Кивнул, по лицу вижу, что-то у него на уме было. Надеюсь, никуда за час не влипнет!

- Ну что, гулять? - спросил у меня муж, когда мы выходили из штабного вагончика.

- Какое гулять, - я взяла его за руку, чтобы не споткнуться в темноте. - Пошли скорее. У меня душа не на месте - как бы кое-кто еще гулять не ушел.

Как знала - на двери замок, света нет. Не успела испугаться и Клима позвать, как он окликнул.

- Пап, мам, я тут.

Клим ждал нас со стороны дома, выходившей на сопки, сидел в темноте на траве.

- Ты что тут сидишь, холодно же? - удивилась я. - Да еще на земле! Простудишься.

- Красиво, - вздохнул сын. - Не, я на пенке сижу.

Я присела рядом, посмотрела. Безлунное небо переливалось крупными звездами, показывало скрытое городским искусственным светом богатство. Горы поднимались из темноты, как острова из пучины.

- Вставайте, - сказал Саша, подходя. Мы разочарованно поднялись. Муж кинул на землю еще один коврик, сел сам, раскинул руки с пледом, как крылья.

Уселись, прижались с двух сторон, он нас обнял, укрывая. Сидели, перешептываясь и любуясь, пока не стали засыпать. Я так точно. Сашка нас осторожно потормошил.

- Спать пойдемте. Давай, сын, поднимайся. Маруська, я вас двоих не донесу.

Клим, не открывая глаз, сбросил кроссовки, стянул куртку и джинсы, улегся в гамак. Накрыла его, погладила по стриженному затылку. Как там мои малявочки? Два дня не видела, а скучала, как год в разлуке. Подавила желание написать отцу или Вере Васильевне - разница пять часов, там ночь глубокая, разделась, осторожно легла к мужу. Узкая кровать скрипнула, Саша шевельнулся, обнял меня. Вспомнила кровать с панцирной сеткой на бабушкиной даче. Спали же люди, десятилетиями. Детей в семьях больше было...

Второй, третий и четвертый дни у пирамиды были близнецами первого. Лирики сидели, пялились в экраны, физики таскали из угла в угол аппаратуру, осветительный приборы. Знаки на стенах и полу светились, ехидно подмигивали, пирамида стояла неподвижно что внутри, что снаружи. Клим занимался по часам. В три часа (во столько занятия в школе заканчиваются) с независимым видом складывал книжки-тетрадки и шел развлекаться. Иногда купаться - я каждый раз внутренне содрогалась - начало мая, Байкал. Пусть жарко, за двадцать пять, но вода же холодная! Но ребенок уверял, что 'норм', и, правда, даже не чихнул ни разу. Играл с парнями волейбол, бегал. Я сначала дергалась, Сашка неотрывно следил, но постепенно расслабились. Глупостей он не творил, был на глазах или поблизости. Ключевое здесь, что глаголы в прошедшем времени.

- Пап, я погуляю? Недалеко, вон на ту гору.

- Прогуляюсь по горе, - влез филолог. Муж филолога сверкнул глазами и выразительно кашлянул.

- Недолго и далеко не залезай, - все же отпустил отец. Дите умчалось.

Мы просидели еще час за своим бессмысленным занятием, Адьян со злости решил загнать в пирамиду еще два прожектора, включил все разом, полость осветилась, как операционная. По ушам ударил знакомый звук, свет мгновенно погас, картинки на мониторах исчезли.

- Это что было? - ошеломленно сказал кто-то за моей спиной. Я встала и на негнущихся ногах пошла к пирамиде. Саша догнал, взял меня за локоть.

- Нет.

- Саша, подожди, - я умоляюще посмотрела на него. За нами шли Шамрай, Лиджеев, кто-то еще. - Нужно посмотреть. Только посмотреть!

Шамрай отстранил меня, подошел к входу, заглянул.

- ***.

Наклонился, что-то поднял с земли, повернулся к нам, показал неровно оборванный конец кабеля.

- Пусто. Все исчезло.

Техотдел засел за компы, проверять сохранность записей, физики анализировали последние показания приборов на момент исчезновения. Я крутила изображения и так, и эдак.

- Не вижу я логики, - с досадой признала я. - Адьян, а у вас что?

- Ничего. Ничего - ни по приборам, ни визуально. От предыдущих девятисот девяноста девяти попыток эта ничем не отличается, кроме уровня освещенности. Но когда ты пропала, всего три прожектора включено было. Не понимаю, - Лиджиев с трудом сдерживал раздражение. Вся группа злилась от чувства собственной никчемности. Я позвонила Нетесину, тот долго и изощренно ругался, причем цензурно, но забористо, сказал, что прилетит завтра. Ну-ну. Спасибо, что мне командировку не продляют, по крайней мере, пока. Надо бы по дереву постучать, а то с начальства станется, а у меня дети дома бедные и несчастные. На самом деле, у детей как раз все нормально, у дедушки по скайпу вид был кислый. Кстати, а где старшенький?

