Она никогда не связывала глухоту Барбары с тем и подобными ему случаями, считая, что заболевание девочки — врожденное, из тех, что дремлют годами, а просыпаются в результате, например, недоедания. Тогда дурная кровь поступает в мозг, и это приводит к глухоте, слепоте или рахиту. Она не относила Барбару к глухонемым, полагая, что их болезнь совершенно другого типа и связана с умственными расстройствами. Так она думала до того, как стала более подробно заниматься этим.

— У тебя совсем другая глухота, она может пройти вот так, — сказала мисс Бригмор и щелкнула пальцами.

— Или точно так же стать хуже, — девочка скопировала жест.

— Барбара! — голос мисс Бригмор снова стал строгим. — Ты должна верить мне, и еще ты обязана помогать самой себе.

— Разговаривая жестами? — Девочка начала преувеличенно жестикулировать, размахивая руками, потом проговорила: — Нет, я не буду, не буду. Люди подумают, что я сумасшедшая, чокнутая. Когда я так делала, Мэри сказала: «Не ведите себя по-идиотски».

Ох! Эта Мэри. Мисс Бригмор резко ответила:

— Мэри не имела в виду, что ты… — Она возмущенно замолчала, прикрыла глаза и, взмахнув рукой, словно прогоняя Мэри, продолжила: — Я читала о некоем мистере Песталоцци и о мистере Фребеле. Мистер Песталоцци жил в Швейцарии, там у него была школа. Он великий ученый, и он советует…

— Пить побольше лекарств! Ты! Ты глупая, и твой Фребель тоже, и этот твой Песталоцци! Песталоцци! — девчонка фыркнула.

Когда опекунья сильно шлепнула ее по рукам, Барбара испугалась — она не помнила, чтобы Бриджи когда-нибудь била ее — ни за нахальство, ни за что-нибудь иное. А потом она еще больше побледнела, прочитав по губам то, что сказала ей мисс Бригмор:

— Ладно, ладно я глупа, и глуп мистер Песталоцци, и пусть все будет так, как хочешь ты. Я больше не буду искать способы, чтобы помочь тебе. Но одну вещь все же сделаю — прослежу, чтобы тебе помог кто-нибудь другой. Я отправлю тебя в школу для глухих. Да, да, так я и поступлю. — Мисс Бригмор поднялась с кресла. Она держалась очень ровно (Мэри сказала бы «словно аршин проглотила»), плечи развернуты, голова откинута чуть назад.

Впервые в жизни Барбара была так напугана. Бриджи ненормальная… она всегда говорит то, что думает. Она так уверена в том, что слух можно вернуть, что на самом деле решит отправить Барбару в школу. Нет! Она там умрет! Девчонка вцепилась в мисс Бригмор, как зверек, умоляя со слезами:

— Бриджи, Бриджи! Нет, пожалуйста, не сердись, не сердись. Прости меня, прости, я сделаю все, что ты говоришь, только не отсылай меня в школу. Я там умру, да, да, умру, или что-нибудь ужасное сделаю. Ты знаешь, я такая, потому что я страшно злюсь внутри, и не могу с этим справиться, а если ты меня отошлешь, я стану еще хуже. Пожалуйста, ну пожалуйста, Бриджи… Вот увидишь, я завтра поеду на ферму и сама попрошу прощения у Сары, потому что я знаю, она не хотела меня обидеть. На самом деле все началось из-за Билли Твигга. Я не могла понять, что он говорит, он так всегда мямлит, и тогда Сара сказала ему: «Она глухая. Ты что, не знаешь, что она глухая? Двигай ртом сильнее». Вот тогда, когда она сказала «двигай ртом сильнее». Это было ужасно. Как будто они говорили о каком-то животном. Я словно взбесилась. Я не могла ударить его, и я ударила ее. Я извинюсь в следующий раз или завтра. Обещаю, завтра, я поеду… — рыдания не дали ей договорить.

— Ну, ну, успокойся. — Дыхание мисс Бригмор участилось, а тело словно обмякло. Она обняла девочку, прижала ее к себе и гладила по голове, повторяя: — Ну, не плачь, не плачь.

Через минуту Барбара подняла заплаканное лицо и спросила:

— Ты больше не будешь этого говорить, что отправишь меня в такую школу? Ладно, Бриджи?

— Тогда тебе придется приложить некоторые усилия.

— Я… постараюсь.

Глядя в любимое лицо и видя, что страх пока не до конца покинул девочку, мисс Бригмор, пожалуй, впервые поняла всю глубину мучений, испытываемых Барбарой из-за своего недостатка. Но еще она поняла, что боязнь быть отосланной может оказаться очень действенным средством в воспитании. И она им обязательно воспользуется.

