— Пенни за твои мысли? — спросил Вайят.

Я громко рассмеялась. — Это обойдется тебе по меньшей мере в доллар.

— Оно того стоит.

— Думаю, нам пора идти. — Я повернулась в его руках и положила ладони ему на грудь. Он обнял меня за талию. Мы прижались друг к другу одновременно, губы нашли друг друга в идеальной синхронизации. Это был нежный поцелуй, без жара страсти или желания, но я все равно трепетала в его объятиях. Его прикосновение и вкус, его запах. Мягкое прикосновение его языка к моим губам и то, как затрепетало в животе, когда он сжал мои бедра.

— На удачу, — проговорила я, когда мы оторвались друг от друга.

— Не думаешь, что нам понадобится больше удачи? — спросил он, многозначительно приподняв бровь.

— Думаю, этой вполне хватит. Пошли, Трумен, у нас свидание с оборотнями.

Дом Майкла Дженнера оказался двухэтажным кондоминиумом в новостройке в десяти минутах езды от города, в нескольких милях к западу от Парксайд-Ист. Почти в горах, окаймлявших ту сторону долины. Он ездил на «Кадиллаке», что меня нисколько не удивило, и мчался по извилистым дорогам, как опытный гонщик. Быстрая езда на крутых поворотах, как будто возбужденная скоростью и опасностью.

Я наслаждалась собой и видом с переднего сиденья, но Вайят мертвой хваткой вцепился в свою дверь. Он сидел позади Дженнера, наискосок от меня. Каждый раз, когда я бросала веселую улыбку в его сторону, он свирепо на меня смотрел.

Когда мы приблизились к городу, шепчущие щупальца разлома вспыхнули ярче, и я поняла, насколько слабо он чувствовался в доме Дженнера. Айлин права — центр города, особенно северная часть Мерси-Лота и горы над ним, работали как маяк для тех, кто мог почувствовать разрыв. Неудивительно, что Вайят никогда не уезжал из города. И отъезд не очень-то помог психическому здоровью Чалис.

— Это не будет походить на заседание суда, — сказал Дженнер, когда в поле зрения появились первые намеки на горизонт верхнего города. — Они не укусят вас и не станут выносить вам приговор. Просто расскажите, что вы хотели, а затем ждите их ответа.

— Вы имеете в виду либо ждать, пока мне скажут то, что я хочу узнать, — уточнила я, — либо ожидать, пока меня не отправят к чертовой матери?

— Да. Хотя, скорее всего, они попросят вас выйти из комнаты, пока будут спорить между собой.

— По-моему, это очень похоже на зал суда. Можно ли будет Вайяту пойти со мной внутрь?

— Нет, встреча только с вами.

Вайят неодобрительно хмыкнул. Теперь с этим ничего не поделаешь.

— Я не думаю, что у Собрания есть что-нибудь на имя Леонарда Колла? — спросила я.

— Нет ничего из того, чем они не поделились бы со мной.

— Это странно, ведь он вербовал большое количество терианцев.

— Верно. Однако мой ответ остается прежним. Если полицейские не смогли установить личность этого человека, то, скорее всего, имя вымышленное. Сейчас наш лучший способ опознать его — это Финеас.

— Знаю. — Мысль о том, что человек может выступить против триад, только усилила мою головную боль. Что могло случиться, чтобы кто-то так разозлился на свой собственный народ? Конечно, я была зла на триады, когда они убили Уолкинов и забрали последних моих друзей. Лишили меня последнего члена моей семьи… — Вот!

Я так резко выпрямилась, что ударилась коленом о приборную доску. Проигнорировав вспышку боли, я повернулась лицом к Вайяту. — Этот Колл, или как там его зовут, — проговорила я, — он должен быть чертовски взбешен, чтобы так преследовать триады, верно?

— Либо злится, либо хочет изменить существующее положение вещей, — ответил Вайят, настороженно глядя на меня. — Почему? О чем ты думаешь?

— Что насильственная потеря семьи может привести к одержимости. Помнишь греческий ресторан десять лет назад? Ты сказал, что остались двое сыновей-подростков.

Вайят напрягся. — Да.

— Мы знаем, что случилось с ними обоими?

Меня будто озарило, их мотив вполне соответствовал бы шаблону. Но от Вайята я получила неожиданную мной реакцию — резкое покачивание головой и лаконичное «это не они».

— Откуда ты знаешь? — спросила я, немного растерянная. Это могла быть хорошая зацепка. Конечно, не триады убили этих женщин, не совсем так. Но достаточно близко для того, чтобы кто-то все еще держал на них обиду.

— Потому что я их знал, Эви. Катализатор для триад, помнишь? Один из них умер меньше чем через год после пожара. Другой — не Колл.

— Как…

— Просто поверь мне, это не он.

— Прекрасно. — Вот тебе и мой инстинкт следователя. Отказ Вайята поделиться подробностями был чрезвычайно раздражающим, но мне пришлось поверить ему на слово. Я могла себе представить, как он следит за этими ранними жертвами из благородного чувства вины, хотя и не был ответственен за смерть их родителей.

