— Сошин-сенсей, простите. Но уроки закончились, поэтому ничто не может потревожить сон Амуровой-сан. И не потревожит.

— А ты зачем же вызвался нести ее? Потерпи до завтра и можешь дальше делать все, что обычно делаешь с ней, когда темнеет. Не сдержишься в эту ночь — и других ночей с этой наложницей у тебя не будет.

— Сошин-сенсей, простите. Единственное, что я должен Амуровой-сан — это защищать ее как своего слугу. Больше ничего я не обещал Амуровой-сан делать с ней ни днем, ни ночью. Прощайте.

Сандалии Андрея застучали по полу. Рита зарылась носом в складки кимоно, пахнущие потным сильным животным.

— Это в самом деле… забавно, — скрипучий возглас сенсея донесся до Риты уже во сне.

2

Когда Рита проснулась, пить ей не хотелось, а Андрей сидел на краю Ритиного тюфяка и вытирал брызги с ее подбородка. Ночью господин несколько раз поднимал голову Риты и заставлял пить из кастрюли воду.

— С возвращением, — сказал Андрей. — Можешь спать еще. Построение будет только через два урочника.

— Господин ранен? — Рита коснулась красных пятен на рукаве Андрея.

Андрей закрыл пятна другим рукавом.

— Нет, — сказал он, — пока я нес тебя к комнате, на нас напали двое семиклассников.

— Эти крысы решили, что господин — легкая добыча, только из-за того, что твои руки несли меня, — резко прошипела Рита, — они поплатились?

— Я разбудил напавших от иллюзии жизни.

— Господин — могучий мечник, — улыбнулась Рита, ощупывая оби и тюфяк под собой. Знакомой твердости нигде рядом не было.

Андрей потянулся и поднял с пола у стены сложенный холмиком оби:

— Я знаю, о чем ты думаешь.

Рита поднялась на локти и оглядела комнату.

— Ты не должна пробуждаться, — сказал Андрей.

Рита повернула голову, ее ищущий взгляд скользнул по подоконнику.

— Но я выспалась, — сказала она.

— Не прикидывайся, что не понимаешь, — приказал Андрей. — Вчера ты не опозорилась. Буглак-сенсей прекратил урок сразу же, как ты обогнала меня.

Рита смотрела на серый сверток ткани в руках Андрея.

— Чье это оби? — спросила Рита.

— Неважно, — сказал Андрей и указал на рисунок над ним. Белоснежная лиса извивалась на черном фоне, распушив семь радужных хвостов. — Эти рисунки на стенах созданы тобой не просто так.

Рита встала на колени, у дальней стены из-за спины Андрея выглянула черная рукоятка вакидзаси. Рита на четвереньках поползла к мечу.

— Чтобы достойно умереть, не нужно рисовать ни лис, ни вишен, ни полную луну! — закричал Андрей. — Зачем ты разводишь краски и наносишь их на полотна? Зачем, к демонам, ты вообще дышишь? Зачем ты пообещала служить мне? Вчера ты одолела свой предел не затем, чтобы умереть сегодня.

Рита взяла вакидзаси и снова встала на колени. Андрей бросился к ней, сверток выпал из его рук.

— Ради чего ты бежала? — Андрей схватил Риту за плечо. — Все умрут, кто-то — достойно, кто-то — нет. Но только ты и я живем ради цели.

Андрей держал Риту крепко, но не причиняя боли.

— Ну же, ударь меня! — крикнула Рита и вырвалась из рук Андрея, — накажи наконец меня за то, что я так слаба! Когда я опередила тебя на один-единственный шаг, казалось, все закончилось. Я возомнила себя сильной, как господин или брат. И тут же поломалась, как кукла. О сегун! Что я только бы не отдала ради твоей силы, господин! Но ты брезгуешь даже просто повеять ею на меня: обнять, толкнуть, ударить, да хоть пнуть! О сегун! Если бы ты и вправду был демоном Извне! Если бы ты мог наполнить мощью мои мускулы, это было бы волшебно! Проник бы ты через сосцы в мою кровь и нагрел ее до жидкого огня.… Или обернул бы мое тело в змеиную чешую и научил дышать губительным для всех ядовитым смрадом — плевать. Если бы ты сделал меня сильной, господин, все вопросы меж нами решились бы тут же.

Рита опустила голову к ножнам.

— Все-таки я не демон Извне, — тихо сказал Андрей. — Я не могу нарастить на твоем теле чешую, шипы, жало. Но я могу научить тебя владеть мечом, как никто здесь не умеет.

Рита потянула вакидзаси из ножен.