На следующий день, в понедельник, они прибыли в поместье «Высокие Берега» ровно в половине десятого. Это было их обычным расписанием (исключая выходные) вот уже на протяжении десяти лет, с тех пор, как в 1865 году мисс Бригмор занялась образованием дочери мистера Беншема, Кэти. Мисс Бригмор всегда настаивала на том, чтобы приходить в поместье пешком, если только им не приходилось возвращаться поздно и позволяла погода. От их коттеджа до поместья было больше мили, но, заходя в ворота и поднимаясь по ступеням в дом, она не выказывала ни малейших признаков усталости.

Двери им всегда открывал дворецкий Брукс. К нему больше не обращались по имени «Гарри», после того, как мисс Бригмор очень тактично заметила хозяйке, что наличие двух «Гарри» в одном доме может вызвать некоторую путаницу, тем более, что один из них — ее собственный муж. Так что Брукс теперь стал Бруксом для всех, кроме самого хозяина. Мисс Бригмор знала, что в некоторых вопросах она бессильна, когда дело касается хозяина поместья. Порой он бывал сговорчивым, но иногда — удивительно упрямым.

— Доброе утро, мисс.

— Доброе утро, Брукс.

Мисс Бригмор пересекла холл и, поднявшись по главной лестнице, направилась к галерее. Открывая двойные двери, она чуть не опрокинула ведро с водой, из которого служанка Алиса Дани как раз вытаскивала мокрую тряпку.

— Извини. Я тебя не задела?

— Нет, нет, мисс, — улыбаясь, потрясла головой Алиса, затем присела на корточки, глядя, как посетительницы идут по галерее, и снова принялась смывать мыло с мозаичной плитки пола. Да, правильно говорят, она может каждого поставить на место. Хотя некоторые ее невзлюбили, дескать, неизвестно, кто же на самом деле хозяйка поместья — она или миссис Беншем. Но все ведь знают, что миссис Беншем не может управлять таким домом, она просто не создана для этого. А Генеральша (надо отдать ей должное) здорово справляется с ребятишками — те хорошо себя ведут, по крайней мере, в ее присутствии. Конечно, они иногда становятся сущими чертенятами, но хоть не такими заносчивыми, как другие дети, которые могут просто наплевать на тебя. Кстати, насчет плевания — на кухне говорили, что в следующем сражении Генеральша заставит хозяина убрать из спальни плевательницу. Ого! Вот это будет денек, не пропустить бы самое интересное.

Мисс Бригмор тем временем вошла еще в одни двери и пересекла лестничную площадку, с которой вели две лестницы — одна вверх, на второй этаж, вторая — вниз, к кухне. Детский этаж, как его называли, почти не изменился за эти годы, кроме той комнаты, что когда-то была спальней мисс Бригмор, а теперь стала гостиной. Когда она только начинала работать гувернанткой, они с Барбарой кушали здесь, но это не продлилось долго. Хозяева неоднократно приглашали ее присоединиться к ним, а Барбара теперь ела с другими детьми. Поскольку мисс Бригмор присутствовала при беседах за столом, кругозор ее несколько расширился.

Сняв верхнюю одежду в своей комнате, она пригладила прическу — неизменный гладко зачесанный пучок на затылке. Взглянув на Барбару, расправила оборки на ее переднике, и, улыбнувшись, сказала:

— Пойдем.

Когда они вошли в классную комнату, Кэти Беншем, до этого полулежащая в старом кожаном кресле, вскочила, поправляя передник, и лучезарно улыбнулась.

— Доброе утром, мисс Бригмор.

— Доброе утро, Кэти.

Девочки обменялись многозначительными взглядами.

— Доброе утро, Барбара.

— Доброе утро, Кэти.

Поприветствовав друг друга, они направились к книжному шкафу, где взяли каждая со своей полки по книге и, вернувшись к столу, стали рядом.

Мисс Бригмор сложила руки и начала читать молитву.

— Аминь.

— Аминь.

Все сели. Девочки, прямые, как струнки, с волнением и тревогой ожидали новое задание. Гувернантка перепрыгивала с одного периода на другой, как лягушка. Ей ничего не стоило прервать на середине твой рассказ о Георге III и спросить, какое место в литературе эпохи Возрождения занял Бокаччо. А если ты не могла связать его творчество с поэмами Данте и Петрарки, тут тебе приходилось несладко. Вопросы сыпались один за другим. Она требовала отчета обо всей эпохе Возрождения полностью, заканчивая Марло и Шекспиром.