Вскоре он распорядился убить Салиман после «праздника», в случае чего. В случае… Алвин понятливо кивнул, хотя лицо его болезненно исказилось. Зачем только отправлялся на остров? Они оба молча догадывались, что принесет этот невеселое веселье в форте, предчувствовали.

«Праздник» в честь «гибели» героя Цитры наставал меньше, чем через сутки. Мало. Совсем нет времени. Впрочем, на острове Рук оно текло в обратную сторону, по кругу. Все равно мало. За морем прятался день, что обещал никогда не настать. Что-то отозвалось тяжелым холодом. Наверное, неизбежность. Разговор со смертью подошел к своему завершению, они заключили вполне ясный договор. Так надо. Без лишних слов. И уже не изменить. Да. Хоть бы Белоснежка потом Хойта убил. Да и Цитру следовало бы.

Нет, главарь упрямо представлял, как, меньше чем через сутки, сокрушит это белое ничтожество в татуировках племени. Но Ваас знал… Слишком много.

***

Время не утешало, тянулось песком по кругу, тонуло в ночи, что отражалась в крике леса разговорами хищников и клекотом птиц. Небо низко нависало бездонным мраком, но не открывало врата рая. Не для них.

Салли с ужасом вспоминала, как ей удалось выбраться из штаба, прикинувшись мертвой, как над ней свистели пули, а потом кто-то заметил ее в зарослях и начал стрелять вслед, как она блуждала по лесу, лезла куда-то наверх, увидев радар. Но достигала его, понимая, что не знает, как послать оттуда сигнал бедствия. Пока бежала — не плакала, ничего не чувствовала, словно раненая антилопа прорываясь, шарахаясь от рыка диких зверей, не помня себя. Но когда поняла, что за вышкой находится склон, по которому не спуститься, пошла обратно к заливу, на другую сторону. Там же она попалась в западню, когда ее заметил медведь. Салли почти ощущала, как клыки зверя впиваются в ее изможденное тело. Ей тогда почудилось, что настал ее последний миг. И она звала почему-то не доктора, не своего любимого Бена, а мучителя, Вааса, зная, что против хищника только он сумеет стать настоящей защитой. И вот он появился. Как по волшебству. Пришел и спас ее. Ничуть не принц. А спас. Неправильно все.

Она не помнила, как главарь нес ее обратно на «Верфь Келла», не помнила, кто потом подносил к ее губам кружку с водой. Наверное, Алвин, он в последнее время сделался сам не свой. Обычно суровый и беспощадный, он словно мучительно ожидал чего-то, как и все они. А после внезапного захвата аванпоста Салли пронзали смутные предчувствия, словно открылся третий глаз. Страх рисовал неутешительные картины грядущего.

Снова она лежала на грязном матрасе, в том же штабе, но теперь там не хватало жалких предметов мебели — почти все сломали. Теперь там пахло смертью, а в углу вымачивали несуществующий маниок призраки рабынь. Все привычно, только все — мертвое. И среди них же сидел Черный Фрегат — он умер вместе с захватом аванпоста, закатился куда-то потерянной алой помадой и брошенным неизвестно где ледорубом. Не существовало больше его. Девушка даже радовалась этому. Если бы только не сознание предательства, если бы только не эта бесконечная неопределенность: теперь она не верила во всесильность ее главаря. Просто человек с нелегкой судьбой… Такой же, как и все они.

Снова рядом оказывался Ваас. Ее Ваас. Но в ту ночь он не прикасался к ней, не замечал. Кажется, он вовсе не спал, хотя, безусловно, устал. Тогда-то девушка заподозрила, что воин копит злость для поединка. Но какой поединок, если Джейсон Броди считался мертвым? Если бы…

Первые лучики экваториального солнца проникали сквозь пулевые отверстия в досках пыльной постройки. По крыше ходил снайпер, его шаги отзывались монотонными ударами незримых часов. Ваас все молчал, уставился в потолок, а Салли украдкой опасливо рассматривала мужчину. Вскоре главарь сел, потянувшись, разминая плечи, устав от неподвижности. Он наспех небрежно шнуровал сапоги, когда Салли шепотом просила:

— Не уходи! Нет! Не уходи!

Но Ваас стряхнул ее, точно надоедливый репейник.

— Напомни, тебе кто-то давал право указывать мне, когда приходить и уходить? — огрызнулся главарь, угрожающе сверкнув глазами. – Нет, ***! Никто! Приказы здесь отдаю я!

