- А его не заберут в приют? - испугалась я. - Ну, когда узнают, что он у нас живет просто так?

- Могут, - задумалась Мила. - Я позвоню одному человеку, он может помочь. Обязательно поможет, - поправилась. И еще - хочешь, схожу с тобой к директору школы, где наши учатся? Попросим, пусть разрешит посещение. Не сидеть же ему дома, пока все оформите.

С Сашей коротко переговорили у Милы в кабинете. Вечером, когда он пришел домой, мы втроем поужинали, переглянулись.

- Клим, скажи - а ты сам хочешь в суворовское? - начал Саша.

- Раньше не думал, а теперь все равно деваться некуда, - Клим сидел на краешке табуретки, ссутулившись.

- Значит, хорошо, что у тебя есть время подумать, определиться. В училище набор в апреле начинается.

- Куда меня теперь? В детдом? - мальчишеский голос сломался. У меня сердце сжалось. Села рядом, обняла за плечи.

- Клим, мы хотели предложить тебе пожить с нами, - короткий взгляд исподлобья. - Столько, сколько захочешь. Если ты согласишься, мы оформим опекунство.

- А если не соглашусь?

- Почему? - расстроилась я. - Конечно, ты нас совсем не знаешь, но мы не злые, правда. Обижать тебя не будем, - я беспомощно оглянулась на мужа.

- Клим? - Сашка сел с другой стороны.

- Зачем я вам? Я вам никто, - голос дрожит от... злости? - Я к бате уеду.

- Клим, - я замялась. - Как я поняла из разговора с твоим отцом, он уехал куда-то, вахтой работать. Если бы он мог тебя взять, то, конечно...

Мальчишка вскочил, убежал куда-то. Спрятался...

- Машунь, не плачь, - Саша встал, обнял меня. Я прижалась к его боку, вытирая слезы краем его майки. - Он привыкнет.

- Саш, не понимаю, как так можно? - я всхлипывала. - Разве ты отдал бы Андрюшку, случись что со мной? - вытерла о майку еще и нос.

- Маня, не плачь, - гладил меня. - Как можно судить человека, мы же ничего о нем не знаем. Он, наверняка, хотел для сына лучше. В войну детей отдавали, я слышал, чтобы с голоду не умерли.

- Да черт с ним, с Шлепенковым, в конце концов, - я едва сдержалась, чтобы не возразить мужу с его вечным всепрощением. Встала, налила себе воды, попила. - Что нам с ребенком-то делать? Я рада, что у нас система пропускная и забор по периметру - не сбежит. Но как-то надо с ним отношения налаживать. А если не даст согласие на опекунство, заупрямится? Ведь заберут... - я осеклась. Не заметили, как вернулся Клим. Стоял в дверях, бледный, заплаканный. Кинулась к нему, но Саша осторожно поймал меня за руку, остановил.

- Маша, постой. Одевайся, Клим, пойдем, пройдемся, поговорим по-мужски, - Саша говорил спокойно, веско. Мы с мальчиком оба посмотрели на него и послушались. Пришли где-то через часа полтора, Андрюшка ужинать проснулся.

- Клим согласился пожить у нас. Так? - Саша сел, посадил Клима рядом. Тот кивнул. - Я взял два дня выходных, решим с опекой, со школой.

- Надо принадлежности купить, одежду, - я воодушевилась. - По магазинам пройдемся, да?

- Мне отец денег дал, - тихо сказал Клим. - Много.

- Вот и купишь себе, что захочешь, - я не стала спорить.

Так и живем, как саперы. Резких движений не делаем, говорим осторожно. С ребятами во дворе и в классе Клим почти не общается, Милины тройняшки несколько раз звали играть - отнекивается. Сидит один в комнате, уткнувшись в купленный планшет. То ли общается с кем-то, то ли играет. Надо с Милой посоветоваться, может, она с ним поговорит, или детского психолога порекомендует. Но как, как можно вылечить ребенка от горя?

- Бедный ребенок, - покачала головой Мила, выслушав. - Бедный ребенок. Смерть матери, предательство отца - а он только так это воспринял, потеря друзей, резкая смена обстановки, неуверенность в будущем. Все одновременно... Депрессия, тяжелейшая, - вздохнула. - Тяжело вам придется.

- Да мы то что, - отмахнулась я. - Ты скажи, как ему помочь. У меня сердце разрывается на него смотреть, я исплакалась. Боюсь, что-нибудь с собой сделает. Страшно в интернет заходить, то 'синий кит, то еще какая гадость. Я же не контролирую, чем он в сети интересуется.

