- Тю! - восхитился Ян, до которого только теперь дошло настоящее состояние его товарищей, - Ну вы даёте…

Однако времени у него не было совершенно, потому Ян решил использовать более радикальные методы. Он подошёл к двери, открыл и крикнул в холодный, тёмный коридор:

- Михей! Тут твоя помощь нужна!

- Уже иду, - заверил его из смутного далёка голос Михея. Потом и сам он объявился, поспешая с огромным подносом, на котором не было ничего, кроме бутылок. Ян точно знал, что в них была вовсе не эльфийская настойка, и тем более не человеческая водка. Там был напиток, в просторечье именуемый «винтом». И действие его было вполне конкретным - протрезвлял в один миг. Процедура малоприятная, но, если протрезветь нужно быстро, буквально в секунды, ничего лучше не найдешь.

- Что ж ты? - попрекнул Михея Ян. - Уж последнюю пару бутылей мог бы и придержать.

Поставив поднос на стол, Михей вздохнул грустно и развёл руками, - мол, виноват, не досмотрел. Оглядел стол, вслед за вожаком прайда пересчитал бутылки… и снова вздохнул.

Было отчего завиноватиться! Двенадцать каменных бутылей из-под водки гномьей, да ещё два четверика человеческой! М-да, та еще посиделка под разговорчик! Все четверо не просто напились, а упились качественно, как умеют только трапперы, - в хлам! в дым! до поросячьего визгу!

Впрочем, нет. Гномы ещё держались, хотя голоса их становились всё тише, а взгляды были совершенно стеклянными.

- Наливай! - приказал Ян, сурово хмуря брови.

- Может, всё же не стоит? - Михей робко попытался откреститься от предстоящего действа, неприятного и, если честно, опасного, - Оне и сами протрезвеют. К вечеру уже.

- До вечера дожидаться? - голосом Яна сейчас можно было резать тролью шкуру. Михей, казалось, уменьшился разве что не в половину. Окажись кто рядом, покрепче духом, и то, наверное, струсил бы. - Начинай, Михей. Не заставляй меня ждать слишком долго.

«Винт» подействовал - не мог не подействовать. Влитый в глотки незадачливым пьянчугам, он немедленно принялся творить свое черное дело. Спустя несколько минут проявились первые признаки реакции.

Первым отреагировал Ворчун. Побурев лицом от боли и ярости, он пружиной взвился из-за стола. Глаза выпучены, руки мечутся бестолково в поисках боевой секиры и обидчика, из всклоченной и заляпанной чем-то липкой бородищи извергается поток самых страшных проклятий на всех известных гному языках. В другое время - заслушаться можно.

Надо сказать, любой гном по натуре своей - полиглот и буквально сразу вникает в любой язык, от широко используемых русского, английского и всеобщего, до куда менее известного немецкого. Удивительно, кстати, но, несмотря на разные ареалы и условия возникновения, гномий и немецкий были чуть ли не близкими родственниками друг другу.

Сам Ян довольно неплохо понимал язык своих малорослых приятелей. На нём и ответил резко и коротко - будто челюсти капкана лязгнули. После чего - дело неслыханное! - Строри, известный своим несокрушимо поганым буйным нравом, немедленно осёкся и спокойно, почти кротко, опустился на прежнее свое место. Так и не сподобившийся выучить язык воинственных недомерков, Михей - сам наполовину гном - страдал теперь безмерно. Знать бы, что сказал вожак прайда своему бойцу… Увы!..

- Чего стоишь, рот раззявил? - сверкнул на него темным, недобрым глазом Ян. - Давай второго встряхивай. Малыш!… Простак, я к тебе обращаюсь!… Ну-ка на ноги! Вставай, скотина!

Таким образом, не останавливаясь перед жесточайшей руганью, Ян поднял на ноги всех троих. Лишь Чёрный Рок остался валяться где был, то есть под столом. Его молодой организм Ян пожалел, прекрасно зная, как воздействует на гоблинов жуткое отрезвляющее зелье. К тому же Чёрный Рок был ему пока не нужен, - вот и пусть себе спит, пока спится. Другое дело - Строри и Наката. К их мнению он привык прислушиваться всегда. Так было правильно. Так должно было быть - ибо они старше и опытнее.

- Наката, - Ян покосился на старшего товарища, - Очнулся?

