На этом Горазд закончил свои пояснения, и наши заказчики устроили проверку всего сказанного. Надо ли говорить, что самым главным испытателем стал Азамат. Он один сжёг патронов в несколько раз больше, чем Изик и Вик вместе. Но надо было видеть его горящие глаза, когда он изучал новые игрушки и пытался понять их возможности. Но всё когда‑нибудь кончается, завершились и эти испытания. Результаты подвёл Вик.

— Хорошее оружие, но оно не готово для армии. Слишком много ещё надо его испытывать и доводить. Но ты молодец, Горазд. Мне нравится карабин, он должен стать основным оружием бойцов. Конечно нарезной, под новый патрон, и возможно другого калибра, тогда можно будет увеличить ёмкость магазина и избавиться от иголки. Причём есть два необходимых условия для перевооружения армии — новые патрон и ружьё.

Здесь надо хорошо подумать и провести сравнительные испытания — надо или нет уменьшать калибр винтовки. Если надо — то придётся переделывать всё производство. Так что думать надо. А вот обрез, как мне кажется, можно прямо сейчас ставить на вооружение вместо пистолетов. Он не намного длиннее, зато скорострельность выше, и сразу рассчитан на десять выстрелов.

Трудности могут возникнуть с магазинами, но ты обратись к Мышонку, вместе с патроном из нового пресс — материала он сделает из него же и магазин. Моё мнение — это оружие можно делать пока в единичных экземплярах для разведчиков. Ты как считаешь, Азамат?

— Мне всё понравилось, карабин вообще лучше всего. Но и обрез вещь хорошая, особенно для ближнего боя и как замена пистолету. Я тоже думаю, что их можно готовить к освоению и поставке в армию. И не надо задумываться насчет нарезного. У нас нет такой ситуации, когда надо стрелять из пистолета прицельно на дальние дистанции. Для этого есть винтовка, а лучше карабин. Если для них слишком близко, то можно гранатой воспользоваться. А если ещё ближе, то стрелять из обреза, и притом картечью и в упор.

— Я полностью присоединяюсь к сказанному, — добавил Изик.

— Хотел бы высказаться ещё по поводу картечницы, — продолжил Вик. — Она у нас действительно превращается исключительно в картечницу. Её основной задачей становится именно уничтожение живой силы противника на дистанции до пятисот метров. Дело в том, что такая маленькая граната не способна нанести вред большому числу врагов. А вот уничтожить что‑то, например лодию, или пробить ворота, ей по силам.

Поэтому, мне кажется, надо сделать возможность стрельбы гранатами так же как и картечью, из обоймы. Особенно это будет полезно в случае использования их на лодиях, в этом случае надо поражать крупную одиночную цель, и такая граната будет незаменима. Ну и при отражении попыток абордажа очень полезен режим стрельбы картечью.

Но у нас возникает провал, на трёх километрах мы достанем противника ракетами, на полутора крупную цель поразим гранатой, если дистанция будет меньше пятисот метров — незаменима картечь, пуля, ручная граната и пистолет. А вот на расстоянии от пятисот метров до полутора километров у нас нет ничего, чем бы мы могли угостить врага. Так что думай, Горазд. Или изобретай специальный гранатомёт, или оставляй принятую у нас систему стрельбы обычными гранатами, а новый боеприпас окажется действительно новым и будет иметь своё назначение.

А может быть стоит сделать миномёт? Штука вроде бы простая, можно свободно перевозить на лошади и даже переносить.

Окск, Яван

Пожалуй, стоит начинать ставить новые остроги, теперь надо идти выше по Оке. Клязьму мы под контроль взяли, пора идти в верховья Оки и выдавливать из тех краёв всех любителей дармовщинки. Поселений там хватает, многих мы нашли, так что приток новых жителей будет ощутимым. А то что‑то мы перешли в этих местах к обороне, только гоняем иногда находников, а надо сделать так, чтобы они дорогу сюда забыли.

