— Какая дерзость! — воскликнула она. — Уходите, дон Фернандо! — Она отбежала в самый дальний угол комнаты, к фонтану. — Не подходите, не подходите! — повторяла она срывающимся голосом. — Уходите отсюда!

В ее глазах светилось пламя чистейшего целомудрия.

— Нет, я не уйду, пока ты меня не выслушаешь. Вот уже два года я не могу тебя забыть. Всегда, днем и ночью, твой образ стоит перед моими глазами. Не ты ли поклялась на этом кресте, что вечно будешь моей?

— Уходите, — еще раз воскликнула она в гневе, — или я позову людей, и нас обоих убьют!

Она бросилась к звонку, но дон Фернандо опередил ее и сжал в своих объятиях. Дон Фернандо дрожал; Инеса это почувствовала, и силы, которые она черпала в своем гневе, покинули ее.

Дон Фернандо подавил в себе порыв любви и страсти; он весь проникся сознанием долга.

Он дрожал сильнее, чем Инеса, ибо чувствовал, что действует по отношению к ней как враг, но в ней он уже не встречал ни гнева, ни возмущения.

— Значит, ты желаешь гибели моей бессмертной души? — воскликнула Инеса. — Верь по крайней мере одному: я тебя боготворю и всегда любила тебя одного. Не было минуты в той ужасной жизни, которую я веду со времени замужества, когда бы я не думала о тебе. Это смертный грех. Я делала все, чтобы забыть тебя. Напрасно! Не ужасайся моему кощунству, мой Фернандо. Поверишь ли, в святом распятии, висящем тут, рядом с моей кроватью, я часто вижу не лик спасителя, который должен нас судить, а лицо того, кто напоминает мне клятву, которую я дала тебе, простирая к нему руки в моей комнате в Альколоте. Мы прокляты с тобой, прокляты навеки, Фернандо! — воскликнула она в порыве внезапного упоения. — Так будем же счастливы хоть те несколько дней, что нам еще осталось жить.

Эти слова рассеяли все опасения дона Фернандо; он снова был счастлив.

— Как! Ты меня прощаешь? Ты еще любишь меня?

Часы быстро летели; день близился к концу. Фернандо рассказал Инесе, как ему пришла мысль забраться в сундук. Внезапно они очнулись от очарования, услыхав громкие шаги на лестнице. Это дон Блас пришел за женой, чтобы отправиться с ней на вечернюю прогулку.

— Скажи ему, что ты почувствовала себя плохо от этой невыносимой жары, — прошептал дон Фернандо Инесе, — а я спрячусь в сундук. Вот ключ от двери; притворись, что ты не можешь открыть ее, поворачивай ключ в другую сторону, пока не услышишь, как щелкнет замок от сундука.

Все сошло как нельзя лучше. Дон Блас поверил недомоганию, вызванному необычайной жарой.

— Бедняжка! — воскликнул он и попросил прощения за то, что разбудил ее так поспешно.

Он поднял ее на руки и отнес на кровать, осыпая самыми нежными ласками; вдруг он заметил сундук.

— Что это такое? — спросил он, нахмурив брови.

В нем проснулась душа начальника полиции.

— И это у меня в доме! — повторил он пять или шесть раз, пока донья Инеса рассказывала ему про страхи Санчи и про то, как попал сюда сундук.

— Дайте мне ключ, — сказал он сурово.

— Я не хотела брать ключа, — ответила Инеса. — Кто-нибудь из слуг мог завладеть им. Мой отказ, по-видимому, очень обрадовал Санчу.

— Великолепно, — ответил дон Блас, — у меня в пистолетном ящике найдутся инструменты, которыми можно открыть любой замок.

Он подошел к изголовью кровати, открыл ящик, полный оружия, и с целой пачкой английских отмычек подошел к сундуку. Инеса приподняла жалюзи у одного из окон и оперлась на подоконник так, чтобы иметь возможность сразу же выброситься на улицу в тот миг, когда дон Блас увидит Фернандо. Но лютая ненависть, которую питал к дону Бласу дон Фернандо, вернула последнему все самообладание; он вставил кончик кинжала в замочную скважину, и дон Блас тщетно сгибал одну за другой свои отмычки.

