Потому что зарплата, карьера, "хочу",
Потому что кредит, ипотеку плачу,
Потому что во многом ребёнок сама...
Дверь к любви через роды и тяжкую боль,
Сквозь часы на руках из бессонных ночей,
Сквозь служенье освоив родителей роль,
Многогранней не знаю её и сложней.
Отдавать и любить, и, конечно, прощать,
Много раз и за многое, сердце смирив,
Человеческий род до сих пор ещё жив,
Продолжая завет сквозь века воплощать
И учится любви: глубже, тоньше, сильней,
Бескорыстней, возвышеннее, от души.
А Создатель из нас свои планы вершит,
Видя цель в череде поколений и дней.
***
Редких встреч сквозь помехи эфира тепло,
Седину не погладить в твоих волосах,
Космос друг или враг, неизбежное зло?
Улыбаюсь я, пряча сомненья и страх...
Так, от встречи до встречи взрослей сыновья,
У кого-то ребёнок родится вот-вот,
А мужья где-то там, на борту корабля,
Каждый встречи с любимой отчаянно ждёт...
И считает морщинки в лучах возле глаз,
Чтобы "без протокола" о жизни узнать:
"Как ты, милая? Как бы хотел в этот час
Обнимать тебя, крепко тебя целовать!
И загадки и тайны далёкие звёзд
Не сравнятся с загадкой улыбки твоей,
Я люблю тебя, милая, это всерьёз,
Поцелуй и прижми за меня сыновей,
И дождись!
Черный космос пронзая насквозь,
Я вернусь, и осколок звезды привезу,
Ты держись!
...Сеанс окончен, моргаешь от слёз.
Поцелуями высушу эту слезу..."
***
Эти рыцари с сердцем горячим и жарким
Постоянно встревают в какие-то драки,
Нос подбит или глаз, или жаркие споры,
В полночь важные вечно у них разговоры...
Эти рыцари в гневе удержу не знают,
Ненавидят и дружат, дерутся, прощают...
Эти рыцари в обществе, купле-продажном,
Честь и дружбу считают отчаянно важными.
Жизнь их бьёт и равняет, ломает и строит,
Но они не сдадутся системе без боя:
Чудаки, одиночки, и, как Дон-Кихоты,
Ненормальными с детства слывут от чего-то...
***
Муж бесспорно глава и всему голова,
Будь решающим слово мужское,
В арсенале у женщин другие права,
Ведь от шеи зависит иное:
И уклад и традиции, и баловство,
И тепло, и объятия в доме
Все решает в служенье жены волшебство,
Кроме вето и внешнего кроме.
Если женщина дарит объятья свои,
Добрых слов, похвалы не жалея,
То отец будет детям источник любви,
Тем, кто сына катает на шее,
Тем, кто в вальсе и дочь, и жену закружит,
Дарит время своё не считаясь -
Женской мудростью в муже отца пробудит,
Доверяя, любя, улыбаясь...
(стихи Татьяны Резниковой)
- Я почти все угадал, - откладывая блокнот и помогая мне лечь рядом, начал Сашка. - Только про рыцарей - не знаю, что именно натворил Клим. Или совершил?
- Подрался опять, - вздохнула я. - За девочку заступился. Что-то ей очень обидное сказал дурак какой-то. Наш молча подошел - и в глаз.
- Тебя опять в школу вызывали? - любимый повернулся ко мне, заглянул в лицо.
- Вызывали. Сказал, что если такое еще раз повторится - опять в глаз даст. И что ты, на его месте, поступил бы точно также. Там отец умный оказался - извинился за сына, Клима похвалил. Просил, чтобы не наказывали, а со своим, говорит, я дома сам разберусь.
Утром, поневоле, история о Климе и девочках получила неожиданное продолжение. Дети сбежали к нам еще до того, как бабушки начали греметь посудой. Мы с Сашкой спали, я услышала, как мелкие топают по крыльцу, успели вскочить и слегка одеться, пока они не ввалились к нам в спальню. Клим прокричал из кухни.
- Я чайник поставлю. А есть что будем?
Пока я жарила сырники, младшие размазывали по тарелкам кашу, а Саша с Климом доедали яичницу с колбасой. Клим оживленно болтал с отцом, смеялся. Сашка вдруг начал приглядываться к нему, дотронулся до шеи.
- Что это у тебя?
- Где? - Клим вытянул шею, смешно скосил глаза.
- Пошли-ка, поговорим, - Саша встал, похлопал Клима по спине. У того краска ударила в щеки, пошел за отцом. Я убрала сковороду с конфорки, посмотрела на младших и на цыпочках побежала следом. Я знаю, что подслушивать не хорошо!