Накате было плохо. Очень плохо! Однако ниппонец, хоть и с трудом, сохранил невозмутимое выражение на лице. Только голову наклонил чуть, не рискуя, видимо, разговаривать. Достаточно было заметить мрачный, тусклый огонек в его глазах, чтобы понять насколько ему худо. Но он держится.

Вот Строри, тот опять разворчался. Шумный и недовольный, он через слово вплетал в речь самые чёрные ругательства и изощренные проклятья. Впрочем, иссякнув, он тоже высказался в том духе, что вполне пригоден для серьёзного разговора.

Зато Простаку пришлось приложить по затылку, остановив его вполне понятный первый порыв - к бутылке. Маленький гном сунулся носом в салат, и после этого уже не дергался и не выступал. Подзатыльник ему отвесил озверелый Ворчун, а когда Строри в таком настроении, лучше его не злить. В яростном запале он и пришибить может!

Так что Простак просто молчал. Наката изображал статую. Строри ругался.

Говорить пришлось одному Яну. Он не стал ходить вокруг да около - не тот случай. Тем более не стал скрываться от Михея - проверенного-перепроверенного, жизнью битого. Всё начистоту выложил.

Отёр вспотевший лоб, выжидающе уставился на товарищей.

- Ну и что? - угрюмо спросил Ворчун, выждав положенное время. - Не хочешь ведь ты сказать, что мы уже завтра должны будем вновь выйти на тропу?

Молодой вожак открыл было рот, но гном поднял широкую - с лопату - ладонь, останавливая.

- Ян! Ты помнишь, чем мы всегда от остальных трапперов отличались? Да тем, что плевали на золото! Даже когда остальные бросались в авантюры… и гибли, мы, как те курочки во дворе, клевали по зёрнышку. По зёрнышку, Ян! А ты от нас требуешь…

- Не требую, - быстро перебил его Ян. - Но, Ворчун, такие деньги! Это ж мы могли бы весь следующий сезон здесь обретаться.

- И с тоски дохнуть! - мрачно обронил Наката, встав, таким образом, на сторону гнома. - Впрочем, я не против похода. Даже наоборот - согласен выйти на тропу раньше срока. Только, Ян, стоит подумать, надо ли нам вообще браться за сопровождение этих… «шпор». Может оставим их кому-нибудь, вроде Вальдека Остроуха или, там, Луиса?

- Да, мы обычно не брали на борт посторонних, - согласился Ян. - Мы привыкли полагаться на удачу в поиске, и она нас редко подводила. Но прошлый поход был неудачен… Помолчи, Строри, свое сказать ты успеешь… Так вот, всё, что заработали тогда, ушло на новое снаряжение. Мы готовы к выходу, но не сможем пробыть здесь слишком долго. У нас просто не хватит денег.

- Эй! - тут же подал голос Михей, оскорбленный в лучших чувствах. - Когда это я требовал деньги с вашего брата до выхода на тропу?

Ян его не слушал. Он напряженно смотрел на своих в ожидании ответа. Дождался…

- Ты прав, Ян, не будем! - рыкнул Ворчун. - Не будем говорить, кто повинен в том, что кварта отличной тролльей желчи пропала! Не будем вспоминать, что, не шляйся мы по тем болотам в поисках подарка, не бегай мы после того, как напуганные кролики, месяц от орков, мы имели бы на пятьсот монет больше! И нам всем хватило бы на прожитье. Еще не будем говорить, что во время той погони мы растратили весь огневой припас, потому теперь вынуждены на него тратиться! И, да, Ян, теперь мы на самом деле вынуждены принять на борт «шпор»! Когда выступаем? Завтра? Утром я буду на праме.

Грохнув дверью, Строри вышел. Следом, виновато пожав плечами и изобразив лицом нечто успокаивающее, выскользнул Простак. Рок всё так же бессмысленно улыбался, лежа на лавке, куда его пристроил сердобольный Михей. И потому из собеседников Яна остался разве что Наката. Но Наката лишь скупо кивнул младшему товарищу, и принялся доедать гуся, что почти нетронутым лежал на его блюде. Ну что тут ещё скажешь?

Рассердившись не на шутку, Ян резко развернулся на каблуках и не вышел - вылетел - наружу. Грохот двери о косяк возвестил о его уходе.

Даже не обернувшись, Наката лениво грыз остывшую гусиную ногу, о чем-то напряженно размышляя. Лишь морщился временами от простреливающей боли в висках - с похмелья.