Пулемёт стоил больше сорока тысяч кредитов, с концентратами расходы вообще составили сорок пять тысяч, так что, если учесть шесть тысяч, полученных за почту, семнадцать с половиной заработанных на семье куца и запас в двенадцать, коробочки стоили просто бешеных денег. А ведь ещё экипаж получал в общей сложности восемь тысяч в месяц, плюс премия, да ещё помножить эти восемь тысяч на следующие пять месяцев зимовки, вспомнить про долю Капитана... В общем, откуда такие деньги я не представлял. Не представлял до тех пор, пока Крог во время сегодняшнего, или, вернее, уже вчерашнего обеда не сказал, что если нам не удастся продать концентраты и пулемёт на материке, то нам придётся хреново.

  - Не стоило Капитану так рисковать, - бубнил он, набивая рот консервированными бобами с тушёнкой. - Зато барыш весь наш.

  - Так это наша зарплата ушла? - тупо спросил я, забыв про ложку, которая висела на полпути от тарелки до моего рта.

  - Конечно. Думаешь, у неё были такие деньги? Ты не боись, продать-то продадим, вот ток за сколько... Да и в этом месяце зарплату есть с чего получить. Вот если тысяч семьдесят за всё выручить, это ж я по две с лишним тысячи в месяц буду получать. Ты в следующем штуку, а потом тоже по две...

  Я засунул в открытый рот бобы и принялся лихорадочно жевать. Да, по две - это хорошо. Но если дело не выгорит...

  Поэтому я с таким нетерпением ждал следующей, возможно, последней в этом году зарплаты.

  И вот, мы летим на юг, на зимовку. Авер рассказал мне, что таким людям, как мы, лучше всего зимовать рядом с деревнями или хуторами, расположенными ближе к центру материка. Во-первых, туда мало кто совался. Во-вторых, деревни там были редки, и о нашем местоположении вообще мало кто сможет узнать. Мы собирались занять какой-нибудь бункер, типа того, в котором я провёл несколько недель в августе, или арендовать дом. Лучше дом. Цеппелин не слишком приспособлен к зимовке - отопления практически нет, стены тонкие, поэтому чтобы поддерживать в такой махине с температуру, пригодную для проживания, нужно огромное количество топлива. Поэтому на зиму цеппелин опустошался от запасов и становился на прикол, а команда перебиралась на землю. Но, как я понял, работа порой находилась и зимой, так что скучать не придётся. Капитан говорила, что в лучшем случае удастся наняться как охранный отряд в какую-нибудь деревню или городишко. В худшем - работу найдут один-два человека, а остальной команде придётся сидеть на месте или летать на промороженном дирижабле, развозя почту или контрабанду. Но такого обычно не бывало, не зря у нас в команде три профессиональных головореза. Что придётся делать мне, неумехе и чужаку, я вообще не представлял. Может, отсыпаться... днями и ночами...

  Встряхнувшись, я протёр кулаками глаза, потянулся и сладко зевнул. Всё-таки отвратная работёнка. Сидишь-сидишь, засыпаешь...

  - Антон, - сказал голосом шефа люк над головой. - Зайди ко мне.

  - Угу, только посплю...

  - Антон!

  Я вздрогнул, окончательно просыпаясь. Задрал голову и увидел лицо Капитана, заглядывающее в люк.

  - Шеф, это первый раз, клянусь, - пробормотал я, краснея.

  - Без разницы. Давай, отлепи свой зад от сидушки и ко мне.

  - А пост?

  - Да хрен с ним, с постом, если бы нас захотели догнать, давно бы догнали.

  Капитан исчезла. Я с трудом поднялся с сидушки и на слабо гнущихся ногах (не велосипедист я) начал подниматься по лестнице. Обычно после двенадцати часов сидения в будке мне приходилось ещё минут пятнадцать разминать ноги.

  Зайдя в каюту Капитана, я первым делом напился и засунул в рот сухарь. Чем меньше пьёшь и ешь во время поста, тем реже бегаешь в туалет.

  Капитан, уже сидящая за столом, дождалась, пока я доем, и только тогда заговорила:

  - Я долго думала на досуге над твоей работой. Ты отлично проявил себя во время той стычки с Шакром. В промежутках между дежурствами ты тренируешься в стрельбе, а не спишь, как сурок. По словам Авера стрельба твоя становится всё лучше и лучше с каждым днём. И, что самое основное, как я поняла, ты готов здесь остаться надолго. К тому же, ты ответственно относишься к своей работе, готов убивать...