— Но, возможно ты правильно мыслишь, — проговорил Вайят мгновение спустя. Он приподнял брови, размышляя. — Вместо того, чтобы смотреть на это с точки зрения Колла, давай искать мотив. Они ведь уже месяц набирают людей, верно? Что же произошло с благоразумием Падших примерно пять недель назад?

Середина апреля. Первую половину месяца я проболела гриппом, и мне только разрешили вернуться на работу. Сидеть взаперти в нашей паршивой квартире, потягивая чай и какао и слушая, как Джесси и Эш болтают о своих последних заданиях в течение десяти дней — пять из которых прошли в тумане высокой температуры — стало адом. Большая часть деталей этих разговоров стерлась. На самом деле я помнила только четырехдневную охоту на гоблинов, на которую отправилась в свой первый день после возвращения.

— Тебе придется заполнить эти пробелы, — проговорила я. — Насколько помню, я тогда почти ни в чем не участвовала. Чем вы занимались?

— Обычная рутина, как мне помнится. — Он посмотрел на свои сцепленные руки, как будто ответы выгравированы на его коже. — У Бейлора, Шарпа и Невады были расширенные задания к югу от города. Руфус расследовал серию ограблений на стоянке, в которых были замешаны Падшие. Команда Виллеми не дежурила, восстанавливаясь от какого-то мерзкого магического вируса, на который они наткнулись во время обычного патрулирования.

Я слушала внимательно, пораженная его воспоминаниями о стольких событиях. Он рассказал еще о трех триадах и их местонахождении за это время. Все учтены, кроме одной. — Что насчет Кисмет и ее мальчиков? — спросила я.

— Отрабатывали приказ о нейтрализации в верхней части города.

Я всегда любила такие приказы. У нас есть подозреваемый, выбор оружия и, в зависимости от жертвы, собственные временные рамки, в течение которых мы можем «нейтрализовать» его. Гоблины и полукровки всегда были самыми легкими целями, на них у нас имелись даже открытые нейтрализующие приказы — если вы видите кого-то из них, убейте, не задумываясь. Более конкретные задания по нейтрализации мы получали на высокопоставленных подозреваемых: вампиров, терианцев, даже случалось на психически неуравновешенных одаренных людей. Это были редкие задания, что делало их притягательными. Приятное изменение в распорядке дня.

— Знаешь цель? — поинтересовалась я.

Вайят поднял глаза, его руки перестали быть интересными. — Ты же знаешь, что мы не делимся этой информацией между кураторами.

— Решила, что стоит спросить, тем более, что из всего, что происходило тогда, это больше всего бросается в глаза. Думаешь, Кисмет скажет тебе, если спросишь?

— Возможно, учитывая обстоятельства. На самом деле привычка не делиться — это скорее мера безопасности, чем правило. Чем меньше мы знаем о делах друг друга…

— Тем меньше шансов, что кто-то другой сможет выбить из тебя эту информацию.

Он мрачно улыбнулся. — Именно.

Мы проехали через верхний город и направились к мосту Аксельрод — единственную крупную переправу через южный приток Черной реки — ниже того места, где он соединялся с Анжаном, — которая отделяла верхний город от восточного. По какой-то причине я ожидала, что Собрание соберется в Мерси-Лоте. Показательно, как я привыкла думать о Падших, живущих в одном месте, хотя собственный адрес Дженнера доказывал, что терианцы действительно расселились по всему городу.

Дженнер легко ориентировался в недоразвитой, призрачной части города недалеко от скелета столичного торгового центра. Мы были менее чем в десяти кварталах от того места, где напала гончая. В десяти кварталах от того места, где я подстрелила невинного человека. Укол вины поселился в моем желудке, кислый, как лимонный сок. Неудачный выстрел из моего пистолета чуть не убил человека на велосипеде, который ничего не знал о тайных битвах, которые мы вели ежедневно.

Но разве эта тайна и его неосведомленность не те вещи, за которые я боролась?

По мере того, как мы продвигались на восток, город становился все меньше и меньше, превращаясь в жилой район низшего класса. Квартал за кварталом появлялись осыпающиеся ряды домов, с цементными передними дворами размером с почтовую марку и решетками на всех окнах. Это была земля потрескавшихся тротуаров, машин, у которых не хватало шин, и лиц людей, слишком скучающих, чтобы беспокоиться о том, почему по их району вдруг проехала модная машина — или они просто решили, что мы едем продавать что-то незаконное.

После еще нескольких поворотов (не могу сказать, заблудился ли он или просто избегал потенциальных хвостов) Дженнер въехал на полупустую парковку, разделяемую мебельным магазином, рекламирующим «Лучшие поддержанные товары», магазином белья и несколькими другими подобными предприятиями.

Я потянулась, когда вышла из машины, мои ноги затекли от тридцатиминутной поездки из одного конца города в другой. Это было похоже на путешествие между мирами. Запах автомобильных выхлопов казался очень далек от аромата свежескошенной травы в районе Дженнера. Покупатели занимались своими делами, не обращая на нас особого внимания. Я чувствовала себя неуютно, как кошка в собачьем загоне.