Глава 18

Воскресенье, 15:37

Куриный бульон не вызвал никаких неприятных ощущений, и мне удалось договориться о трех простых крекерах. Вайят проявил любезность и съел свой сэндвич с ветчиной в коридоре, не дразня меня ни видом, ни запахом. Мы как раз прогуливались по спальне — я была в халате Дженнера — когда Фин вернулся.

— Мне пора идти, — объявил он.

Я кивнула. — Как только что-нибудь узнаешь…

— Я позвоню. Он снова ушел, прежде чем я успела ответить. Пожелание «удачи» в любом случае излишни. Я должна доверять ему. Несмотря на ситуацию с ножевым ранением, он так или иначе сдержал свои обещания. Просто я ненавидела, когда меня оставляли бездействовать.

— Как думаешь, мы сможем снять эти бинты? — поинтересовалась я у Вайята. — Стоит понять, выдержит ли мое колено вес, если не будет так туго обмотано.

— Давай попробуем, садись.

Он взял с тумбочки ножницы, а я плюхнулась обратно на кровать. Бинты держали мои ноги почти полностью прямыми, и мне не терпелось убедиться, что кости срослись правильно. Если это не так и сегодня ночью что-то произойдет, я не смогу ничем помочь.

Вайят опустился передо мной на колени и поднял мою правую ногу так, чтобы пятка уперлась ему в бедро. Дюйм за дюймом он разрезал повязку, обнажая розовую кожу, покрытую пятнами от тугого давления бинтов. Выше колена, там, где она заканчивалась посередине бедра. Я напряглась, чувствуя лишь небольшое натяжение, когда напряженные мышцы начали расслабляться. Согнула колено, подвертела лодыжкой и поставила ногу на пол.

— Пока все идет хорошо, — заметила я. — Давай левую ногу.

Он повторил процедуру, и на первый взгляд моя левая нога выглядела так же, как и правая. На этот раз первой я пошевелила лодыжкой. Потом приподняла ногу, слегка согнув в колене. Никакой боли. Я согнула ее еще сильнее, полностью прижимая бедро к груди, растягивая икроножные и бедренные мышцы. Вайят поднялся и отступил назад, протягивая руку.

Я проигнорировала его и встала сама. Легчайшая боль пронзила мое левое колено, но оно не подогнулось. Больше никакой дикой боли, никакого напряжения.

— Ну? — спросил Вайят.

— Как новенькие.

— Только не нагружай их слишком сильно.

Ничего не могла с собой поделать. Я начала смеяться.

Он нахмурился: — Что?

— Не нагружать их слишком сильно? Ты ведь понимаешь, что говоришь со мной?

— Хочешь сказать, что говорить тебе быть осторожной — все равно что учить кошку читать?

— Именно.

Он начал смеяться вместе со мной, и наша эйфория была великолепна. Разрядка после напряжения и беспокойства, которой у меня не случалось уже некоторое время. Она начиналась в моем животе и распространялась наружу, от пальцев ног до кончиков пальцев на руках. Слезы потекли по моим щекам. Я настолько сильно смеялась, что потеряла равновесие и плюхнулась на кровать, хватая ртом воздух.

— Тебе нужно почаще так смеяться, — проговорил Вайят, садясь рядом со мной.

Я отчаянно пыталась прийти в себя. — Это еще почему?

— Потому что ты прекрасна, когда так смеешься.

Его замечание отрезвило лучше, чем ведро ледяной воды. Головокружение исчезло, сменившись смущением от его комплимента. Вайят вытер слезы с моих щек тыльной стороной ладони. Провел пальцем по подбородку. Поднял мое лицо вверх. Я посмотрела в горящие глаза, которые искрились любовью. Его рот приблизился к моему, теплое дыхание коснулось моих губ…

Резкий стук в дверь унес это тепло прочь, и мы оба посмотрели вверх. Но ничего не произошло. Предположив, что от нас ждут разрешения, я сказала: — Войдите.

Майкл Дженнер вошел внутрь в мешковатых синих джинсах, коричневой футболке и только в белых носках на ногах. Его расслабленный вид казался таким далеким от картины встревоженного адвоката, которого я встречала дважды. Он даже улыбнулся, и от этого лицо его помолодело лет на десять.

— Мисс Стоун, — поприветствовал он. — Вы хорошо выглядите.

— Почти на сто процентов. — Я все еще сидела, наклонившись к Вайяту, и было очевидно, что мы пытались сделать. Вайят, со своей стороны, тоже остался на месте, не стыдясь того, что его поймали. Во всяком случае, он придвинулся ближе ко мне, почти защищая. Он явно не слишком доверял Дженнеру.

— Ваши способности к исцелению не были преувеличены.

— Да, они иногда пригождаются. — Я прочистила горло. — Благодарю вас, мистер Дженнер. За это.

Он кивнул. — Может быть, я и не подал виду, поскольку не имел права влиять на Собрание, но вам поверил. Я верю вам. И только надеюсь, что сегодняшняя публика склонится в вашу пользу.

— Сегодняшняя публика? — Мое сердце забилось быстрее, предвкушая его ответ.

— Вас вызвали в Собрание старейшин клана, чтобы представить ваше дело.

Я готова была перепрыгнуть через всю комнату и обнять его. Только смутное представление о приличиях удерживало меня. — Когда же?

— Через час. Я вас отвезу.

Вскочила на ноги, и на миг игла боли вонзилась мне в колено. — А Фин знает?