  - Подожди, - прервал я её. В тот момент я испытывал небольшой шок. - Я готов убивать?

  - А ты ещё этого не понял? - хмыкнула шеф. - Вообще, раньше я волновалась именно по этому поводу. Другой мир, другая мораль. Орайя говорила об этом почти каждый день. Я боялась, что во время боя ты сдрейфишь и прекратишь огонь. Но ты способен на убийство. Ты стрелял по дирижаблю Шакра, в твоих глазах читалась готовность стрелять во время передачи наших пассажиров, и ты хотел стрелять, когда увидел Хаза. Я уверена в том, что ты не подведешь. И поэтому со следующего месяца я принимаю тебя на должность пулемётчика и снайпера. С убийств, совершённых тобой, ты будешь получать часть прибыли поверх зарплаты, ну и так далее, узнаешь потом. Ты доволен?

  - Я... Да, Капитан, я доволен. Благодарю за оказанное доверие.

  На губах Иваллы, уже не Капитана, появилась улыбка. Как фокусник она достала из-под стола початую бутылку бренди, две стопки и блюдо с сушёными яблоками.

  - Отметим твоё повышение? А то с этой чехардой мы не занимались любовью уже пять дней.

  Я с трудом улыбнулся и взял наполненную стопку.

  Откровение Капитана меня порядком шокировало.

  Рядом с моими прошлыми знакомыми, девочкой и трёхлетним мальчишкой, стояли ещё двое - парень лет семи и ещё одна девочка, его ровесница.

  - Совсем дурной, - сказала незнакомая девочка. - Совсем не понимает, что делает.

  - Чужим здесь не место, - враждебно произнёс незнакомый мальчик.

  - Чужакам нельзя лапать своими руками наш дом, - добавил малыш.

  - Убирайся, - добавила моя старая собеседница.

  - Нет, - буркнул я, опуская на землю свою добычу - почти наполненную найденной в саду крупной земляникой кружку с отколотой ручкой. - Если я здесь, значит, это и мой дом.

  - Ты ошибаешься, - хором сказали прошлые жители белого домика. - Ты гость, который ведёт себя так, будто он хозяин. Ты никто, решивший, что сможет поставить нас на путь истинный.

  - Я не собирался этого делать!

  - Ещё как собирался, - буркнул малыш. - Ты хотел починить то, что невозможно починить. Ты хотел заставить нас жить в мире, который ты перекроишь на свой лад. А мы этого не хотим. Нам хорошо в этой развалине. Она наша, родная. Мы сделали её такой.

  - Но у тебя в любом случае ничего не выйдет, - сказала зеленоглазая девочка. - Ты умрёшь здесь. Твои кишки будет кишеть червями, а глаза выклюют вороны. Крысы пожрут твоё тело, не оставив и косточки. И тогда мы сможем жить нормально, нам никто не будет мешать.

  - Я не хочу на это смотреть, - захныкал мелкий. - Пусть уйдёт. Убирайся, ты!

  - Но я не могу, - пробормотал я. - Я не знаю, как попал сюда.

  - Плевать, уходи, - с всё нарастающей угрозой в голосе сказал старший мальчик. - Или мы прогоним тебя. - Он наклонился и поднял с земли кусок штукатурки. - Уходи!

  - Я...

  Мальчика бросил в меня свой снаряд, но тот пронёсся над моей головой.

  - Не попал! - крикну я, чувствуя, как на моих глазах вскипают слёзы обиды. Я же всего лишь хотел помочь...

  Но следующий бросок угодил мне в плечо. И тогда начали и остальные. В меня полетели щепки, камни, обломки мебели и даже битая посуда.

  - Убирайся! Прочь! Возвращайся к себе!

  Я попятился назад, а после развернулся и побежал. К горлу подступал комок, слёзы становилось всё труднее сдерживать, но я старался, совсем как в детстве.

  Как в детстве? Но я ведь и есть ребёнок...

  Мои преследователи не оставляли меня до тех пор, пока я не добежал до кромки леса, в который плавно переходил сад. Но я не останавливался, пока не понял, что вообще не знаю, где нахожусь. Остановившись, я упал на колени и, наконец, разрыдался, думая, что меня уже никто не видит.