Я повернула голову к окну. Нет света, и выглянула; на звуки эхо.

Но мое сердце забилось немного быстрее при мысли о том, чтобы почувствовать свежий воздух на своей коже, зарыться пальцами ног в грязь. Быть одной, быть расслабленной.

А что, если меня поймают?

Ты не делаешь ничего плохого, — сказала я себе. Собаки знают, кто ты, и охранники тоже.

Было что-то изначально уязвимое в том, что меня могли поймать на попытке расслабиться, но мои рассуждения победили.

Я выскользнула из постели, завернулась в одеяло и направилась вниз. В доме было тихо и спокойно, единственные звуки доносились из театральной комнаты.

Проходя мимо, я заглянула в дверь. Дмитрий и Антон смотрели мультики; ну, Антон смотрел их.

Сидя на коленях у отца, он очень интересовался яркими красочными персонажами на экране.

Его отец откинул голову назад и тихо похрапывал.

Я продолжала двигаться, оставив Антона со своими мультиками.

Задняя дверь была заперта, но ключ висел на крючке за занавеской. Константин специально показал мне его, когда проводил экскурсию.

Выйдя на улицу, я сразу успокоилась.

Свежий воздух, бегущий по моей обнаженной коже и раскрасневшимся щекам, заставил мое сердце биться быстрее в течение нескольких секунд. Смешанный с отсутствием стимуляторов и мягким затишьем ветерка, шелестящего в деревьях, я почти заснула на месте.

Я углубилась в заросший сад, перепрыгивая через торчащие корни и неухоженные ветки. Осень сигнализировала о покраснении листьев, заставляя некоторые растения выглядеть как коллекция пламени и драгоценных камней.

Я нашла тихое место, поместье все еще было видно, но в остальном скрыто от всех.Глубоко вздохнув, я легла на землю, не обращая внимания на угрозу испачкать одеяло.

Мои мысли и дыхание замедлились, позволяя мне разобраться в них. Татьяна получила тоник, который я сделала ей очень хорошо.

Достаточно хорошо, чтобы я была уверена, что она немного преувеличивает, заставляя себя делать вид, что она лучше, чем есть на самом деле. Должно быть, ей было тяжело из-за того, что она не могла играть с сыном или быть с мужем.

Это не было лекарством, я все еще понятия не имела, что с ней не так, какой яд она ввела в свой организм, нюхнула или проглотила.

Вместо этого он был больше похож на антигистамин на стероидах. Это замедлило движение яда, как быстро ее тело впитало его.

Беременность Татьяны уменьшила количество ингредиентов, которые я могла использовать.

Кроме Татьяны, был еще и Константин.

Он просто играет с тобой, —Елена, сказала я себе. Ты-новая, блестящая мышка, а он скучающий кот.

Я была права. Константин не интересовался мной серьезно, это было только из-за Татьяны. Он убил моего мужа у меня на глазах и хотел заполучить ключ Фальконе. Я была всего лишь средством для достижения цели, неожиданным источником тайн. Но реакция моего тела...

Я потерла лицо, чувствуя, как мои мышцы снова напряглись.

Мое тело слишком остро реагировало, предавая меня самым худшим способом, который только можно себе представить.

Никогда еще мои щеки не пылали, сердце не билось, рот не был полон слюн — это страх, пыталась я рассуждать.

Ты его боишься. Ничего больше.

Даже мое внутреннее сознание звучало с сомнением.

Заставляя себя думать о чем-то другом, мои мысли каким - то образом остановились на мертвых женщинах.

Аннабелла Бенейтес была ребенком и стала жертвой мафии. Это странно разозлило меня, хотя я была уверена, что справедливость восторжествует. Дети были вне пределов досягаемости, и тот, кто это делал, должен был прикрывать свою гребаную спину.

Летиция Зеттичи, Эйтни Макдермотт, Мэллори Николлье, а теперь еще и Аннабелла бенейтес. Всех убивали по-разному, но у всех после смерти удаляли зубы.

У меня было достаточно забот, но тайна завладела моим вниманием. Кто бы смог добраться до всех этих разных мест и рядом со всеми этими женщинами за те же несколько месяцев? У всех четырех женщин были бы охранники, люди, защищающие их. Они не подпустили бы к себе ни одного человека.

Может быть, это из-за внутренних проблем, чтобы выглядеть как посторонняя, — подумала я.

Но в четырех разных случаях? А ребенок?

И если это так, то почему Элеазар Бенейтес отреагировал именно так? Я не собиралась беспокоиться об этом.

Справедливость восторжествует, а у меня есть и другие заботы. Мне предстояло вылечить беременную женщину, иначе я рисковала снова оказаться в объятиях своей семьи.

Должно быть, я заснула, потому что теплые лучи солнца, выглянувшие из - за верхушек деревьев, заставили меня открыть глаза.

В животе у меня заурчало, предупреждая, что скоро завтрак. Меня передернуло при мысли о том, что я застряну в одной комнате с Константином и его семьей.

От их знакомства у меня волосы на затылке встали дыбом. Все эти прозвища и внутренние шутки, усилия, которые они прилагали, чтобы приспособиться друг к другу.

