Медведев Дмитрий

Старый Мертвый Свет

  Тяжелый подсердечный хрип

  Эх, лучше б я погиб

  Многоголосый темный вой

  В моей душе болит

  Идет навстречу человек

  Вчера он был врагом

  Теперь все проще - все вокруг

  Враги, враги кругом!

  Из телефонной трубки шум

  Моей родной земли

  Она зовет меня домой -

  Грядет гроза, беги!

  Увы, на твой немой вопрос

  Нам не найти ответ.

  Прости, приятель, это всё

  Мы выжили, ты - нет.

   'Старый Мертвый Свет'

   Предисловие

  Красивое незнакомое место, бесконечно далекое от того, где я сейчас нахожусь. Справа бушующая зелень деревьев, шум соленого ветра и шелест листьев, а слева - сонное неторопливое море. Оно степенно катит шипящие волны, в бесконечном и безнадежном сражении разбивающиеся о камни, и его степенный ритм проникнут непостижимой для человека мощью.

   Я иду по узкой дорожке, и вокруг ни души, кроме таинственного незнакомца впереди. Стоит и смотрит вдаль, заложив руки за спину и раскачиваясь с пятки на носок, словно в нетерпеливом ожидании. Тонкий серый плащ топорщится под порывами ветра, то и дело приподнимающего аккуратные постриженные русые волосы.

   Он не видит меня. Не замечает в упор, а ведь я уже подошел вплотную и машу рукой у него перед глазами. Ну же! Хоть голову поверни! Я озадачился, не зная, как же привлечь его внимание и зачем мне это так нужно. Наверное, зачем-то нужно, иначе чего я здесь забыл?

  Попытавшись толкнуть его, я наткнулся на невидимую преграду - как, впрочем, и ожидал. Тогда я, помешкав, решил идти себе дальше, в надежде отыскать какие-нибудь зацепки в пути. Может, этот тип мне совсем и не нужен, и ответ там, дальше, тропинка-то длинная, бежит себе вдоль обрывистого берега, петляет среди сочных зеленых трав и цветов, и никак не кончается.

   Взгляд незнакомца я ощутил спиной, уже отойдя на несколько шагов, но не испугался. Так, сделалось немного не по себе, как будто между лопаток провели чем-то прохладным.

  Я оглянулся и выдохнул со смесью разочарования и недоумения - он смотрит сквозь меня, да так пристально, что аж не по себе. Что ж он там углядел такое? Небо солнечное, безмятежное, ветра нет - полный штиль - ничто не предвещает беды. Вот только птицы резко смолкли, а глаза незнакомца стали настолько пугающими, что я невольно отступил на шаг.

  Нет, они не были глазами дьявола или демона, никаких ужастиков, упаси Бог. Просто в них, минуту назад стеклянных и отчужденных, вдруг явственно проступила горькая смесь тревоги и печали, предчувствие неотвратимой беды, которая придет, как по расписанию, минута в минуту. Совсем скоро. И ничего нельзя сделать. В его глазах застыла обреченность и, хоть на лице мужчины не дрогнул ни один мускул, я остро почувствовал перемену в его настроении - на смену любопытству, отстраненному и холодному, как любопытство ученого, изучающего насекомых, пришли сочувствие и тоска. Он надеялся, что этого не случится, но оно случилось, оно пришло.

  Этот человек совершил нечто серьезное, влекущее за собой страшные последствия, и сейчас наблюдал их. Его локомотив стремительно приближался к мосту, которого вдруг не оказалось на месте, и готовился на полном ходу многотонной тяжестью рухнуть в пропасть.

  Надо ли говорить, что я проснулся, так и не увидев, что так волновало персонажа моего сна? Я только помню, что небо вдруг почернело, а земля недовольно заелозила под ногами, как будто древним пластам суши вдруг надоело сидеть на одном месте, и они решили погулять. Но это длилось меньше мига, меньше крохотной секунды, а потом меня вышвырнуло из тревожных грез, как пробку из шампанского.

   Это случилось ровно за неделю до того, как все началось. Вынырнув из сонной мути, как из теплого липкого болота, я сел, стиснул взмокшими пальцами одеяло и глубоко вдохнул врывающуюся через открытую форточку ночную прохладу. Помотал головой, стряхивая остатки сна, будто паутину.

