- Какие лыжи? - попыталась я образумить своих мужиков. - Вы на календарь смотрели? Пятое апреля, вообще-то. На улице впору на роликах кататься, а не на лыжах.
- В лесу снег, - уверенно сказал Сашка, проверяя, прочно ли закреплены лыжи.
- Ну-ну, - не стала спорить я.
В первый же день по приезду и отправились. Мелкие мерили лужи во дворе и выпросились у меня за ворота - пускать кораблики в ручейках.
- Далеко не уходите, - предупредила я, начиная одеваться. Отпускать их одних чревато последствиями. Летом, например, вот также выскользнув, на минутку, на улицу, увязли в канаве. Сверху грязь взяласть корочкой, а внизу густая жижа. Их засосало одного по колено, второго по попу, они никак не вылезут, принялись орать. Короче, к тому времени, как мы их нашли и вытащили, грязные они были целиком. Сначала они орали от испуга, потом от обиды - мы так смеялись, что не сразу их вызволили. Клим еще и видео снимал с комментариями. Отмыть детей отмыли, а вот шорты, майки и трусы отстирать не смогли, хоть я, из чистого упрямства, и пыталась. Носки и сандалии не нашли вовсе.
- Да что вам в этой канаве, медом намазано? - кричала я в следующую минуту, выскочив на дорогу. Эндрю стоял в одном сапоге, поджав ногу. Горка, сопя, пытался догнать уплывающую в даль обувку. Догнал, почти схватил, поскользнулся на ледышке и кувыркнулся в воду.
- Аааааааааааааа!
- Я вас сейчас! - пригрозила я, вылавливая сначала ребенка, потом сапог. - Излуплю!
- Мамаааааааааа!
- Аааааааааааааа!
- Беги быстро! - поставила на землю Игорешку. - Сразу в баню!
- Пошли, горе мое, - с трудом поднимая тяжеленького (вчера только взвешивали - двадцать один килограмм) сына. - Сапог держи, - вылила воду, сунула ему.
Раздела, оставила отмокать в детских ваннах, побежала за сухой одеждой. Уже до предбанника дошла - ворота открылись, машина въехала. Вылезают красавцы - чуть почище младших, но мокрее.
- Ты была права, - прокричал мне Сашка. - Снега почти нет, и мы застряли. Еле вытолкали!
- В баню! - послала я мужиков, бросила детскую одежонку, вернулась в дом за сменкой Саше и Климу.
- Эй, - я постучала в дверь, за которой слышались смех и веселая возня. - Мыльщики! Одежда здесь. Одевайтесь теплее!
Пошла домой, ставить чайник. Со своего крыльца мне помахал Евгений Григорьевич.
- Мариха, где мужики-то твои?
- Потонули, греются. Спасибо, вы баню натопили!
- Бабки пироги затеяли, по новомодному как-то. Приходите вечером.
Кивнула, помахала рукой. Дети, может, соблазнятся ночевать остаться!
Новомодные - из слоеного и песочного теста, обычно Татьяна Николаевна и Ирина Георгиевна пекут из дрожжевого - пироги удались. Мелкие уплетали пончики и сидели перемазанные в варенье и сгущенке. Андрюшка посмотрел на тающую горку вкусняшек и выдал.
Дракончики ели пончики,
А лисы грызут чипсы,
Медвежонок любит крыжовник!
(стихи Нади Резниковой)
- Ого! - восхитились мы дружно.
- Поэт, - подивился Вадим Олегович. - В крестного, что ли?
- Да больше, вроде бы, не в кого, - согласился Саша. Я промолчала, но, видно, муж что-то такое заподозрил по моему взгляду. Но я ничего и не собиралась скрывать. 'Позже', - сказала одними губами.
- Мы тут что нашли, - переглянувшись со сватом, Вадим Олегович притянул к себе Игорешку. - Железную дорогу, гараж с машинками, из лего целый город построить можно.
Мелкие подорвались еще на железной дороге, схватили дедов за руки, потащили в детскую.
- Пап, я пойду погуляю? Тут, вроде, по вечерам народ тусуется.
- Только...
- Не поздно, - понял меня сын с полуслова. - Часов в десять, малявки наверняка спать еще не лягут. Андрюха, мы тут ночевать останемся, да?
- Да! - донеслось через коридор.
Мы вежливо выпили с бабушками еще по полчашки чая и ушли. Мы, честно, предлагали вымыть посуду, но на нас выпроводили восвояси.
- Пойдем, пройдемся, - я прижалась к Саше. - Последний пирожок был лишний.
- К речке? - обнял меня.
