов и леди? Они тоже будут голодать и умирать от жажды?»

Гил немного подумал: «Они могут приходить в кормовой отсек по очереди, чтобы есть и пить, когда это будет необходимо».

И снова раздался издевательский смех Найона Бохарта: «А теперь выслушай мои условия. Сдавайся, и я высажу тебя на цивилизованной планете».

«Сдаваться? Зачем же? У вас нет ни одного козыря!»

«А вот и есть!» Послышались какие-то движения, шорохи, кто-то что-то тихо сказал. В салон на негнущихся ногах вошел лорд Зейн, владетель Спэя.

«Стой! — приказал Найон. — Стой где стоишь». Повернувшись к машинному отделению, он крикнул Гилу: «Больших козырей у нас действительно нет — но того, что есть, вполне достаточно. Тебе не нравятся убийства. Возможно, ты постараешься что-нибудь сделать для пассажиров».

«Что ты имеешь в виду?»

«Если ты не согласишься на наши условия, мы убьем всех лордов, одного за другим».

«Не посмеешь!»

Раздались шипение и треск: на ковер салона свалилось тело лорда Зейна, владетеля Спэя, с обугленной головой.

Гил размышлял: успеет ли он прикончить обоих маньяков, внезапно выскочив в салон? Нет, шансов было слишком мало.

Найон спросил: «Что скажешь? Да или нет?»

«Каковы условия?»

«Сдавайся!»

«Нет».

«Ладно, перестреляем всех лордов и леди, а потом продырявим корпус корабля, и все задохнемся. Ты проиграешь в любом случае».

«Мы приземлимся на цивилизованной планете, — отозвался Гил. — И вы на ней останетесь. Таковы мои условия».

Снова послышались шаги, приглушенный шум, испуганный возглас. В салон, спотыкаясь, вошла леди Сияна.

«Подождите!» — крикнул Гил.

«Ты сдаешься?»

«Я согласен на следующее. Мы приземлимся на цивилизованной планете. Лорды, леди и я — все мы останемся на этой планете. А звездолет будет ваш».

Найон и Флориэль снова побормотали. «Пусть будет так!» — крикнул Бохарт.

Космическая яхта спустилась на Маастрихт, пятую планету звезды Капеллы. Мир этот был выбран в ходе длительных, изнурительно эмоциональных переговоров между лордом Фантоном, Гилом и Найоном Бохартом.

Состав и давление воздуха в корабле привели в соответствие с характеристиками атмосферы Маастрихта. Всем, кому предстояло остаться на планете, сделали инъекции пигментов, мелиорантов и антигенов, способствовавших адаптации организма к биохимическим комплексам Маастрихта.

Люк яхты открылся, в салон ворвался поток света. Фантон, Ильсет, Сияна, Гиацинта и Шанна пересекли салон, спустились по рампе и остановились, жмурясь и моргая, ослепленные незнакомым солнцем.

Гил не посмел выходить в салон: мстительный, рехнувшийся Бохарт был способен на любое злодеяние, а от Флориэля, полностью подчинившегося воле сумасброда, тоже можно было ожидать чего угодно. Гил пробрался из машинного отделения в трюм, открыл грузовой люк и сбросил на землю несколько сумок с продовольствием и водой, а также багаж лордов и леди, заранее позаимствовав из него все их деньги — большую сумму. Завернув в куртку пакет со своими вещами, он спрыгнул на поверхность Маастрихта и тут же притаился за кряжистым стволом ближайшего дерева, готовый ко всему.

Найон и Флориэль, по-видимому, утолили жажду крови и решили оставить его в покое. Люки закрылись, взвыли стартовые двигатели. Яхта поднялась в воздух, набрала скорость и исчезла.

Черного с золотом звездолета больше не было. Несмотря на присутствие бывших заложников, Гил чувствовал себя одиноким. Они стояли посреди бескрайней саванны, в какой-то степени окаймленной на западе и востоке мелкими остроконечными обнажениями известняка или гранита. Небо, насыщенного мягко-синего оттенка, ничем не напоминало розовато-лиловые, будто припорошенные пылью горизонты Хальмы. Всюду, насколько мог охватить взор, степь поросла сплошным ковром доходивших до щиколоток жестких стеблей соломенного цвета, увенчанных хохолками мелких алых ягод. Местами темнели заросли кустарника. Редкие черные деревья, почти без листвы, шелестели на ветру струпьями высохшей губчатой коры. Скоро стало ясно, что приближается полдень. Окруженная ореолом белого сияния Капелла поднималась к зениту, напоминая ослепительный фонарь в дымке океанских испарений. На востоке ландшафт погрузился в дрожащее марево.

«Вот он — мир, где я с детства мечтал побывать!» — мрачно усмехнувшись, подумал Гил. Даже предаваясь самым буйным фантазиям, он не ожидал, что его бросят на произвол судьбы на чужой планете в компании двух лордов и трех леди. Гил смерил критическим взглядом заложников, сгрудившихся неподалеку в тени высокого куста с губчатой хвоей. На лордах все еще были роскошные наряды; кроме того, они напялили высокие широкополые шляпы. И снова Гил иронически хмыкнул. Спору нет, посреди дикой степи он был не в своей тарелке — но что могло сравниться нелепостью с расфуфыренными амбройскими лордами в прерии? Злая шутка, фарс! Исправители оживленно болтали и нервно жестикулировали, указывая то в одну, то в другую сторону. По-видимому, они склонялись к мысли о марш-броске в сторону видневшихся на горизонте холмов. Наконец они соизволили заметить направившегося к ним Гила и уставились на него с нескрываемым отвращением.

Гил подошел поближе — лорды и леди брезгливо отступили на пару шагов. «Кто-нибудь знает, где мы находимся?» — спросил Гил.

«На планете Маастрихт. Эта степь называется Раканга», — сухо произнес лорд Фантон и отвернулся, будто исключая возможность дальнейшего общения.

Гил вежливо задал еще один вопрос: «Не известны ли вам какие-нибудь города или поселки поблизости?»

«Где-то здесь есть города. Где именно, мы не знаем», — бросил через плечо Фантон.