   Сердце почему-то пустилось в галоп, как будто я убегал по лесу от медведя или прыгал с парашютом. Все-таки хорошо, что я ничего не увидел, хорошо, что подозрительный разум, пекущийся о своем благополучии, разбудил меня, почуяв угрозу. Я ведь стоял на пороге, и неизвестно, что за поджидало меня за ним. Наверное, лучше и не знать.

  Подождав, пока пульс придет в норму, я встал, сунул ноги в тапочки и прошлепал на кухню, стараясь не разбудить спящих в соседней комнате родителей. Выпил немного воды и решил постоять несколько минут у окна, посмотреть на спящую улицу, дабы окончательно убедиться, что в родном районе все спокойно и можно вернуться в постель. И не надо удивляться, каждому из нас знакомо то странное ощущение ночного кошмара, когда пробуждение приходится на темный или предрассветный час, и ты не можешь вот так вот сразу отмахнуться от всех этих пугающих картин и ощущений. Понимать-то все понимаешь, но вот это нездешнее чувство - оно уходит не сразу.

   Тускло горел фонарь, единственный работающий из четырех, что стояли во дворе моего дома. Нужда в нем вот-вот отпадет - чернильная ночь помалу разбавлялась рассветом, превращающим ее в фиолетовые утренние сумерки. Вот-вот на востоке, над серой крышей детской поликлиники заалеет тоненькая полоска, положив конец ночному царству.

  Сухой потрескавшийся асфальт, молодая травка на неопрятных газонах, с трудом пробивающаяся сквозь окурки и пустые бутылки, припозднившийся алкоголик, не нашедший в себе сил дойти до дома и провалившийся в объятия Морфея прямо на лавочке у соседнего подъезда - все, как всегда, и в то же время в привычные ощущения вкралось нечто новое, чуждое и незнакомое. Я не смог подобрать слова для описания этого тогда, как не могу сделать этого сейчас. Есть вещи, лежащие совсем в другой плоскости - бесконечно далекой от мира слов - но это не делает их менее понятными. Скорее наоборот.

   В голове с потрясающей ясностью возникло понимание того, что привычной жизни вот-вот наступит конец. Не знаю, с чего я вдруг так решил. Скорее, за меня решили и сообщили, поставили перед фактом.

   Пройдет совсем немного времени, и привычного суетливого мира, в котором люди смотрят исключительно себе под ноги и копошатся в своих проблемах, не станет. А что будет тогда? Ничего не шло в голову. Да и откуда мне знать? Единственное, в чем я не сомневался, так это в том, что пора готовиться к самому худшему - оно случится. А что будет дальше, да кто знает...

   Не буду даже пытаться примерять на себя роль пророка, предвестника - не по Сеньке шапка, очень уж это неблагодарно и хлопотно, а, главное, бессмысленно. Но, согласитесь, наша цивилизация подошла к некой черте, не правда ли?

  Недаром ведь напряжение во всем мире установилось такое, что полыхнуть может хоть где - и в Азии, и в Африке, и в Европе, и даже, чем черт не шутит, в Америке. Зажжется в одном месте, перекинется на другое, третье, и так далее. И никто ведь весь этот балаган не контролирует - кому-то только кажется, что он чем-то управляет, кто-то только играет в Бога, не понимая, что не способен его заменить.

  Фундаментальные противоречия между народами, странами, блоками, беспринципная и беспощадная гонка за прибылью на фоне скудеющих и дорожающих ресурсов, повальное оглупение населения, позволяющее правительствам и СМИ стричь людей, как овец, не утруждая себя всякими сложными задачами вроде открытия окна Овертона и потчуя народ всякой ерундой, уводящей все дальше от истины не только 'целевую аудиторию', но и авторов таких вот проделок.

  Вы ведь все чувствуете, по другому и быть не может. Ядерная война? Слишком банально, да и дураки нынче пошли трусливые, слишком уж пекутся о своей жизни, хотя жизни чужих отнимают легко, походя, не оглядываясь. Но если на твой удар может прилететь 'ответка', пусть и не такая сильная, но все-таки чувствительная, лучше обойтись без прямого столкновения.

  Тогда, может, изменение климата? Ледниковый период? Почему бы и нет, планету мы изрядно поистрепали, пора бы ей дать нам достойный отпор, сбросить разгулявшихся паразитов со своего могучего тела. Может, устроит нам наводнение, ураган, землетрясения? Или разом проснутся все вулканы и дружным салютом проводят наш каменный шарик в преисподнюю?