Предметом этим была резная панель благородных пропорций, занимавшая почетное место в витрине. Над витриной горела надпись: «Йодель Юрискс, торговый посредник». Гил остановился, как вкопанный, постоял, подошел к витрине. Панель изображала решетку, украшенную гирляндами лоз. Из-за решетки выглядывали десятки серьезных маленьких лиц. Решетку увенчивала надпись на табличке: «ПОМНИ ОБО МНЕ!» В нижнем правом углу Гил нашел свое детское лицо. А рядом с ним из-за решетки смотрело другое — лицо его отца, Амианте.

В глазах у Гила затуманилось — пришлось отвернуться и отдышаться. Когда к нему вернулось зрение, он продолжил изучение витрины. Под панелью закрепили ценник: четыреста пятьдесят байсов. Гил пересчитал эту сумму в межпланетной валюте, а затем в амбройских талонах. Озадаченный результатом, он повторил расчет. Несомненно, тут вкралась какая-то ошибка: всего четыреста пятьдесят байсов? Амианте за эту панель заплатили сумму в талонах, эквивалентную пятистам байсам! Причем это была нищенская, позорная плата за шедевр, служивший предметом особой гордости Амианте, лучшего мастера резьбы по дереву в Фортиноне, любовно и критически относившегося ко всем произведениям своих рук. «Любопытно! — думал Гил. — В высшей степени любопытно! По сути дела, невероятно!»

Он зашел в магазин. Приблизился продавец в черной с белой каймой сутане коммерческого служащего: «Что прикажете?»

«Резная панель в витрине стоит четыреста пятьдесят байсов?»

«Так точно. Дороговато, конечно, но это замечательная работа».

Гил недоуменно нахмурился. Подойдя к витрине, открытой с внутренней стороны, он пригляделся к панели поближе, ожидая обнаружить повреждения или хотя бы признаки небрежного обращения. Но резьба, судя по всему, была в идеальном состоянии. Гил пригнулся еще ближе — и вся кровь его похолодела. «Душа ушла в пятки — кажется, так называется это ощущение?» — усмехнулся про себя Гил. Повернувшись к продавцу, он произнес: «Это копия!»

«Разумеется. А чего вы ожидали? Оригиналу цены нет! Он висит в Музее славы».

Йодель Юрискс, еще не пожилой коммерсант с приятным выражением лица, был коренаст, мускулист, энергичен и решителен. Конторой ему служило просторное помещение с большими окнами, залитое солнечным светом. Мебели в конторе было немного — шкаф, стол, сервант, два стула, табурет. Юрискс прислонился, не садясь, к табурету, стоявшему у стены. Гил пристроился на краю стула.

«Так-так, молодой человек, и кто же вы такой?» — поинтересовался Юрискс.

Гил затруднялся связно ответить на простейший, казалось бы, вопрос. Вместо этого он выпалил: «Панель у вас в витрине — репродукция!»

«Да, и прекрасная репродукция — прессованное дерево, а не пластик. По богатству текстуры, конечно, она несравнима с оригиналом. Ну и что же?»

«Вы знаете, кто вырезал оригинал?»

Нахмурившись, Юрискс оценивающе взглянул на Гила и кивнул: «Оригинал подписан мастером Амианте. Его представляет кооператив «Тюрибль». Не сомневаюсь, что Амианте пользуется высокой репутацией и живет на широкую ногу. Изделия, предлагаемые «Тюриблем», обходятся недешево, но все они неизменно отличаются высоким, а в отдельных случаях и непревзойденным качеством».

«Могу я узнать, у кого вы приобрели эту панель?»

«Думаю, в этом нет большого секрета. Я купил ее непосредственно в кооперативе «Тюрибль»».

«Этот кооператив — монополия?»

«В том, что касается резных панелей такого рода — да, своего рода монополия».

Гил посидел полминуты, низко опустив голову, после чего спросил: «Что, если у кого-то появилась бы возможность закупать такой товар в обход монополии?»

Юрискс рассмеялся, пожал плечами: «Обойти монополию, как вы выражаетесь, в данном случае значило бы преодолеть сопротивление хорошо организованного торгового концерна, располагающего немалыми средствами и ресурсами. И зачем Амианте стал бы заключать сделку с каким-то незнакомцем, если его интересы давно и надежно защищает внушительная купеческая корпорация?»