— Я только что получил вызов, а Финеас нужен в другом месте. Он будет отсутствовать на Собрании, но его мнение хорошо задокументировано и будет озвучено мной снова.

— Вы думаете, я смогу их убедить? — Господи, неужели я сомневалась в себе перед Дженнером? Искала его одобрения?

— Вы говорите со страстью, Эвангелина. Как и люди, терианцы руководствуются эмоциями. Мы больше похожи, чем вы думаете.

Я начинала понимать это и даже большее. Мне стало ясно, что терианцы представляют собой угрозу для других рас. Обладая огромной численностью и более разнообразными личностями, чем вампиры или гоблины, — и с явно меньшей политической властью, чем фейри, — терианцы были практически бесконтрольны. Они редко нападали на людей, поэтому триады на них редко охотились. И мы почти ничего о них не знали — это я быстро поняла.

А еще я не забыла его загадку про сказку, и на фоне благодарности и доверия, которое пропитало сейчас всю комнату, мне почти казалось подходящим время, чтобы спросить про нее. Даст ли он мне ответ? Скорее всего, нет. Может быть, после того, как Собрание примет решение в мою пользу…

В комнате воцарилось неловкое молчание. Настала моя очередь говорить, но я погруженная в свои мысли, проговорила первое, что пришло мне в голову, не связанное с загадкой. — Мне понадобится одежда.

Дженнер перевела взгляд на Вайята, который встал и открыл ящик комода. Внутри рядами лежали аккуратно сложенные джинсы, топы… подождите.

— Это то, что я взяла из своей квартиры, — сказала я, как громом пораженная. — Как они сюда попали? Я оставила сумку на лестничной площадке на фабрике.

— Фин нашел ее вчера вечером, — объяснил Вайят. — Он вернулся, чтобы посмотреть, сможет ли выследить гремлинов на их новом месте, но безуспешно. Сумку мы выбросили, потому что она воняла до чертиков, но одежду выстирали.

— А как насчет фотографии и ноутбука?

Он выдвинул следующий ящик. В воздух поднялся едкий запах, и я заглянула внутрь. Один предмет находился на другом. Фотография лежала лицевой стороной вниз, но я запомнила ее с первого же дня, как увидела. Пока я смотрела на нее с сердцем, переполненным благодарностью, меня осенила одна мысль. О чем-то, чего мне не хватало в последнее время, хотя я и не осознавала этого.

— Вайят, цепочка все еще у тебя?..

Он помахал ею передо мной, серебряный крест сверкнул в свете лампы. Я накинула цепочку на палец, удивляясь своей привязанности к простой безделушке. Отчасти она напоминала о любви Чалис к ее дорогому покойному лучшему другу; отчасти говорила о моей собственной привязанности к человеку, которого я знала всего несколько дней. Единственный физический объект в моей жизни, имеющий сентиментальную ценность.

— Я дам вам время одеться, — сказал Дженнер и с поклоном вышел из комнаты.

Я надела цепочку. Мои пальцы запутались в волосах. Знала, что меня вымыли губкой и я пахла свежестью, но мои волосы серьезно нуждались в мытье. Сомневалась, что Собрание будет озабочено моей внешностью; я просто презирала сальные волосы. Переоделась в чистую одежду, не особо задумываясь о присутствии Вайята, выбрав самые красивые вещи из тех, что захватила. Черные джинсы, белая майка и блузка на пуговицах с короткими рукавами. Заплела волосы в длинную косу и закрепила ее кусочком медицинской ленты вместо настоящей резинки. И снова я обулась в те же самые запачканные кровью и сажей кроссовки. Тут уж ничего не поделаешь.

Женщина, которая смотрела на меня из зеркала на комоде, была розовощекой, с прямой спиной и больше не казалась незнакомкой. Она все еще удивляла меня какое-то время, но мне было комфортно в ее теле. В моем теле.

Вайят подошел ко мне сзади, и я встретилась с ним взглядом в зеркале. — Нервничаешь? — спросил он.

— Не особо. Почему ты так решил?

— Потому что ты никогда не выбирала так тщательно наряд перед первой встречей с кем-то.

— Это потому что раньше мне было все равно, как я выгляжу. Я сама стриглась, помнишь?

В уголках его глаз появились морщинки от улыбки. — Что-то изменилось?

— Разве нет?

Он скользнул руками по моей спине и нежно сжал мои плечи. Я прижалась к его груди, впервые увидев нас рядом. Мои каштановые волосы и карие глаза к его черным волосам и черным глазам. Небольшая россыпь веснушек на моем носу к его легкой щетине, которая никогда не исчезала. Почти равны по росту, а теперь гораздо ближе по возрасту.

Но под внешностью этого нового тела я все еще была неуверенной в себе двадцатидвухлетней вспыльчивой сиротой, любящей сквернословить. Хоть никогда раньше я не чувствовала себя так хорошо в объятиях Вайята, как в этот момент, я боялась, что принятие этого комфорта — к черту, этой жажды — может выйти нам боком.

Посмотрим, куда нас приведет этот день. Мы так часто оказывались у этого края — тонкой грани между принятием и отрицанием — что мне хотелось кричать. Или посмеяться над всем этим весельем. Рядом со мной был мужчина, который признался, что любит меня, хочет меня, и мне дали второй (третий? четвертый?) шанс быть с ним. И все, что я могла сделать, это молча смотреть в зеркало и гадать, что же, черт возьми, со мной не так.