– Я думал, что это наше дело.

– Да, наше, – ответил Уиллис. – Просто у нас с тобой разные представления о том, кто является подозреваемым, так?

– Она сейчас дома? – спросил Карелла.

– Была дома, когда я уходил.

– Тогда, если ты не возражаешь, я бы хотел с ней переговорить.

– Лучше сначала позвони.

– Хэл... – начал было Карелла, потом покачал головой и вышел из комнаты, оставив Уиллиса за длинным столом с двойным зеркалом за спиной.

– И что вы хотите узнать? – спросила она Кареллу.

На ней были синие джинсы и мужская рубашка. «Рубашка, возможно, принадлежит Уиллису», – подумал Карелла. Они находились в гостиной, отделанной деревянными панелями. Было одиннадцать часов утра, в доме стояла тишина, толстые стены не пропускали уличного шума. Трудно представить, что ее когда-то задерживали за проституцию. Она была похожа на девочку-подростка. Безупречная кожа, умные голубые глаза, никакой косметики, даже помады. Но здесь можно вспомнить «Закон мышей». Если в своем амбаре вы увидели одну мышь, то значит, их там не меньше сотни. И если девушку однажды задерживали за проституцию, то, несомненно, она побывала во многих переделках.

– О Бэзиле Холландере, – сказал он.

– И что именно?

– Как вы с ним познакомились?

– Нас свела судьба, – улыбнулась она.

Обычная уловка проститутки – подсмеиваться над своей близостью с кем-то, чтобы не звучало вульгарно.

– Да, понимаю, – произнес он холодно. – Но как вы с ним познакомились?

– Почему вы хотите это знать, мистер Карелла?

– Он был вашим другом. Он умер. Умер еще один ваш друг. Так что наше любопытство простительно...

– Мне не нравится ваш сарказм. Почему вы меня так не любите?

– Вопрос о любви или нелюбви здесь не стоит, мисс Холлис. Я просто полицейский, выполняющий свою...

– Ой, пожалуйста, только не надо о выполняющих свою работу полицейских! Я наслушалась этого от Хэла.

Хэла. Ну конечно же. Не станет же она его называть детектив Уиллис.

– За что вы меня так не любите? – повторила она. – За то, что мы живем вместе?

Вот так. Без всяких обиняков. Однако она ничего так и не сказала о главном. О том, как познакомилась с Холландером.

– Дела Хэла меня не касаются, – сказал он. Что весьма существенно отличалось от того, что он говорил Уиллису менее часа тому назад. – А мое дело...

– Я думала, что вы с Хэлом занимаетесь одним делом.

– Я тоже так думал, – сказал Карелла.

– Но вы теперь так не считаете? Это потому, что он живет с человеком, который, возможно, является хладнокровным убийцей, так, да?

– Я этого не говорил.

– Но вы так думаете, разве нет? Вы считаете, что я могла убить и Джерри, и Бэза?

– У меня нет для этого доказательств...

– Мы здесь говорим не о доказательствах, – горячилась она. – А доказательства свидетельствуют, что я была далеко от тех, кого убили. И вот это и является доказательством, мистер Карелла. Ах, у вас интуиция, так ведь? И что подсказывает вам ваша интуиция? Вы считаете, что я их убила, так?

– Я считаю, что моя работа состоит в том...

– Господи, вы опять о своей работе.

– Которую вы мне не даете выполнить, – разозлился Карелла.

– Да? И каким же это образом? Тем, что живу с вашим напарником?

– Нет, тем, что так и не ответили на вопрос, который я вам задал пять минут назад.

– Неужели уже целых пять минут? Как быстро летит время, когда общаешься с таким милым человеком.

– А за что вы на меня взъелись? – спросил он.

– Я встречала таких как вы, мистер Карелла. Вы такой же, как все полицейские. За исключением Хэла. Вы считаете, что если у человека были проблемы с законом, то он всегда останется нарушителем. Горбатого могила исправит, так ведь, мистер Карелла? Шлюха – она и есть шлюха.

– Если хотите так думать, это ваше дело. Итак, где вы познакомились с Бэзилом Холландером?

– На концерте, – со вздохом ответила она.

– Где?

– В филармонии.

– Когда?

– В июне прошлого года.

– Случайно познакомились?