- Саш, Клим вернулся?

- Нет, - Саша посмотрел в сторону горы. - Пойдем встретим.

Не успела я испугаться и переобуться из сандалий в кроссовки, как стукнула дверь, и Клим крикнул снаружи.

- Пап, мам я что видел!

Ворвался, глаза горят, торопливо разулся у порога, схватил бутылку с водой, пил, как Маугли после водяного перемирия. Я вздохнула с облегчением.

- Ты мокрый весь, - сунула ему в руки сухую чистую майку. - Переоденься. Это ты так бежал?!

- Ага, - Клим скинул майку и натягивал другую, не переставая рассказывать. - Там за горой шаманка, настоящая! У нее юрта всамделишная и бубен, и она колдовала еще! Тряслась вся, пела, потом как завоет! И в бубен так, - он продемонстрировал. - А потом сирена! Или взрыв! Она упала и лежит! Ну, я и пошел посмотреть - может, помощь нужна.

- Клим, ты к ней подходил?! - запоздало испугалась я.

- Да, - удивленно подтвердил сын. - Она старая уже, и вокруг никого. Разве ты бы не подошел, пап?

- Подошел бы, - подтвердил мой правдолюб. Я тихонько пнула его под столом.

- Клим, а если бы она тебе что-нибудь сделала? - возмутилась я.

- Да ладно, мам, - отмахнулся сын. Она старая, говорю же. Убежать - легкотня.

- У меня плохие воспоминания, - я поежилась, как от озноба. - Та или не та шаманка, не знаю, но больше туда не пойдешь!

- Ну, мам, - заныл Клим.

- Рассказывай дальше, - вмешался отец.

- Я и рассказываю, - возмутился ребенок. - Она лежит, прям как мертвая! Подошел, потрогал ее - дышит. Думаю, может, ей водички дать? Оглянулся, нет ничего. Прикинул - надо в юрте посмотреть. Подошел к входу - темно и воняет. И тут... - Клим вскочил, я вздрогнула. - Она сзади меня - раз! И за руку.

У меня сердце зашлось, честное слово. Клим, наслаждаясь эффектом, продолжил.

- За руку меня схватила, засмеялась, и говорит: 'Пришел ко мне сын двух матерей'. Глаза черные-черные и так смотрит, смотрит. У меня прям глаза зажгло, как на огонь загляделся. Говорю ей: 'Раз вы, бабушка, в порядке, я пойду'. Она как забормочет опять и руку мне сжала больно. Я вырвался и убежал! Оглянулся с вершины - не видно ее, только мне всю дорогу казалось, что на меня кто-то смотрит!

- Клим, больше из лагеря ни ногой, - решил Саша. - Умойся, и пойдем. Скоро ужин.

- На планерку пойдем, посидишь у парней, - велела я. - Больше я тебя одного не оставлю!

- Да что я, маленький, няньку мне? - попробовал возмутиться Клим.

- Не спорь, - поставил точку Саша. - Все, бегом в душ.

- Маша, в тот день, когда ты пропала, ты слышала шаманку? - неожиданно спросил меня в конце совещания муж. Я удивилась, но ответила.

- Не помню, но, кажется, слышала, - оглянулась на Шамрая.

- Она тогда постоянно с пирамидой рядом околачивалась и камлала часто, - подтвердил Павел Данилович.

- Адьян, а вы не рассматривали возможность воздействия на механизм перемещения звуком? - продолжил удивлять Сашка.

- И ультразвуком, и инфразвуком - без толку, - начал Лиджиев. - Погоди, ты хочешь сказать ... это она?!

- Я думаю, что можно рассматривать в качестве версии некий звуковой код, - медленно, размышляя вслух, предположил Саша. - Маша, ты тогда камеры в пирамиде вешала - со звуком писала?

- Если ты прав, тебя надо на нобелевку выдвигать, - Адьян поднялся. - Сколько смотрели, толпа народу - и только визуальный ряд, никому в голову не пришло! Я к себе. Все новости - утром.

Как Нетесин так подгадывает, что всегда к столу является? Встретил нас на крыльце столовой свежевыбритый, энергичный.

- Привет, звезды, - пожал руку Саше с Климом, изобразил поцелуй на моей щеке. - Вот не зря я в вас верил. А самый главный герой ты у нас? - похлопал Клима по плечу. - Надо тебя в группу включить.