— Странно, — сказал дон Блас, подымаясь, — эти отмычки всегда действовали без отказа. — Дорогая Инеса, нам придется отложить прогулку; я не буду счастлив даже рядом с тобой при одной мысли об этом сундуке, который, быть может, наполнен преступными бумагами. Можно ли быть уверенным, что во время моего отсутствия ненавидящий меня епископ не устроит обыск у меня, выманив у короля приказ? Я пойду в канцелярию и вернусь сейчас же с рабочим, который, наверно, окажется искуснее меня.

Он вышел. Донья Инеса отошла от окна и закрыла дверь. Напрасно дон Фернандо умолял ее бежать с ним.

— Ты не знаешь бдительности страшного дона Бласа, — сказала она. — Он в несколько минут может снестись со своими агентами, находящимися в нескольких лье от Гранады. Как бы я хотела бежать с тобой в Англию! Представь себе, этот огромный дом подвергается каждый день тщательному осмотру! Я все же постараюсь тебя спрятать. Если ты любишь меня, будь осторожен; я не переживу тебя.

Разговор их был прерван стуком в дверь; Фернандо с кинжалом в руке стал за дверью. К счастью, это была Санча; ей все рассказали в двух словах.

— Однако, сударыня, как вы не подумали, что если вы спрячете дона Фернандо, то дон Блас найдет пустой сундук? Посмотрим, что можно успеть положить туда в такое короткое время. Ах, я от волнения забыла рассказать вам добрую весть: весь город взбудоражен, и у дона Бласа дела по горло. Дон Педро Рамос, депутат кортесов, оскорбленный каким-то роялистом в кафе на Большой площади, заколол его кинжалом. Я только что встретила дона Бласа с его сбирами у Пуэрта дель Соль. Спрячьте дона Фернандо. Я пойду разыщу Сангу, и он унесет сундук вместе с доном Фернандо, который снова заберется в него. Но хватит ли у нас времени? Прежде всего перенесите сундук в другое место, чтобы вы могли ответить на первый вопрос дона Бласа и чтобы он не убил вас сразу кинжалом; скажите, что это я перенесла сундук и открыла его. Не будем себя обманывать: если дон Блас вернется раньше меня, мы погибли.

Опасения Санчи нимало не взволновали любовников. Они перенесли сундук в темный коридор и принялись рассказывать друг другу о своей жизни за эти два года.

— Я ни в чем не буду тебя упрекать, — говорила Инеса дону Фернандо, — и во всем буду послушна. Меня томит предчувствие, что нам осталось недолго жить. Ты не можешь себе представить, как мало дон Блас ценит и свою и чужую жизнь; он узнает о нашем свидании и убьет меня. А что ждет меня в той жизни? — прибавила она после минутного молчания. — Вечные муки!

Затем она бросилась на шею Фернандо.

— Я счастливейшая женщина в мире! Если ты придумаешь какой-нибудь способ увидеться со мной, дай мне знать через Санчу; помни, что у тебя есть раба, которую зовут Инеса.

Санга пришел только к вечеру и унес сундук, в котором находился Фернандо. Несколько раз его останавливали патрули сбиров, которые безуспешно разыскивали депутата кортесов. Сангу повсюду пропускали, когда он отвечал, что сундук принадлежит дону Бласу.

В последний раз его остановили на пустынной улице, идущей вдоль кладбища. Ее отделяла от кладбища, расположенного ниже мостовой на двенадцать — пятнадцать футов, невысокая каменная ограда, к которой Санга прислонился, когда его расспрашивали сбиры; сундук он поставил на ограду.

Санга, которого, боясь возвращения дона Бласа, выпроводили очень поспешно, взял сундук таким образом, что дон Фернандо оказался лежащим в нем вниз головой; боль, испытываемая доном Фернандо в таком положении, стала наконец невыносимой. Он надеялся скоро прибыть на место, но, почувствовав, что сундук перестали нести, потерял терпение. На улице царила глубокая тишина. Он рассчитал, что должно было быть девять часов вечера. «Несколько дукатов, — подумал он, — обеспечат мне молчание Санги». Изнемогая от боли, он тихо сказал:

— Переверни сундук, я больше не могу терпеть.

Носильщик, которому в этот неурочный час, в непосредственной близости от кладбища было не по себе, испугался, услышав голос у самого своего уха. Ему показалось, что с ним говорит привидение, и он кинулся бежать без оглядки. Сундук остался на ограде. Страдания дона Фернандо все усиливались. Не получая ответа от Санги, он понял, что его бросили. Он решил открыть сундук, как бы ни была велика опасность; но от резкого движения, которое он сделал при этом, сундук свалился за ограду кладбища.