Он глубоко вдохнул, видимо, чтобы успокоиться, чтобы не выходить из равновесия, пригладил слегка отросшую эспаньолку. Он уходил. И Салли чудилось, что она теряет его навсегда. Как раз в тот миг, когда осознала: больше в мире нет никого, кому она была бы хоть сколько-нибудь нужна.

Она предатель — с предателем ей и оставаться. Эта мысль выжигала изнутри, оставляя пустыню, по которой лохматыми клоками путешествовало без цели перекати-поле. Бен… Нора… Она отдала их на верную смерть. И все из-за какой-то боли. Какой-то. А тогда она казалась безграничной. Страх, что угрозы воплотятся в реальность. Но теперь ее не трогали. Главарь спас ее, вернул, нашел! Он ее искал!

А теперь он уходил. Молча, ничего не объясняя.

Внутренний голос кричал о том, что его необходимо остановить, не отпускать на этот «праздник» в честь убийства Броди. Салли дрожащим голосом лепетала:

— Это… Это не приказ… Это просьба… Ваас… Мне так страшно… Что однажды ты уйдешь и не вернешься… Что тебя убьет этот… Белоснежка… С ракьят… Не уходи… Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты умирал, — глаза девушки расширились, раненой птицей она вскрикнула. — Не умирай!

Ваас обернулся, подозрительно сощурившись, словно сканируя свою «вещь». Впрочем, марионеткой Салли себя больше не ощущала, впервые за долгое время. Она предчувствовала, что скоро всё изменится. Буквально всё. Никто не останется прежним.

Ваас отвернулся, лихорадочно оскалившись, буравя взглядом стену, словно видя там, как на диафильме, кадры грядущего:

— Это мы еще увидим, кто кого. У меня есть пару сюрпризов для этого обкуренного ***. Чую, завтра, он ворвется прямо в форт. О да, мы еще повеселимся.

Салли тоже обратила взгляд на стену, но ей открывалось иное будущее. Девушка совершенно четко, словно наяву, вдруг увидела, как несется «белый демон» с ножом по направлению к главарю. Ваас перехватывает ловко рукоять, блокируя атаку предплечьем. Но подлый герой Цитры перекидывает нож в левую руку. А из-за поврежденного некой Хромоножкой правого плеча, Ваас не успевает среагировать, чтобы предотвратить смертельный прием.

Однажды он пришел с заклеенными пластырями пальцами и перемотанной ладонью: оказалось, что он ловил за лезвие нож неприятеля. Конечно, порезался, но зато ловко обратил оружие врага против него же. Но, видно, не в этот раз. Наверное, все из-за того проклятого осколка, который не позволил достаточно быстро дернуться правой руке. Не иначе! Ведь Ваас был сильнее всех его неприятелей, опытнее, яростнее. «Белый демон» совершал резкий нечеловеческий рывок вперед.

Салли словно присутствовала незримым призраком, но ничего не могла предпринять. Как и всегда. Ее обуревала паника: она поняла, что ее непобедимый главарь не успел среагировать и пропустил удар белого демона. Нож поразил Вааса прямо в грудь, а потом еще раз, и еще…

Видение рассеялось, так как Салли вскрикнула, почти беззвучно, но столь надрывно, будто это ее добивали, будто это ее кровь текла из развороченных колотых ран вместе с разбитой истрепанной душой.

Ваас! Ее Ваас пока был рядом, живой. Пока живой. Девушка всхлипнула, тяжелая тоска навалилась на нее. И так не хотелось становиться провидицей, она желала, чтобы все эти глупые фантазии остались выдумкой, плодом испуганного воображения. Нет, ничего такого не существовало ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Нет!

— Пожалуйста, не уходи, — она прильнула к спине мужчины, терлась, приникала лбом, словно ища защиты. — Хотя бы сегодня… — голос ее срывался в сиплый шепот. — Не умирай!

Ваас почему-то молчал, долго, мучительно, глядя прямо перед собой, ничего не отвечая. Хотя даже его крики и ругань сейчас бы успокоили, его гнев. Но только не этот непоколебимый решительный покой, будто он уже совершил свой выбор, будто смотрел через край бездны. Но ведь он уничтожал любого, кто пытался сокрушить его. Разве нет? На это раз тоже. Не находилось врага равного ему. Хоть бы не нашлось.

Но «третий глаз» подкидывал Салли слишком яркие образы, прямо как из фильмов, что когда-то давным-давно смотрели они в этом тусклом помещении. Тогда он еще пытал ее, потом снова началось противостояние с ракьят, выстрелы, война… Что страшнее? Замкнутый круг. Салли опускала руки, не веря, что в силах кого-то удержать. Уж точно не главаря. Только сердце разрывалось и плакало.