«Амианте был мой отец».

«Неужели? Был — вы сказали «был»?»

«Да. Он умер».

«Примите мои соболезнования», — во взгляде Юрискса появилось осторожное любопытство.

«За эту панель — за оригинал — он получил примерно пятьсот байсов», — сказал Гил.

Йодель Юрискс выпрямился в шоке: «Что вы сказали? Пятьсот байсов? Не может быть!»

Гил вздохнул с печальным отвращением: «Я — потомственный резчик по дереву. За свои панели я получал по семьдесят пять талонов, то есть, местными деньгами, что-то вроде двухсот байсов».

«Поразительно! — пробормотал коммерсант. — И где же, позвольте спросить, вы живете?»

«В городе Амброе на планете Хальма, очень далеко отсюда, за Мирабилисом».

«Гм! — Юрискс явно не имел представления ни о Хальме, ни даже о великом скоплении Мирабилис. — Значит, амбройские мастера продают свои произведения кооперативу «Тюрибль»?»

«Нет, их работу оплачивает Буамарк — тоже своего рода торговая корпорация. А уже владетели Буамарка, по-видимому, поставляют изделия скупщикам из «Тюрибля»».

«Вполне возможно, что Буамарк и «Тюрибль» — одни и те же люди, — предположил Юрискс. — Не исключено, что вас обманывают исключительно соотечественники».

«Вряд ли! — пробормотал Гил. — Поступления Буамарка от продажи ремесленных изделий регистрируются и проверяются председателями гильдий, и владетели — лорды — забирают лишь небольшой процент этих поступлений. Если имеет место какое-то казнокрадство или мошенничество, значит, лорды остаются с носом не в меньшей степени, чем изготовители».

«Кто-то извлекает огромную прибыль, — задумчиво произнес Юрискс. — Это очевидно. Кто-то, находящийся на самом верху иерархической лестницы монополии».

«В таком случае разрешите мне повторить вопрос: что, если бы вы могли обойти эту монополию?»

Йодель Юрискс постучал пальцем по подбородку: «И как это сделать?»

«Достаточно посетить Амброй, воспользовавшись одним из ваших звездолетов, и закупить товар непосредственно у владетелей Буамарка».

Юрискс протестующе воздел руки: «Вы меня принимаете за воротилу, сорящего деньгами? По сравнению с Четырнадцатью Семьями я — мелкая рыбешка. У меня нет никаких звездолетов».

«В таком случае можно зафрахтовать звездолет».

«Тоже немалый расход... С другой стороны, прибыль обещает быть значительной, если Буамарк — так называется эта группа? — согласится с нами торговать».

«Почему бы лорды не согласились? Мы можем предложить в два, в три раза больше, чем они получают сейчас! Выиграют все — и мастера-ремесленники, и гильдии, и лорды, даже агенты Собеса! Убытки понесет только кооператив «Тюрибль», слишком долго наслаждавшийся преимуществами монополии».

«Разумное соображение, — Юрискс прошелся по конторе и присел на край стола. — Как вы представляете себе свое положение? С этой минуты вы больше не можете внести какой-либо вклад в намечающееся предприятие».

«Как то есть не могу? — изумился Гил. — Кто еще знает все входы и выходы? Кроме того, я рискую. Если меня поймают, я могу поплатиться жизнью. Меня направят на реабилитацию».

«Вы совершили преступление?»

«Можно сказать и так».

«Возможно, для вас было бы лучше всего сию же минуту отказаться от участия в предприятии».

Гил чувствовал, как лицо его разгорается от гнева, но заставил себя говорить сдержанно: «Разумеется, я хотел бы добиться финансовой независимости. Но вопрос не в этом. Моего отца безжалостно эксплуатировали. Его ограбили, у него отняли все плоды его труда — ив конце концов его жизнь. Я хочу уничтожить кооператив «Тюрибль». Этого было бы для меня вполне достаточно».

Юрискс издал короткий смешок: «Что ж, вы можете быть уверены в том, что я не собираюсь обманывать ни вас, ни кого-либо другого. Допустим на минуту, что я соглашусь зафрахтовать корабль и взять на себя финансовый риск — в таком случае я рассчитывал бы получить две трети прибыли, оставив вам одну треть».

«Вполне справедливо».