– Во время антракта. Мы завели разговор о программе, и выяснилось, что у нас одинаковые музыкальные вкусы. Это сразу же нас сблизило.

– И вы стали встречаться. Когда это началось?

– Он позвонил мне на следующей недели и предложил пойти в оперу. Я не очень люблю оперу, но все равно пошла, и мы прекрасно провели время. – Она улыбнулась и добавила: – Хотя я не очень люблю оперу.

«Изысканные вкусы, – подумал он. – Шлюха из Хьюстона предпочитает ходить в филармонию, а не в оперу». Он отогнал от себя эту мысль. Возможно, она была права. Может быть, он слишком долго работал полицейским и делал выводы исключительно на основе своего опыта. Правда, ему еще ни разу не приходилось встречать раскаявшуюся шлюху или терзающегося угрызениями совести бандита. С другой стороны, он никогда не видел бандита, который бы ходил на симфонические концерты. Или в оперу.

Из уважения к Уиллису он не стал спрашивать, когда она начала спать с Холландером. Но это его тревожило. Он уже пошел в своем расследовании на какие-то уступки. Обычно близость между мужчиной и женщиной являлась чрезвычайно важным фактором в деле об убийстве, особенно если это убийство из ревности. Вместо этого он спросил:

– Холландер, по-моему, был бухгалтером, это так?

– Вы же прекрасно знаете, что – так.

– А когда вы об этом узнали?

– О том, что он бухгалтер? – с удивлением спросила она. – Какое это может иметь значение...

– Он выполнял для вас какие-нибудь работы?

– Кто? Бэзил? Нет.

– У вас есть свой бухгалтер, который ведет ваши дела?

– Да.

– Как его зовут?

– Марк Аронштейн.

– Он давно на вас работает?

– Я наняла его, как только приехала сюда из Буэнос-Айреса.

– Буэнос-Айреса?

– Я думала, Хэл вам говорил об этом.

– Нет.

– Я занималась проституцией в Буэнос-Айресе.

– Понятно, – сказал он. – И долго вы этим занимались?

– Пять лет.

– И еще в Хьюстоне?

– Там только год. Я уехала почти сразу же после ареста.

«Да, довольно длинная история, – подумал он. – Уиллис подцепил настоящее сокровище».

– Так вы поехали в Аргентину прямо из Хьюстона? – спросил он.

– Нет, сначала я побывала в Мексике.

– Вы там тоже занимались проституцией?

– Нет, – улыбнулась она. – Просто хотела посмотреть страну.

– И долго вы там были?

– Месяцев шесть или что-то около того.

– Сколько вам лет, мисс Холлис?

– Вы же детектив. Попытайтесь догадаться. Я уехала из дома за три месяца до своего шестнадцатилетия, в Лос-Анджелесе прожила чуть больше года, затем переехала в Хьюстон.

– А почему в Хьюстон?

– Думала, что смогу поступить в «Райс».

– Но вы этого не сделали.

– Нет. Я встретила одного типа, который дал мне от ворот поворот.

– Джозеф Сиарт?

– Нет, Джо появился позже.

– И долго вы были в Хьюстоне?

– Я же говорила вам. Один год. Вы считаете? Затем шесть месяцев в Мексике, пять лет в Буэнос-Айресе, и здесь я живу почти полтора года. И что у вас получилось?

– Шестнадцать, когда вы уехали из дома...

– Почти шестнадцать.

– У меня получилось двадцать четыре.

– Мне будет двадцать четыре в августе.

– У вас весьма напряженная жизнь.

– Напряженнее, чем вы думаете, – сказала она.

– Вы говорили, что ваш отец купил этот дом...

– Нет, я соврала. И уверена, что вы знаете об этом.

Не надо меня проверять, мистер Карелла. Терпеть не могу нечестных людей.

– Каким образом вы приобрели этот дом?

– Разве Хэл вам не рассказал? Я приехала сюда с двумя миллионами долларов. За этот дом заплатила семьсот пятьдесят тысяч. Остальное вложила в ценные бумаги. Поэтому мне и понадобился бухгалтер.

– Марк Аронштейн.

– Да. Из компании «Харви Рот».

– Это в нашем городе?

– Да, на улице Бэттери. Около Олд Сиуолл.

– Вы когда-нибудь обсуждали с мистером Холландером финансовые проблемы?