- Понимаешь, ему выговориться нужно. А говорить он не может. Не поняла? Вот если в обычной семье ребенок может сказать психологу то, что не скажет родителям, то в вашем случае поход к психологу мальчик может истолковать очень негативно. Откровенничать точно не будет. Он в молчании, как в броне. Открыться, рассказать - как подставить незащищенное тело под удар. Помнишь, как у Цветаевой? 'Если что-то болит - молчи, иначе ударят именно туда'.

Мы еще поговорили, она потискала Андрюшку, погуляла с ним по кухне - сыночек смешно ходит на цыпочках, держась за ее пальцы, поиграла в 'козу рогатую' и 'сороку'. Сколько в ней любви, заботы, нежности - к семье, к друзьям, к близким, вообще к людям. Мне у нее еще учиться и учиться. Порывисто обняла ее перед уходом, поцеловала меня, шепнула: 'У тебя все получится', и я ушла, почти успокоенная.

Глава 15.

6 октября поехали к Серебро, в 'загородную резиденцию'. Седьмого у Игоря день рождения. Собственно, отмечать он не собирается, даже юбилей в прошлом году не праздновал. Будут просто шашлыки, из гостей Золотаревы, Русановы и мы. Очень рада, что едем - хочу погулять, отвлечься. Может, и Клим чуть повеселеет. Мы с Сашей целую программу придумали, как его растормошить, вытащить из раковины. Но надо же осторожно, не передавить. Я и с утешениями не лезу по этой же причине. Приехали в семь, вроде бы ранний вечер, но на улице уже темно. Выгрузились, я с удовольствием отдала Андрюшку заворковавшим бабушкам и пошла пройтись по саду - ноги в машине отекли, в спину вступило. Миг и Майор - почти породистые хаски - неслись мне на встречу как два метеороида.

- Я тоже вам очень рада! - крикнула я испуганно. - Фу! Свалите же! И затопчете!

Клим подбежал, встал передо мной, сжал кулаки.

- Фу! - закричал срывающимся мальчишеским фальцетом. - Фу! Стоять!

Псы подскочили, стали подпрыгивать на месте, радостно гавкая.

- Спасибо, - обняла Клима за плечи. - Они вообще-то добрые и воспитанные, но энергичные, а я же неповоротливая. Отвлеки их, что ли?

Он кивнул, свистнул, понесся вперед, собаки за ним. Я тихонько брела, смотрела, как смеющийся Клим бегает наперегонки с псами. Носились, носились, парнишка поскользнулся, рухнул в траву, собаки накинулись, зализали.

Подошел Саша, поцеловал меня, пошел спасать Клима от собачьей любви. Потрепал по загривкам, подал руку Климу.

- Маня, мы пробежимся, - на ходу предупредил меня муж. - Не скучай!

Они вчетвером умчались, я прошла еще немного вперед по освещенной дорожке, подышала. Тепло, даже ветер не по-осеннему мягкий. Немного тянет сыростью от реки, пахнет грибами и прелой листвой. Вспомнила, какие тут грибные места - просто косой коси, как говорит Евгений Григорьевич, какие вкусные рыжики солит Ирина Георгиевна, тут же слюной захлебнулась, ускорилась. Сейчас попрошу картошки сварить и грибов. Наемся! 'И отечешь' - ехидно сказал внутренний голос.

- И отеку! - воинственно заявила я сама себе. - Но завтра! А грибов хочу сегодня.

Дети ужинали отдельно, им накрыли первым, ушли играть. Я поглядывала на Клима, как он освоится в компании, не замкнется ли, не останется ли один где-нибудь в углу. Но ничего, ушел со всеми и, вроде, не такой мрачный. Андрюшка, накормленный и убаюканный, спал в большой двухместной кроватке в нашей комнате, Саша его время от времени проверял. Сидели долго, разговаривали, общались. Я прислушивалась, дергалась.

- Что ты как на иголках, Маша? - присела рядом Мила. - Дверь открыта, если мелкий заплачет, услышим.

- Я про старшего, - посмотрела на Милу жалобно. - Они где? Я пойду посмотрю, может...

Тут я смешалась. Как-то невежливо говорить хозяйке дома, что боишься, что ее дети сейчас твоего обижают. И глупо. Я же знаю близняшек, они добрые, хорошие, умные. Очень бы хотелось, чтобы у Клима такие друзья появились.

- Пойдем, посмотрим, - понимающе улыбнулась Люда. - Только оденься, надо к родителям идти.

В доме Серебро и Янтаревых на первом этаже в детской сидели девчонки - Милочка Золотарева, Рита Серебро и двойняшки Русановы - Алиса и Алина. Против обыкновения, не спорили по поводу битвы на Куликовом поле и не обсуждали природу квазаров - часто была свидетельницей - а мирно красили ногти и плели друг другу замысловатые косы.