— Да это же Инаи Ритцова! Цаворитовый чародей! — всплеснул руками Раджед, замечая, как сквозь эфир текут зеленоватые полосы. Они складывались в очертания лица.

О далеком соседе, льорат которого притаился извилистым полумесяцем на северной оконечности материка, не было известно практически ничего уже лет пятьдесят. Иногда казалось, что Инаи Ритцова и вовсе окаменел вместе с множеством других случайных жертв чумы. Однако плотная завеса цаворитовой магии доказывала обратное. Хозяин башни — самый молодой чародей Эйлиса — не участвовал ни в войне льоров, ни в политических интригах. Казалось, он вообще не интересовался внешним миром.

Раджед отчасти сочувствовал ему: в конце концов, у несчастного мальчика в раннем детстве погибли родители, ценой своих жизней защитили башню. Они даже не научили его толком управлять великой магией редчайшего талисмана. Цавориты, эти зеленые короли, таили мощнейшую энергию: их обладатели управляли сном, насылали дремоту, выстраивали видения. В далекие времена их опасались, так как прогневавших владык сновидений ждали бесконечные кошмары, которые представали столь реальными, что сводили с ума.

Однако последние поколения этой некогда грозной династии прослыли людьми мирными и даже слишком отстраненными. Они скорее окутывали друг друга приятной грезой и существовали в ней, не интересуясь делами внешними. Ровно так же взаимодействовали они с доверчивым ячедом. За сладкие видения разленившимся правителям многое прощалось. А всякий, кто желал проникнуть в льорат, тут же погружался в глубокий сон. Так хозяева встречали редких гостей, так же оборонялись от врагов, никого никогда не убивая. Но в один ужасный момент на магию сна нашлась иная — магия смерти, магия дымчатых топазов. Сон и смерть — брат и сестра. Поэтому на Илэни не действовали сонные чары.

Родители Инаи проиграли в поединке с беспощадной чародейкой, сам же он воспитывался старой нянькой из ячеда. Но ее срок пришел слишком скоро для летоисчисления льора. Зато она не познала ужас окаменения, одна из последних уцелевших. С двадцати пяти лет Инаи жил затворником в своей башне.

Тем страннее было его появление в ответственный момент переговоров. Раджед приготовился к экстренным новостям, каждый мускул напрягся, ноги готовились метнуться в портал на выручку еще одному нерадивому соседу. Несмотря на демонстрируемое высокомерие и равнодушие, янтарный льор никогда не желал смерти ни Олугду, ни Инаи. Как минимум, молодые чародеи не заслужили сделаться жертвой обессмыслившейся войны. Помимо этого где-то глубоко в сердце теплилась надежда, что незамутненные вечной борьбой умы найдут лекарство против недуга всея Эйлиса.

Впрочем, об умственных способностях Инаи никто не ведал ничего определенного. Поговаривали, что от скуки он выстраивает в своей башне модели миров — застывшие видения из снов, перенесенные волей магии в материальное состояние. Вероятно, для таких фокусов требовались сноровка и воображение. Однако об отсутствии манер возвестило совершенно нелепое приветствие:

— Ой! Это ты? Льор Раджед! Самый настоящий!

На магическом поле-экране высветилась новая фигура. Рыхлый низенький парень с кудрявой рыжей шевелюрой и россыпью озорных веснушек с интересом рассматривал то Раджеда, то Сарнибу с Олугдом.

— Не «ты», а «вы», — учтиво поправил Раджед. Конечно, он и сам позволял себе некоторые вольности, например, сидеть на троне не совсем надлежащим образом. Однако его с детства научили уважать старших. И этот странный юноша ста лет от роду не имел права на такие вольности.

— А почему «вы»? — усугубил первое впечатление Инаи, хлопая большими наивными глазами цвета бутылочного стекла, однако замялся. — Ну ладно… «вы», — Инаи, не скрываясь, сладко зевнул. — Я с докладом… Вроде бы вы пытаетесь остановить яшмового.

Однако льор уронил голову на грудь. Похоже, он даже не стоял, а полулежал на мягкой софе. Вокруг него и правда стояли какие-то призрачные силуэты — наверное, те самые модели воображаемых миров. Похоже, магия цаворитов распространялась не только на недругов, но и непрерывно влияла и на самого хозяина. Сонное царство — вот как уже много веков называли этот льорат. И впрямь — сон и дремоту там возводили в абсолютный культ. А, может, Инаи просто не умел до конца подчинять свой талисман.

