— Как по-вашему, куда ведет след? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Вероятно, сюда.— Он жестом показал на трамвайную остановку возле «Отрады Бельмана», которая как раз мелькнула за окном.— Дальше собака вряд ли пойдет.

Солнце ярко сияло, когда мы добрались до Шлюза. С широкого въезда полицейский Класон вырулил на периферию транспортной развязки, на узкую полосу, которая полого спускалась к набережной Стадсгорден. Внезапно машина круто свернула направо, и спустя минуту мы очутились в сумрачном мире бетонных колонн и железнодорожных рельсов. Новый поворот — и мы опять нырнули под мрачные своды. Через несколько секунд машина затормозила, можно выходить.

Четырехгранные бетонные колонны, выстроившись цепочкой, окаймляли полукруглую площадку перед подземным гаражом. Справа из серых цементных плит пеньком торчала синяя бензоколонка, а наискосок от нее стояла, урча, ярко-красная девятитонка аварийщиков. На крюке у нее висел покореженный черный «мерседес» Свена Лесслера, Похоже, что-то случилось с передней осью.

Мы присоединились к небольшой кучке зевак, окружившей машину покойного. Подошел полицейский в штатском, доложил, что аварийка только что подъехала.

Весперу Юнсону не терпелось взяться за работу. Решительно отодвинув меня в сторону, он открыл переднюю дверцу «мерседеса» и склонился над водительским сиденьем. Кажется, рассматривает что-то на полу, возле педалей. Но вот он выпрямился.

— Почему вы не заехали прямо в гараж? — спросил он одного из пожарных.

— Тесно там уж очень,— ответил тот.

— Потрудитесь убрать отсюда всех посторонних,— сказал Веспер Юнсон полицейскому, который с готовностью исполнил приказание.

Веспер Юнсон снова исчез в машине. Слыша, как он что-то бормочет себе под нос, я наклонился посмотреть, чем он там, собственно, занят. Но его спина как нельзя лучше скрывала обзор.

— Отлично,— вдруг проговорил он и выпрямился.— Отлично!

— Что же здесь отличного? — спросил я.

— Вы к резиновому коврику не присматривались? — ответил он вопросом на вопрос.

— Не помню.

— А вы присмотритесь.

Он отошел от дверцы, а я, опершись на еще мокрое сиденье, сунул голову внутрь и внимательно оглядел белый резиновый коврик. Так и есть. У самых педалей темнели следы ботинок, на которые я раньше не обратил внимания. Тот, кто сидел за рулем, видно, наступил во что-то темное и липкое. Наиболее четкий след был справа от педали газа. Контуры подошвы резко выделялись на гладкой резине, а посреди отпечатка белело круглое пятнышко.

— Вы спрашивали, из-за чего у меня возникли серьезные подозрения, что со смертью Свена Лесслера дело нечисто,— послышался за спиной голос Веспера Юнсона.— Вот из-за этих следов. На подметках Свена Лесслера нет ни капли этого темного месива.

— Вы уверены, что отпечатки свежие?

Он кивнул.

— Когда вчера около восьми вечера директор Лесслер забирал отсюда машину, она была чисто вымыта.

— Черт побери, когда же вы об этом узнали? — воскликнул я.

Он покосился на меня с удивлением.

— Нынче утром. Я звонил из квартиры Лесслера.

Он поставил правую ногу в машину, выжал сцепление, рукой взялся за рычаг скоростей и удовлетворенно хмыкнул. Явно проверял, выполним ли маневр, который он приписал убийце. Потом обратился к полицейскому:

— Выньте коврик и доставьте в лабораторию. И вот это заодно прихватите,— добавил он, передавая тому круглый камень и конверт с носовым платком.— Тоже в лабораторию. Но осторожно. На камне могут быть «пальчики».

В воротах появился белобрысый автомеханик, крикнул:

— Начальника уголовной полиции просят к телефону!

Веспер Юнсон поспешил в контору, а полицейский взялся за коврик. Шофер Класон с интересом наблюдал за его манипуляциями.

Под бетонными сводами вдруг стало необычайно тихо и безлюдно. Подземные магистрали, пустые и серые, тянулись меж рядами грубых колонн, шум уличного движения казался далеким гулом. Временами над головой прокатывался рокот. Должно быть, трамваи на Западном подъеме.