Большую часть завтрака я молча сидела между Роксаной и Даникой, разговаривая только для того, чтобы что-то спросить или ткнуть в Романа.

Я повернула голову в сторону, разглядывая крышу особняка над верхушками кустов.Сейчас все просыпаются и готовятся к новому дню.

Справа от меня хрустнула ветка, и я повернула голову. Одна из собак заметила меня и подошла посмотреть, обнюхивая землю вокруг меня своей огромной мордой.

Я оперлась на локоть и протянула руку. Собака лизнула ее, прежде чем исчезнуть обратно в подлесок.

У собаки была правильная идея.

Я сбросила одеяло, не обращая больше внимания на утренний холод, несмотря на то, что была одета в пижаму. За последние несколько дней я получила лучшее представление о местности. Теперь я могла легко перемещаться по особняку, от парадных ворот до маленького дома Рифата.

Коттедж.

Если бы вы обратили внимание, вы могли бы заметить изношенные неофициальные дорожки между деревьями и растениями.

Я провела руками по стволам деревьев, углубляясь в лес. Несколько собак высунули головы из кустов, чтобы проверить меня, прежде чем вернуться к своей работе.

Вдалеке щебетали птицы, шелестели на ветру листья. Под моими ногами мягко хрустели земля и ветки. Время от времени я слышала лай собак, но в основном все было тихо.

У меня было твердое намерение повернуться назад, но потом я подошла к забору на краю участка.

Странно, — подумала я, но не смогла заставить себя обернуться.

Там есть ворота, но нет забора.Эта мысль заставила меня рассмеяться про себя.

Солнце поднялось выше, окрашивая небо в розовый цвет. Начали собираться облака, их серый цвет говорил мне, какой будет погода в течение дня.

Я не возражала против дождя, я только надеялась , что не попаду в него.

Между деревьями я разглядела открытое пространство, указывающее на конец леса.

Я поспешила, заинтригованная идеей найти край участка. Можно ли будет перелезть через забор?

Зная Константина, наверное, нет. Вероятно, там была стая свирепых кошек, которые не дали бы мне перелезть через нее, и электрический провод.

Тропинка между деревьями открылась и, катящиеся зеленые загоны приветствовали меня. Белые заборы очерчивали территорию, и все они вели к роскошной конюшне. Рядом с конюшней находилось крытое здание фабричного типа, рядом с которым располагалась Арена.

Должно быть, крытая арена, — подумала я, впечатлена.

В ближайшем ко мне загоне паслась серая лошадь с белыми пятнами на крупе. Когда я подошла поближе к ограде, лошадь подняла голову и тут же подошла, чтобы проверить меня.

Я не стала к нему прикасаться. Только идиот может прикоснуться к животному, с которым он не знаком.

Конь высунул голову из-за забора, потянулся носом, скорее всего, ища что-нибудь съедобное.

— Мне нечего тебе дать, — сказала я, поднимая руки. Видишь? Ничего.

Лошадь не отступила, прижавшись головой к моему животу. Она не казалась злобной... Я медленно почесала коню лоб, провела пальцами по челке и гриве.

Ты не так уж плоха, — сказала я.

Лошадь навострила уши, словно соглашаясь со мной.

Интересно, как тебя зовут, — задумчиво произнесла я.

— Кукша из Одессы. И лошадь, и я вздрогнули. Константин засмеялся. Но мы зовем ее просто Одесса.

Он вышел из загона и остановился в нескольких футах от меня и лошади. Константин был одет в зеленое поло, заправленное в кремовые бриджи, и блестящие коричневые ботинки. В одной руке он небрежно держал хлыст.

— Пытаешься сбежать, Елена? — спросил он.

— Нет. Я вышла прогуляться. Его брови поползли вверх.

— Длительная прогулка. Тебе понравилось?

— Да все было прекрасно, пока ты не появился, — парировала я. Улыбка Константина стала шире.

— Как насчет того, чтобы пойти и познакомиться с другими лошадьми? Я не удержалась и перелезла через забор.

Константин протянул мне руку, но я оттолкнула ее, спрыгнув на траву. Утренняя роса, упавшая мне на лодыжки, заставила меня осознать, что я все еще в пижаме. По сравнению с Константином в его опрятном костюме для верховой езды я выглядела ужасно.

— Все хорошо? — спросил Константин, когда я поднялась на ноги.

Его глаза блуждали по моим голым ногам и рукам. Внимание, от увиденного мурашки пробежали по коже. Тебе не холодно?

— Нет, когда начинаю ходить становится тепло.

Одесса следовала за нами, пока мы спускались в загон.

Она продолжала тыкаться носом мне в спину и шею.

— Она хочет внимания, — сказал мне Константин, когда она сделала это в третий раз. Не так ли, Одесса? — он погладил ее по шее.

— Я и не знала, что тебя есть лошади, — сказала я, почесывая Одессу под носом.

— Ты никогда не спрашивала. Я бросила на него быстрый взгляд.

— Ты участвуешь в гонках на них? Или они предназначены для изготовления клея? Константин улыбнулся, и его глаза весело заблестели.

— Гонка. Хотя дни гонок в Одессе уже позади, не так ли, девочка?

Одесса тряхнула головой, словно соглашаясь.