Дамарянин резко отвернулся и скрылся за живой изгородью. Гил откинулся на спинку скамьи в почти гипнотическом состоянии отстраненной переоценки всего, что он когда-либо знал и видел. Вокруг сновали туристы, возвращаясь с экскурсий, направляясь в ресторан, прогуливаясь после ужина. Гил сидел и думал. От вечерних сумерек остался только призрачный намек подсветки вершин восточных гор, да и тот скоро исчез. Гил сидел и думал.

Ситуация отличалась невыносимой противоречивостью. Нелепость догадки заставляла Гила нервно посмеиваться над причудами воображения, а ее смехотворность наполняла все его существо мрачным испугом и стыдом.

В терминах абстрактной логики задача решалась с беспощадной простотой.

Будучи выражена в терминах человеческих представлений и ценностей, однако, несмотря на неопровержимость логики, решение оборачивалось душераздирающей трагедией, превосходящей всякое разумение.

Тем не менее, факты оставались фактами. Огромное множество мельчайших любопытных несоответствий, привлекавших его внимание на протяжении долгих лет, внезапно сложилось в единственно возможную картину, как многомерная мозаичная головоломка. Гил глупо хихикнул, чем вызвал вопросительно-неодобрительные взгляды собравшейся неподалеку группы туристов из Амброя. Пришлось сдержать неуместное веселье — того и гляди, его сочтут маньяком. О, если бы он подошел к ним и сказал, о чем думает! Какой шок, какое возмущение! Вся их драгоценная поездка, на которую они год за годом бережно откладывали талоны, приобретенные правдами и неправдами, была бы безвозвратно испорчена. Готовы ли они воспринять истину? Как они ее воспримут?

Снова задача, снова препятствие: что делать, с чего начать?

Никто ничего не посоветует, не протянет руку помощи. Самый догадливый по определению остается один.

Что, учитывая все обстоятельства, сделал бы на его месте Эмфирио? Что для него было важнее всего?

Истина.

«Да будет так! — подумал Гил. — Пусть торжествует Истина, каковы бы ни были последствия».

Еще одна случайная мысль пришла ему в голову — и опять Гил чуть не разразился сумасшедшим хохотом. Вещие предчувствия? Оправдались. Предначертание судьбы? Свершилось. Правда страшнее смерти.

Гил спокойно прошел в ресторан, подозвал официанта и заказал ужин. Следовало подкрепиться — утром он летел в Амброй.

Гил прибыл в старый знакомый космопорт Годеро после полудня по местному времени. Когда толпа экскурсантов высыпала, наконец, из корабля, он сошел по рампе лениво-снисходительной походкой, стараясь скрыть внутреннее напряжение.

Ему попался зловредный чиновник службы иммиграционного контроля. Покосившись на костюм Гила, он принялся изучать документы с внушающим отчаяние скептицизмом: «С Земли, ишь ты поди ж ты! И что вы тут забыли, у черта на куличках?»

«Я путешествую».

«Гмм... Сэр Хартвиг Торн. Сановник, понимаете ли. У нас своих сановников хватает. Везде одно и то же. Богачи разъезжают куда глаза глядят, а простые люди вкалывают, как ошалелые. Сколько вы у нас пробудете?»

«Вероятно, неделю».

«Нечего тут делать целую неделю. Одного дня за глаза хватит».

Гил пожал плечами: «Может быть и так, не знаю».

«А я знаю! Скука и разруха — вот и все, что вы у нас увидите. Никаких роскошных увеселений. Разве что вас пригласят к господам небожителям, ха-ха. А вы знаете, что они только что подняли налоги? Теперь с нас будут драть 1,46 процента. С тех пор, как построили космопорт — а это было давно, поверьте мне! — брали 1,18 процента, а теперь — на тебе! На Земле тоже со всех дерут налоги?»

«У нас другая система».

«Вот то-то и оно, что другая! Вы не ввозите дублированные материалы, изделия, изготовленные с применением механизированного оборудования, или какой-либо иной плагиат с целью продажи или бесплатного распространения?»

«Нет».

«Что ж, проходите, сэр Хартвиг. Проходите, не задерживайтесь!»

Гил прошел в зал ожидания, ни в чем не изменившийся. Закрывшись в будке Спэя, он позвонил гранд-лорду Дугальду, владетелю Буамарка, непосредственно в его личную башню, торчавшую посреди Вашмонта.

На экране появился белый диск на темно-синем фоне. Прозвучал вежливый голос: «В настоящее время гранд-лорд покинул обитель. Он будет очень благодарен, если вы оставите сообщение, изложив суть интересующего вас вопроса».

«Я — сановник с Земли, только что прибыл. Где я могу найти лорда Дугальда?»

«Он приглашен на празднество в обители лорда Парнасса, владетеля Унтерлайна».

«Я позвоню туда».