— Не выйдет, — сказала она. — Катана слишком тяжела для меня.

Резко распахнув кимоно, Рита поднесла острый клинок к животу.

— Выслушай меня, — быстро сказал Андрей, и Рита подняла на него глаза. — Я говорю не о катане. Если бы в этой школе ученикам позволялось выбирать меч, я бы взял вакидзаси.

— Что? Почему, а?

— Когда лезвие меча заточено настолько остро, что даже его простое прикосновение смертельно опасно, тяжелый клинок без надобности, — сказал Андрей. — А чем короче и легче меч, чем на вид он бесполезней, тем быстрее ты извлечешь его и нанесешь удар.

Острие вакидзаси смотрело на Риту. Бесполезный меч, которым она никого никогда не пробуждала.

— Прошу, покажи.

— Для этого убери клинок в ножны.

Рита повиновалась.

Одна вытянка, и вот господин и наложница стоят друг напротив друга. Андрей поправляет вакидзаси за оби Риты, сильные пальцы берут ее левую руку и кладут на ножны у самого верха, затем прижимают кисть ее правой руки к рукоятке вплотную к цубе. Теплое дыхание господина согревает Рите лоб. Начавшийся восход щедро облучает комнату розово-желтым светом.

— Поверни меч в ножнах на половину прямого угла вокруг линии, соединяющей острие и конец рукояти, — говорит Андрей, направляя руки Риты. Рассвет окрашивает розовым его зубы и белки глаз.

Прикосновения господина мягкие, не как у брата, они не оставляют на коже кровоподтеков, даже красноты. Зачем сильным кистям притворяться слабыми? Зачем этот клинок так долго выглядел бесполезным?

— Теперь извлекай меч, начиная медленно и ускоряясь при выходе клинка из ножен, — говорит Андрей и слегка сжимает правую руку Риты. — Представь, что я твой противник. Целься острием мне в горло.

Рита резко выдергивает лезвие из ножен, круговым движением меч вспарывает перед ней воздух. На миг она закрывает глаза, готовая услышать хрип пронзенного горла и бульканье кровавой каши.

— Не спеши, — вместо предсмертного сипа слышит Рита у самого уха. И чувствует господина за спиной, в то же время руки Андрея ни разу не отпустили Риту, будто он, как бестелесный призрак, прошел сквозь меч и наложницу. Но призрак не может дышать тебе в ухо так жарко.

— Держи вакидзаси параллельно полу так, чтобы лезвие не дрожало, — говорит господин. — Острие меча показывает, насколько ты невозмутима. Если острие трясется — значит, самурай не владеет собой. И тем более не владеет мечом.

Никаких сверхусилий, как с братом. Лишь легкие уверенные движения. Вместе с господином Рита быстро, почти не сгибая обе руки, заносит меч над головой. Клинок снова летит в Андрея сверху, но неуловимый господин тут же смещается к правому плечу Риты.

— Не спеши, — бесстрастно повторяет Андрей. — Наклони острие ниже рукояти. Это позиция для режущего удара вниз, но, если противник ударит раньше, его меч соскользнет по лезвию, не поранив твоей головы.

Все это сильно отличается от того, как учил Риту брат.

Полгода назад холодным вечером Рита потянула к Стасу руки. Было это на следующий день после того, как Стас позволил Рите обнять его, после того, как брат и сестра спали вместе раздетыми на одном тюфяке. Рита раскрыла объятия, но Стас отмахнулся от нее и ткнул в сестру ножнами с катаной.

— Живо бери, — сказал брат. — Ты обязательно научишься владеть истинным мечом. Иначе я сам вспорю тебе живот.

Брат не говорил так много слов, как господин.

Брат рассекал ладонью воздух.

Брат кричал:

— Руби!

После четырех широких взмахов Рита уже не могла поднять меч, руки ее повисли как плети, спина сгорбилась, и острие длинного клинка уткнулось в пол. А брат продолжал кричать:

— Руби!

Брат снова требовал от Риты невозможное. Как в легенде о южанке.

Давным-давно благородному князю с диких южных земель привезли новую наложницу. Кожа ее была черна словно пепел, а пухлые губы и язык были ярко-розовыми. Тонкая как травинка и мягкая как персик, наложница увлекла князя, и он подолгу с ней забавлялся.

Здесь и сейчас Андрей берет локти Риты и слегка их разводит:

— Когда начнешь рубить, своди локти и не держи крепко меч. Так в момент удара ты сможешь усилить хватку.

Прошлое снова шагает об руку с настоящим. Вечер полугодичной давности бежит за тобой.