- ... ты же с Алисой встречаешься? Или нет? - мужики разговаривали на веранде, прикрыв дверь. Я тихо встала в простенке.
- Встречаюсь.
- Откуда тогда у тебя засос на шее? Вчера не было, и Лиска в Краснодаре?
- Пап, понимаешь... тут девчонка одна, она еще летом... а вчера мы встретились. Пап, это само собой как-то получилось!
- Все получилось?
Красноречивое молчание.
- Сколько ей лет?
- Семнадцать... восемнадцать почти. Ты что, думаешь, я ее заставил?!
- Если бы заставил, рожа была бы поцарапана, не засос поставлен. Клим, ты понимаешь, что делаешь недопустимые вещи?
- Пап...
- Нельзя изменять девушке, с которой встречаешься. Но даже если бы у тебя никого не было - что это за одноразовый секс с первой встречной? Случка собачья. Ты себя не уважаешь?
- Пап...
- Не надо мне говорить, что вы все сейчас так живете! Нельзя оправдать отсутствие принципов свободой нравов! - Сашка начинал злиться. - Вы с Алисой спите?
- Пап! - возмущенно. - Она не такая!
- Значит, она 'не такая', ты 'такую' нашел?
- Это случайно вышло! Так получилось!
- Думать надо! Голову включать, сдерживаться.
- Что, ты сам... У тебя... - шепотом. Договорить не решился.
- Клим, - тон смягчился. - Я не хочу сказать, что мама первая моя женщина. Она единственная. У меня были отношения, секс, но всегда были чувства - симпатия хотя бы. Никогда, даже в твоем возрасте, когда крышу сносит, - дружеский тычок в спину, Климов смущенный смешок. - Я не спал со случайной женщиной после дня знакомства...
Отлепилась от стенки, неслышно вернулась в кухню. Щеки горели, я торопливо выпила оставленный Сашей кофе. Похоже, в нашей семье принципы только у отца семейства, и то при встрече со мной пострадали!
Глава 29.
Про разговор ни я не спросила, ни мужчины со мной не поделились. Вечером Клим устроился с планшетом в кухне, проходила мимо, мельком взглянула на экран. Очень интересная картинка, крупным шрифтом название статьи, на строчке поместились только '...рические заболева...'.
- Что это ты читаешь? - удивилась я вслух, прежде, чем сообразила.
- Это нам ... по биологии. Реферат задали, - Клим покраснел. Минуты две еще делал вид, что читает, потом вскочил, ушел вместе с планшетом. Могла бы и догадаться, что с Сашкиной педантичностью Клим теперь сможет сдать зачет не только по болезням, передающимся половым путем, но и по способам контрацепции.
В пятницу ждали Игоря с семьей и Русановых. Мы с Сашей и бабушками готовили, Клим под руководством дедов топил обе бани, мелкие и собаками гоняли котов, с котами - шипели на собак и карабкались по лестницам. Утром старший с непринужденным видом полез в шкафчик за аптечкой, порылся в содержимом.
- Мам, у теть Люды пластырь есть?
- У меня в сумке посмотри, черная косметичка, видишь? Вроде, не все на Горку извели.
- Ага, нашел. Пасиб, мам!
Зачем ему понадобился пластырь, мы поняли сразу после приезда Русановых. Артем понесся играть, Алиса и Алина заглянули в кухню, хором поздоровались и ушли на веранду, к Климу. После 'привет-привет', слышу, Алиса спрашивает, с женской такой интонацией.
- Что это? Почему шея заклеена?
- У меня этот, как его... фурункул.
- Давай посмотрю, - в Екатерине Юрьевне заговорил врач.
- Спасибо, теть Кать, - поблагодарил наш отпрыск. - У меня прошло уже... почти. Так, синяк остался.
Катя не склонна была отступать так сразу, пришлось отвлекать. Начала спрашивать, как съездили и прочее. Уфф, кажется, пронесло!
- Денис Абашев приедет? - спросила я у Игоря в субботу, запоздало подумав, что надо было бы Алину привести, раз уж собираемся.
- Я звал, - по короткому ответу поняла, что подробностей не будет.
- Не приедет. Может, и к лучшему, - буркнула Людмила. - Ему надо психологическую реабилитацию полноценную проходить. Пока от всех наших усилий толку ноль. Последний раз пытались с ним поговорить - твердит: 'Карту мою оставила, на что она живет? Где? Значит, ушла не просто от меня, а к кому-то. Кто ее содержит - от того и родила'. Разозлилась, не выдержала, говорю ему - считай, от Машки Колодей родила. Или от меня.