Не знаю толком, почему я неожиданно бросил взгляд на нефтяную бочку у ворот гаража. Наверно, услышал оттуда какой-то звук. Так или иначе, когда я посмотрел на зелено-белую бочку, мне почудилось за ней какое-то шевеление. И я с любопытством шагнул в ту сторону. Совершенно верно. Там кто-то прятался.

Озадаченный, я пошел к бочке. И на полдороге испуганно вздрогнул. Кто-то, как вьюн, быстро метнулся в угол, ловко перемахнул через барьер на мостовую и исчез из виду.

Когда я учился в школе, спринтеры-юниоры, участники Осенних состязаний школьников, произносили мое имя с большим уважением. Былую прыть я растерял еще не до конца и всего через несколько секунд уже обогнул угол гаража и сломя голову понесся вверх по крутой дороге, туда, где на фоне синего майского неба маячили ступенчатые фронтоны старинных домов.

— Стой! — крикнул я.— Все равно догоню!

Но шустрый мальчишка мчался во все лопатки. Тощие ноги так и мелькали — точь-в-точь барабанные палочки, отбивающие дробь по бетону. Только на самом гребне мне удалось поймать его.

— Эй, парень,— задыхаясь, буркнул я и крепко схватил его за плечо.— Ты что, оглох?

Он попробовал вырваться.

— Уже и бегать нельзя, да?

Я взял инквизиторский тон:

— Что ты делал внизу? Безобразничал?

Голубые глаза холодно блеснули из-под льняной челки. Лицо худенькое, в мелких веснушках, фигура тощая и какая-то бескостная. Лет одиннадцать — двенадцать, прикинул я.

— Ничего я не делал,— сказал он и стиснул тонкие губы.

— И все-таки вдруг заспешил?

Мальчишка молча теребил потрепанные короткие штаны.

— Посмотреть хотел, что делает полиция,— наконец признался он.

— А когда я пошел к тебе, решил, что полиция тебя заберет?

— Ага,— кивнул он.— Нам же велели разойтись.

— Та-ак,— зловеще протянул я,— значит, полицейский вытурил тебя вместе со всеми.

— Да, ну и что? — нахально сказал он.

— А ты знаешь, что, если не слушаться полиции, недолго и в тюрьму загреметь?

Он украдкой косился по сторонам. Мы находились совсем рядом со Шлюзовой террасой, открытой площадкой перед жилым кварталом с красивым названием Бло-Бударна — Голубые ряды. Напротив, по другую сторону цепочки цветочных ящиков, остановились две пожилые дамы, обе так и сверлили меня взглядом. У детей глаз острый, и мальчишка не замедлил воспользоваться случаем.

— Пустите меня! — завопил он, отбиваясь руками и ногами.— Пустите, говорю!

Я отпустил его, пожал плечами и вернулся в подземелье. Веспер Юнсон встретил меня на подъездной дороге.

— Вы куда подевались? — спросил он.— В беге тренируетесь, что ли? Класон по крайней мере так подумал.

Я рассказал, что произошло. Он расправил усы и подытожил:

— Да, воспитание детей — штука сложная. Не всегда легко решить, что лучше — задать им трепку или действовать уговорами.

Подъехал Класон, и мы устроились на заднем сиденье.

— Вид у вас немножко усталый,— заметил полицейский начальник.

— Всю ночь на ногах,— сказал я.

— А ведь и правда! — воскликнул он.— Надо вздремнуть часок-другой. Где вы живете?

Я назвал адрес. Он повернулся к шоферу и решительно сказал:

— Вот туда и поедем.

Едва войдя в квартиру, я услышал сердитые телефонные звонки. Это был Аллан Андерссон.

— Ну, как тебе статья? — пробасил он.

Напечатанная жирным шрифтом шапка бросалась в глаза сразу. Она была самой крупной на всей первой полосе и гласила: АВТОМОБИЛЬНАЯ АВАРИЯ ИЛИ ЯВЛЕНИЕ ПРИРОДЫ? В грубой печати темные снимки выглядели неожиданно хорошо.

— Шапка уже устарела,— заметил я.

— Знаю,— удовлетворенно отозвался он.— Все вечерние газеты будут битком набиты этими двумя смертями. А вот нынче утром мы были первыми и единственными.

Я громко зевнул.

— Ты что, только проснулся?

— Еще не ложился. Знаешь, с кем я провел ночь и утро?