Тем более, что это будет хорошей поддержкой той линии острогов, что Вик выстраивает против кочевников. Для начала прикроем верховья Оки и тем самым замкнём цепочку опорных пунктов, начинающихся от Волги. А вот потом здесь поставим и дополнительные остроги, места тут для нас очень ценные, отдавать их кому‑то другому будет неправильно. Так что надо бросить клич, желающие найдутся, тем более не за тридевять земель отправляться надо, а тут же, на родной реке.

Сурск, Галка

А в общем‑то ничего страшного и не происходит. Может быть, мы просто отвыкли жить спокойно, и это нам непривычно? Но в любом случае, жизнь продолжается, и вот что любопытно, опять начинает подниматься волна интереса к новым территориям и путешествиям. До этого освоение новых земель происходило вперемешку с военными действиями, и сами путешествия воспринимались как продолжение войны. А тут уже полностью мирная жизнь, и у многих проснулась тяга к неизведанному.

Что интересно, появился новый вид репортажа, можно сказать, своеобразный твиттер. Надо в короткой радиограмме, точками и тире сообщить максимально много о новых местах, событиях, подвигах и открытиях. И если кому‑то это удаётся красочно описать, то листовка с такими сообщениями становится чуть ли не раритетом. Даже появились предложения на проведение своеобразного конкурса радиограмм.

А как ещё общаться с тем же самым Двинском? Туда только на лодии по реке добираться пару месяцев. Радиограмма идёт чуть ли не день. Пока один радист передаст, а другой примет, потом опять всё по новой. Там ведь сообщение проходит через несколько промежуточных пунктов. Но даже это по сравнению с расстоянием до Двинска очень быстро.

Вот благодаря таким радиограммам и возрастает интерес к путешествиям. А тут пошли разговоры об экспедициях в новые края, и зазвучали такие непонятные и манящие названия — Мезень, Онега, Печора, Воркута, Вычегда. А я ещё тут на концерте и песню подарила — «У Печоры, у реки, где живут оленеводы и рыбачат рыбаки». Так сама уже не рада, сколько народу ходит и собирается на Печору и Воркуту, ждут следующего каравана.

Устье Урги, Вик

Вирия уткнулась носом в берег, слегка заехав на песок. Сзади, на расстоянии метров двадцати от берега, подходил катер, на котором были Изик и Азамат. Я выбрался из лодки, немного подтянул её выше на песок и протянул руку, помогая выйти Галке.

— Выходи, Галина Александровна, вот мы и прибыли. Сейчас рыбки наловим, уху заварим, и всё будет хорошо.

Это было то самое место, на котором мы очутились двадцать восемь лет назад, куда неведомой силой или чьим‑то желанием был осуществлён перенос в восьмой век из нашего двадцать первого. Выбравшись из лодки, Галка подошла ко мне, и я обнял её за плечи, осматривая берег. Всё осталось без изменения, только песком занесло лежавшие брёвна, да новые принесла вода.

Что осталось от прежних моих сооружений, отсюда было не видно, они находились выше по склону. Я только собрался пройти дальше, как яркий свет буквально ослепил меня.

Сурск, собрание мастеров и вече, Азамат

— Вот так всё и произошло, мастера, — сказал Азамат. — Мы как раз подходили к берегу, Вик с Галиной уже успели причалить. Он помог ей выбраться из лодки, обнял её за плечи, что‑то начал говорить, и вдруг с неба, ясного и чистого, ударила прямо в них молния. Когда мы протёрли глаза, на берегу никого не было. Не осталось никаких следов от того, что здесь находились люди. Ни пепла, ни сгоревших костей, ни оплавленного песка. Ничего, только ровный берег.

Когда мы высадились, то осмотрели всё, что можно, но везде была нетронутая земля. Как будто здесь никогда не было людей. На берегу остались следы только там, где они стояли, и всё.

Наступило тяжёлое молчание. Никто не знал, что сказать и как реагировать на случившееся. Слишком уж оно было для всех неожиданным. Кто‑то из мастеров сидел, закрыв лицо руками, кто‑то понурил голову. Произошедшее стало для всех шоком. Народ ничего не понимал, когда мы раньше времени вернулись в город, таща на буксире пустую лодию. Она всем была хорошо знакома, Вирия, любимая лодка Вика.