На второй вызов ответил барчук с напомаженными черными волосами, спускавшимися на лоб хитроумно завитым чубом. Барчук выслушал Гила с изящным высокомерием, ничего не сказал и удалился. Через несколько секунд появился лорд Парнасе.

Гил придал лицу и голосу выражение насмешливой снисходительности: «Меня зовут Хартвиг Торн — сэр Хартвиг Торн. Я соскучился на Земле и навещаю провинциальные планеты. Хотел засвидетельствовать почтение гранд-лорду Дугальду, в связи с чем мне посоветовали связаться с вами».

Парнасе, тощий и надменный, отличался несомненным сходством с барчуком, но темный румянец свидетельствовал о том, что лорд-папаша уже не мог похвалиться здоровьем. Он смерил Гила оценивающим взглядом: «Очень любезно с вашей стороны. Лорд Дугальд у меня в обители — он согласился немного развлечься». Поколебавшись долю секунды, Парнасе продолжал: «Вы окажете мне честь, если посетите мое скромное жилище — тем более, что, насколько я понимаю, у вас срочное дело к гранд-лорду».

Гил рассмеялся: «Срочное? Оно ждало многие годы, может подождать еще пару дней. Но я, действительно, был бы не прочь утрясти этот вопрос как можно скорее».

«Очень хорошо. Где вы находитесь?»

«На космодроме в Годеро».

«Если не возражаете, пройдите в бюро «С» и упомяните мое имя. Вам предоставят экипаж».

«Прибуду незамедлительно».

Горожане-иждивенцы, почти все без исключения, считали, что лорды живут в роскоши, будучи окружены изящными драгоценностями, вдыхая пьянящие ароматы и пользуясь услугами молодых красавцев и юных красавиц. Их перины, по всеобщему мнению, были наполнены невесомым пухом диких цветов, их каждый обед был пиршеством, на котором подавали самые изысканные деликатесы и гудейские вина. Даже посвятив себя неотложному делу исключительной важности, Гил не мог не чувствовать в какой-то мере волнение и острое любопытство, вызванные внушенными с детства представлениями, когда воздушный экипаж стал приближаться к обители. Его высадили на террасу, окруженную белой балюстрадой; с террасы открывался вид на Амброй. Две широкие ступени вели на террасу повыше, а за ней уже начинался дворец лорда Парнасса.

Гил приказал водителю аэромобиля ждать. Взойдя по ступеням, он подошел к порталу, охраняемому парой гаррионов в матово-красных ливреях. Уже отсюда, между шторами из золоченого атласа, почти закрывавшими высокие окна, можно было заметить роскошную толпу лордов и леди, важно расхаживавших по гостиной.

Гил вошел во дворец, не встретив никакого сопротивления со стороны гаррионов, и остановился, разглядывая развлекающихся исправителей. Шума почти не было. Все переговаривались взволнованно-напыщенным полушепотом и смеялись почти бесшумно — как если бы соревновались в умении производить самый обворожительный эффект жестами и выражением лица, производя как можно меньше звуков.

Гил оценил убранство помещения — оно показалось ему достаточно элегантным. Неяркий свет рассеивался и направлялся замаскированными потайными светильниками так, чтобы он не слепил глаза ни под каким углом. Пол, выложенный в шахматном порядке плитами цвета крыльев ночной бабочки и горчично-желтого оттенка, смягчали черные ковры с Манговых островов. Вдоль стен стояли диваны, обитые бутылочно-зеленым плюшем, с точки зрения Гила расшитым чрезмерно капризными и вычурными узорами — вышивка явно производилась не в Амброе. На стенах висели гобелены, импортированные, по-видимому, с Дамара. «Да, роскоши им не занимать!» — сказал про себя Гил. Тем не менее, на всем лежал малозаметный и в то же время настойчивый отпечаток захудалости, иллюзорной неосновательности театральных декораций. В атмосфере гостиной, несмотря на мягкий свет и утонченные драпировки, не хватало легкости и живости, в интонациях и жестах присутствующих отсутствовала непосредственность. «Все это похоже на кукольное представление приема в парадной гостиной, — подумал Гил, — а не на прием как таковой. Неудивительно, что лорды и леди посещают сельские балы и городские таверны, где у них есть возможность приобщиться к неподдельным страстям...» Как только Гил вспомнил о сельском бале, он заметил Шанну — в изумительном длинном платье темного лимонно-желтого шелка, с лентами и оборками цвета слоновой кости. Гил не мог оторвать от нее глаз — она говорила таинственным полушепотом с галантным молодым лордом. С каким очаровательным пылом она пускала в ход все свои соблазнительные уловки — то улыбнется, то надуется, бесшабашно наклонит голову, мило рассердится на секундочку, чуть подскочит с напускным испугом, язвительно спровоцирует собеседника на комплимент и тут же укорит его в преувеличении, скорчит то обрадованную, то огорченную рожицу, озадаченно приоткроет ротик, замрет, изображая шуточное негодование...