— Все вы знаете, что нами недавно был захвачен транспорт с… лигийцами, — капитан запнулся на этом слове, но продолжал с большим воодушевлением:

— Эти трусы бежали от нашего флота. Бежали, да не убежали!

По рядам пронесся одобрительный регот. Капитан, улыбаясь, поднял руку:

— Транспорт мы захватили, и, конечно, всем участникам операции будут выданы призовые… А лигийцам придется привыкать к комфорту на окраинных мирах.

На сей раз смех был погуще и позлее. Переждав, капитан продолжил:

— Но не это главное — в конце концов, что значит кучка нелюдей… Главное то, что нам (тут он покосился на кого-то, стоящего рядом) удалось точно установить, куда они летели…

Он перевел дух и закончил, возвысив голос:

— Мы узнали координаты базы!

Все вокруг потонуло в общем гуле — планета-база! Это склад для всех фортов созвездия! Это удар в самое сердце врага — награды и отпуска обеспечены! Это добыча, которая сделает каждого богачом! И у взрослых мужчин глаза блестели, как у мальчишек, которым подарили новенький велосипед ко дню рождения. Ведь флот придерживался древних благородных обычаев, и самый затюканный солдат имел какую-то долю процента от общей добычи — это наполняло смыслом его существование. Гражданские власти не рисковали соваться в эту деликатнейшую область — опаснее пытаться отобрать кость у голодного волка. Да и то сказать, как же иначе вести войну? Антор давно постиг эту нехитрую по сути идею — ведь кроме кнута, естественно, нужен и пряник. Только штрафники исключались из дележа — по условию, они должны выкупать свою жизнь… Да только редко кому это удавалось — жизнь стоит очень дорого… Если она твоя.

Утомленный бурными казенными восторгами, Антор добрел до медотсека совсем разбитым. С большим удовольствием он оказался бы сейчас в своей каморке, но ежедневные процедуры являлись непременным условием резерва — иначе кто же будет платить? Не обнаружив в приемной хозяина, он устало взгромоздился на какое-то не то зубоврачебное, не то гинекологическое ложе в уголке, стараясь дышать ровно и через нос. О предстоящем он много не размышлял — очередная операция… Конечно, «Гром» не пойдет на такое дело один: захват планетных баз — дело по меньшей мере хорошо оснащенной эскадры. На сосредоточение сил нужно время — не меньше месяца. Успокоенный этой мыслью, Антор и не заметил, как задремал. Ему снилось зеленоватое небо Хонны…

…Пробуждение оказалось резким — вздрогнув, он поднял голову и уставился прямо в глаза доктора:

— Поправляешься? Лежи, лежи…

Глаза были красными, как от недосыпа, и сухо блестели.

— Да вот… — Антор растерянно мигнул. Взгляд все-таки был странным.

— Сейчас.

Доктор замедленно повернулся к радиационному излучателю и начал настраивать его — движения были неловки, словно он впервые взялся за дело.

— Что с тобой? Ты заболел?

— Наконец-то… Дождался, когда и меня спросят о здоровье, — не поворачиваясь, пробурчал врач и несколькими резкими поворотами настроил ручку мощности — нет, со здоровьем у меня все в порядке… Просто ночь не спал.

Голос его вдруг стал ломким, потеряв уверенную басовитость, и прозвучал жалко и растерянно. Это было настолько непривычно, что Антора передернуло. «Нет, тут не все в порядке», — решил он про себя. Но спросить о причинах бессонницы не успел — дверь распахнулась, и в кабинет вошел Мовай, освещая все впереди себя белозубой улыбкой:

— Антор… Ох, здравствуйте, доктор… Я случайно…

— Заходи. Вот туда, — не дожидаясь оправданий, кратко указал врач, вновь отворачиваясь к прибору.

— Я только что со сбора… — скромно примостившись в уголочке, начал афран, — там объявили о налете на какую-то базу…

Доктор сердито засопел. «Что это сегодня с ним?» — в недоумении подумал Антор, продолжая слушать:

— …потом еще объявили, что на весь путь уйдет восемь суток… Антор, вы никогда не участвовали в таких делах?

«Восемь суток?!» Антор был потрясен — он даже привстал…

— Лежи уж! — раздраженно прикрикнул врач.

— Но… как же так — не полезем же мы на базу одни?