Гуляли, под ногами похрустывал тонкий ледок, прозрачный воздух звенел, как хрустальная подвеска.
- Мое любимое время года, - вздохнула полной грудью. - Новорожденная весна. Скоро почки набухнут, лес накроет газовым шарфом...
- Ты говоришь белыми стихами, - любимый поцеловал меня в уголок губ. - Или не только белыми? Что ты мне хотела показать?
- Догадался, - провела губами по щеке, обняла крепче. - Я писала тебе письма, некоторые, от тоски, наверное, в стихах. Сегодня отдать хотела.
Я лежала головой на животе у Сашки, он, подложив подушки повыше, читал. Бледный ночник освещал только маленький островок, тени клубились по углам. Я слушала, ощущая под ладонью крепкое мужское бедро, чувствовала слабый запах его кожи, время от времени касалась ладони.
***
На мерзлой земле одиночества
Построить свой сад очень хочется,
Но надо, чтоб в землю проникло тепло,
Чтоб счастье согрелось, чтоб счастье взошло...
И мы приближается душами,
Мы любим, и ждем, чтоб нас слушали.
И сад оживает, росточки заботы
Бутоном раскроются, только работай:
Прощай, поливая любовью своей
Свой сад, райский сад - до скончания дней...
***
Одиночество на сердце камнем лежит:
Если маме как будто не очень нужна,
Закрываешься в панцирь, живёшь в нем одна,
И справляешься даже, но словно болит
Что-то тянется,
мучает, давит в груди,
Обрывая надежды, снижая полёт,
Окрыляет сознание: любит и ждёт,
Угнетает послание "ладно, иди"...
Быть весёлой и лёгкой, счастливой, живой
Помогает уверенность: "Да, я любим!"
И ребёнком и взрослым сильнее ты с ним,
И бесстрашно всегда останешься собой,
Не пытаясь подстроиться, выгодной стать,
Заслужить свою каплю любви и тепла...
Я ведь тоже когда-то "тяжёлой" была,
С камнем в сердце, и камень вложила мне мать...
***
В семье одинокой с измальства была,
И льдинка на сердце уже поросла,
И мягкое сердце сковало ледком,
Но что же со мною случилось потом?
Года утекали: учёба, проект,
Тепла и любви не случилось, и нет.
Но встретила как-то большую семью,
И вдруг загадала: хоть раз - полюблю.
Любовь закружила, взмахнула крылом,
И свадьба плясала и пела потом,
На этом у сказки счастливый конец,
А в жизни начало работы сердец...
И тронулась льдинка, растаяв в тепле,
Теперь надо строить свой рай на земле,
Но как, если в детстве тепла было мало
Родителей жизнь эталоном не стала,
И вот так непросто учиться любить,
Прощать, и беречь, и отзывчивой быть?
Мой муж очень славный, но сам сирота,
Его не касалась семьи суета,
Привык, что порядок, и тапочки в ряд,
Любовь нас меняет...
Так все говорят...
***
Заботиться о близких - человечность,
Круг близких расширяя каждый раз,
Пока ты есть и любишь - с нами вечность,
Любовь - она согреет без прикрас.
Любовь - она не требует, а дарит,
И этим наполняет мир собой:
Стирает, убирает, кашеварит,
Воспитывает тоже в нас - любовь.
И шире мир, а сердце больше просто,
С ней вместе и надежней и сильней.
Любовь дана для мудрости и роста,
Ведь каждый станет больше рядом с ней...
***
Бывает, за сорок, усы, борода -
Да не станет мужиком никогда:
Игрушки и подвиги, поиск "той самой",
А дети живут с одиночкою-мамой...
А этот парнишка на помощь придёт,
Накормит братишку, на руки возьмёт,
Утешит, поддержит всегда, как мужчина,
От боли не плачет.
Подобным бы сыном
Любой бы гордился, назвал бы своим!
Но твой... Не мужчина он, маленький Клим.
И ты в свои годы гораздо взрослее.
Однажды, возможно, поймёт, пожалеет,
Но ты будешь Маши и Алекса сын.
А что тот 'отец'? Он остался один.
Без сына, опоры, надежного крова...
Посеет, что жал. И не будет иного.
***
Твой ребёнок - не вещь, что однажды создал,
Твой ребёнок - не ты, и не раб, и не твой,
Он как дар от Всевышнего, просто живой,
Это Бог вашу встречу в судьбе начертал...
Для чего же ты встретил ребёнка теперь?
Научить. Научиться чему-то в ответ,
Подержать на руках тот Божественный свет,
И увидеть любви незаметную дверь...
Дверь к любви не закрыта, но нам не видна,