— Что там у тебя? — повысил голос Раджед, чтобы разбудить нежданного союзника. Он вовсе не желал вслушиваться в мирное похрапывание Инаи. Да еще пробежала волной злость: они-то обсуждали важные вопросы.

Стоило вклиниться кому-то, так ждали вестей о новом нападении. Неужели «его ленивое величество» просто так решило напомнить, что в Эйлисе не шесть, а семь уцелевших чародеев?

— А! Нармо! Нармо у меня! — встряхнул кудрями Инаи, с гордостью сообщая: — Так вот, он недавно у меня обнаружился возле башни. Теперь спит в моей темнице!

Парень махнул пухлой рукой, словно с ее помощью сокрушил врага. Однако все прекрасно знали, что Инаи отродясь не вступал ни в какие поединки, да и оружия-то в руках не держал. Нармо попытался проникнуть через границу королевства или даже добрался до башни, однако его схватили сонные чары. Но вряд ли яшмовый льор попался бы в такую простую ловушку. К тому же он был ближайшим соседом цаворитовых чародеев, а, значит, изучил все их слабые места. Вердикт сложился сам собой — западня.

— Инаи! — воскликнул янтарный льор; едва он успокоился, как вновь нервно сжались кулаки, а янтарь на груди потеплел. — Выкинь его обратно из своей башни! Он того и добивался, чтобы заполучить твой талисман!

— Да он же не проснется! — рассмеялся добродушно Инаи, однако обернулся и побледнел, потеряв дар речи: — Ой… Ра-ра… Раджед! Он… он проснулся!

Инаи зажмурился, выхватывая свой самоцвет, размахивая им в воздухе, как кадилом, словно отгоняя нечистую силу. Однако против выбравшегося из темницы чародея ничто не действовало. Каким-то образом Нармо подчинил себе магию даже сонных чар, вероятно, не без помощи Илэни.

— С добрым утром, сонное царство! — отсалютовал он, намеренно неторопливо разминая плечи. — Отлично я выспался перед новым убийством. — Нармо навис над оцепеневшим Инаи, жадно ухмыляясь: — Поэтому буду смаковать его долго. Что ж, чары внутри башни уже не действуют, хватает только на внешнюю защиту.

Связь прервалась, оставив лишь зеленые помехи вместо четкого изображения.

— Ну вот, теперь этому мальчишке нужна моя помощь! — щелкнул зубами Раджед. — Как нам пробраться через завесу?

— Есть идея, — тут же отреагировал Сарнибу. — Только ты снова окажешься один, Раджед. Мы с Олугдом отведем сонные чары на себя, но станем бесполезны.

— О! С Нармо я жажду расправиться один на один! И уже очень давно! За дело! — с предвкушением прошипел Раджед, хотя подозревал, что поединок будет нелегким.

И ведь казалось бы, яшма — один из неприметных камней. Они не слышали голоса мертвецов, не выстраивали хитроумные иллюзии, не обладали даром распознавания лжи или возможностью делаться невидимыми, не умели читать мысли. Но пестрая яшма, точно хамелеон, научилась подчинять себе другие самоцветы.

А Инаи направил всю силу своего мощнейшего талисмана на создание иллюзорных игрушек, воплощенных грез, в которых потонул с головой. Парадокс! Глупость!

Но ему грозила опасность, и Раджед ни минуты не колебался. Что-то изменилось в нем, он чувствовал, определенно в лучшую сторону. Раньше чужие проблемы казались ему столь далекими и малозначительными, что он бы еще уговаривал себя, взвешивал возможную выгоду и прибыль. Однако на этот раз он лишь краем сознания просек, что в случае спасения нерадивого льора обзаведется новым союзником с сильным камнем. Прежде всего, он шел, чтобы спасти чью-то жизнь. И вовсе не испытывал неприязни к почти незнакомому мальчишке. В конце концов, это какие-то искаженные ценности гибнущего мира навязывали агонией душ взаимную ненависть. При близком знакомстве и малахитовый, и цирконовый льоры оказались честными отзывчивыми людьми. Они без раздумий доверились ему, предложили план.

Маги встретились в условленной точке на краю цаворитового льората. С прямым порталом помог Олугд: все-таки его владения граничили с «сонным царством». Пусть с утратой талисмана, магии в тех землях практически не осталось, зато порталы работали.