Афран, округлив глаза, уже открыл было рот, но был перебит ядовитой репликой доктора:

— А почему ты решил, что это база?

— Так нам объявили, — ответил Мовай, видя, что его старший замолчал.

— Ха! Объявили… Чушь! Чушь собачья — никакая это не база!

Доктор повернулся и предстал во всем великолепии своего гнева, тем более, что причины его были неизвестны.

— А что же? — хором спросили оба сенса и переглянулись.

— А то же, — отходя от вспышки, проворчал тот, — обычный перевалочный пункт… Лагерь беженцев с… как ее…

— С Сирга? — внезапно догадавшись, выкрикнул Антор и сел.

— Лежать! Да, с Сирга. Как вы думаете, чем я тут занимался всю ночь? Допрашивал пленных офицеров!

— Ты-ы? — изумился хонниец.

— А кто же? Все по науке, так их в… — подавив готовое сорваться ругательство, доктор угрюмо отвернулся. Сказал без выражения:

— Мы будем уничтожать население целой планеты…

…Есть вещи, чудовищные сами по себе, вне зависимости от различных моральных установок — геноцид относиться к ним. Антор чувствовал себя несчастным. Всю дорогу до своей ячейки они молчали, и лишь зайдя внутрь, Мовай тихо произнес:

— Они не могут нас заставить…

Антор только искоса взглянул на него. Ответил устало:

— Давай лучше спать… И без того на душе муторно.

— Да… — юноша тряхнул головой, не слыша его, — это бесполезно… Все равно ничего не изменить.

— Ложись давай! — раздраженно прикрикнул Антор, и, тут же устыдившись, добавил мягче:

— Что толку… Война.

Афран сверкнул глазами:

— Но это не война, это бойня! Надо всем рассказать!

— Бесполезно, — хонниец сгреб с койки разбросанные электронные блестки, — на, забери… Бесполезно, потому что все слишком хорошо знают свое место… Для многих это будет даже приятным развлечением.

— «Палачи»? — глаза Мовая стеклянно блеснули.

— И они, и многие другие — это наверняка будет преподнесено, как выдающаяся победа… А солдаты — это всего лишь серая масса, живущая в вечном страхе. Попробуй, втолкуй им что-нибудь из своих пацифистских идей — и, несмотря на все свои лучшие чувства, они сдадут тебя стражам.

— Я не пацифист, — помолчав, ответил Мовай.

— За что же ты угодил сюда? — вопрос сорвался с языка прежде, чем Антор успел его осознать — и повис в неловкой тишине. Мовай, опустив голову, машинально раскладывал перед собой блестящую окрошку деталей. Хонниец откашлялся:

— Конечно, ты можешь не отвечать… Извини.

Юноша поднял на него подозрительно блестевшие глаза:

— Я… просто я не знаю… как сказать…

— Совсем можешь не говорить, — поспешил Антор, смущенный его волнением. «Как бы действительно не пришлось вытирать ему нос… Бедняга!»

Афран, однако, справился с собой — оставив в покое детальки, он выпрямился и произнес с трогательным достоинством:

— Я не считал себя вправе обременять вас… своими несчастьями.

— Брось, — добродушно прервал его старший, — я сам могу сказать, почему ты здесь.

— Да? — недоверчиво зыркнул Мовай. Отвернулся, пожав плечами. Антор сдержал улыбку:

— Думаешь, это так сложно? На категорию «Д» работают только три причинных статьи Кодекса — пропаганда, небрежение обязанностями и генетическое несоответствие… На подстрекателя ты не похож. И вряд ли пренебрегал любимым делом — остается одно.

Он повременил, пытливо взглянув на своего смуглокожего подчиненного. Спросил почти весело:

— Выперли?

Юный сенс поник головой:

— Да…

— Стыдно?

— Угу…

— Наплюй, — серьезно посоветовал хонниец. — И запомни — дураки к нам не попадают. Так что не порти репутации сенсов…

Молодой афран смотрел неуверенно. Антор понимал его — в свое время он тоже мучился этим позором, пока не уразумел, что это такая же ловушка, как и все остальное. Наследственные качества остались при нем — поняв это, он понял все. Это «все» он вкратце и изложил Моваю Нга, поостерегшись, правда, выдавать истинную, по его мнению, причину ареста афрана. Неизвестно, вселил ли он уверенность в своего подопечного, но спустя полчаса тот вздохнул с облегчением: