Начинался дождь. Первые капли неторопливо упали с высоты, разбившись об асфальт. Уже через несколько минут прохладные ручейки потекли по лицу и рукам, забежали за воротник, заставив вздрогнуть. Плащ не спасал от непогоды, а зонта, чтобы спрятаться у меня не было. Но я не могла сдвинуться с места, мучительно вглядываясь в желтеющую полосу света перед входом, замерев в ожидании. Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем за стеклянными дверями появился знакомый мужской силуэт. Сердце забилось пойманным в капкан зверьком, отбивая беспощадный ритм и гоня кровь по онемевшему телу. Я перестала ощущать холод и дождь. Исчезли звуки, и мир погрузился в оглушительно громкую тишину. Я видела, что Алексей помедлил перед тем, как выйти, так знакомо повел плечами и, втянув голову, шагнул через порог. Вместе с ним вышел высокий мужчина в темно синем костюме, которого я сразу не заметила. Но все мое внимание было сосредоточено на Алексее. Я как губка вбирала все детали – небрежно накинутый пиджак, растрепанные темные волосы, волевой подбородок, изящно очерченные губы. Он осматривался по сторонам, и я поняла, что сейчас его взгляд может остановиться на мне. Хотелось убежать, но ноги стали как ватные, и я не смогла сделать ни одного шага. Только губами прошептала: «Уходи, пожалуйста». Я молила, чтобы он меня не заметил, но бесполезно. Он замер на мгновение, и я увидела, как изменилось его лицо, став жестким и решительным. Стало страшно. А когда я поняла, что он направляется ко мне, внутри все оборвалось.

Глава 7.

Привычный минимализм обстановки сегодня раздражал Бекетова. Светлые обои, массивный дубовый стол, бежевое кожаное кресло с высокой спинкой, несколько стульев и изогнутая настольная лампа, раскинувшая свою изящную стальную шею над аккуратно сложенными бумагами. Кабинет, сделанный под его консервативный вкус, казался лишенным уюта и абсолютно холодным. Алексей несколько минут рассматривал стену напротив, прикидывая, какую картину можно было бы повесить, чтобы оживить интерьер. В голову пришла «Корзинка с фруктами», увидев которую, они с Женькой дружно разразились хохотом на последней выставке в «Крыльях». Изящная вазочка с переспелыми сливами цвета ультрамарина, оформленная в темный багет, могла бы удачно вписаться. Бекетов даже в улыбке расплылся, когда представил это чудовищное творение на стене. Потом сообразил, с кем его рассматривал три месяца назад на выставке, и чертыхнулся сквозь зубы. Интересно, его когда-нибудь вообще отпустит? Выдвинул ящик письменного стола, чтобы достать коньяк и бокал, и тут же резким движением захлопнул обратно. Пить на работе было табу, и хотя за последний месяц он пару раз нарушил неписаное правило, сегодня идти на поводу у своих желаний, ему не хотелось.

Внутренний телефон запищал, прервав размышления.

-Да, Кристин?

-Звонил Леонов. Просил перенести встречу завтра на час позже.

-Хорошо, можешь идти домой, я еще поработаю.

-Спасибо, Алексей Викторович.

Бекетов понимал, что нужно просмотреть несколько договоров, но, ни сил, ни желания, у него не было. Он заставил себя взять со стола контракт на поставку комплектующих с «Битек». Сделка была уже практически решенным делом, но что-то останавливало, когда он собирался подписать проверенное на несколько раз соглашение. Интуиция, к которой он привык прислушиваться за 7 лет в бизнесе, недовольно ворчала, стоило ему взяться за паркер. Контракт был ничем не примечательным, но чтению почему-то поддаваться не спешил. Алексей поймал себя на том, что в четвертый раз просматривает параграф про обязанности сторон, и никак не может уловить смысл написанного. Строчки разбегались перед глазами, прыгали в разные стороны, играя с ним в чехарду. Он снял очки, и устало потер глаза. В дверь коротко и отрывисто постучали. Алексей даже ответить не успел, как на пороге появился Молчанов, взъерошенный и мокрый, в темно синем костюме, на котором отчетливо проступали темные пятна от воды. Он тихо ругался, проклиная погоду, и, захлопнув дверь, подошел к столу. Минуты две Молчанов изучающе смотрел на друга, и то, что он видел, ему совсем не нравилось. Бекетов всегда следил за собой, пунктик у него особый был про наглаженные брюки и идеальную гладкость лица, и трехдневная щетина с сине-зелеными тенями под глазами, привычному образу совсем не соответствовали. Добавим мятую рубашку, расстегнутую наполовину, и потерянный взгляд, тщательно маскируемый под безразличие, который ситуацию только усугублял.

-Ты чего так хреново выглядишь?

-А ты чего вламываешься? – устало огрызнулся Алексей, но продолжать препирания не стал. - Сплю мало.

-И пью много, - добавил Молчанов . – И баб трахаю с пугающей регулярностью.

-С чего ты взял?

-Если ты не появляешься в моей гостинице, это еще не значит, что про твои похождения невозможно узнать. Ты с цепи, что ли сорвался? – Молчанов бесшумно опустился на стул, предварительно пододвинув его к столу ногой.

-Типа того, - Алексей ухмыльнулся. - Только вот недосып организовался.

Молчан был не совсем хорошо информирован. На пятой красотке, павшей жертвами то ли его внешности, то ли кошелька, Бекетов экспериментировать перестал. Всякий раз с очередной женщиной, он получал только одно – жуткое разочарование от подмены и ощущение бессмысленности того, что делает. Бывшие пассии странно активизировались в последнее время, обрывая телефон и предлагая встретиться, а он мог думать только о том, чтобы придти домой и напиться, чтобы хоть немного заглушить гнетущее его внутри поганое чувство, которому он никак не мог придумать названия. Коньяк, правда, лишь притуплял эмоции, и, чтобы не сходить с ума в пустой квартире, Алексей стал допоздна задерживаться на работе, разбираясь с бумагами. Придумывал себе новые дела, требующие его присутствия, возвращаясь домой далеко за полночь, когда уже не было сил даже на то, чтобы раздеться перед сном.

- Ты чего приехал?

- Искал твоего партнера по бизнесу,- Молчанов поморщился, словно ему было неприятно об этом говорить, и тихо продолжил, - хотя, наверное, уже бывшего партнера.

- Я сам бы хотел знать, куда он исчез, - Алексей взял в руки карандаш и стал крутить его между пальцев. - Пашка тебе деньги должен, или у вас тоже что-то личное?

- У меня к нему тоже личное, Леш, только, полагаю, морду ему бить ты планировал сам, а я бы мог рядом постоять, ну и при случае добавить.

- Да не хочу я ему уже ничего бить, - карандаш с глухим треском переломился пополам, и Алексей бросил его на пол, - Если я помню, у них с Женей все было по взаимному согласию, и, наверное, даже любви, - последние слова жестким свистом разрезали воздух.

-Я тысячу раз пожалел, Бекет, что позвонил тебе, - Сашка покаянно опустил голову и замолчал.

А Алексей вспомнил, как в пугающей тишине квартиры, сходя с ума от того, что не мог найти Женьку, гипнотизировал взглядом телефон, молясь все богам, чтобы с ней ничего не произошло. Она никогда не исчезала, не предупредив, и в ту ночь перед ним вставали сотни самых страшных картин. Алексей привык все держать под контролем, быть уверенным в каждом следующем шаге, а по возможности просчитывать на несколько ходов вперед. И в тот момент он был потерян, потому что не знал, что делать. Он не мог найти Женю. Нигде. Позвонил Ольге, ее единственной подруге, потом в больницы. Понял, что ведет себя как последний идиот, и не мог по-другому. Хотелось сесть в машину и мчаться по ночному городу. Бездействие сводило его с ума. Он курил сигарету за сигаретой, пока отвратительная тошнота не подкатила к горлу.

Восемнадцать лет назад он также ждал звонка, вцепившись от страха в руку старшей сестры. Ему было десять, и в тот день казалось, что мир перестает существовать, рушится у него на глазах, а он ничего не может сделать. Родители уже должны были вернуться с дачи. Отец всегда был пунктуален, и если говорил, что приедет к восьми, то никогда не опаздывал. На часах было половина второго ночи, когда телефонный звонок разорвал тишину. Наташа подскочила и бросилась, чтобы ответить. Ее лицо в течение нескольких секунд стало пепельно-серым, руки безвольно упали, а трубка, мерно покачиваясь на черной спирали, теперь билась о стену. «Але, але», - слышалось из нее. Наталья, словно опомнившись, подошла к брату и, опустившись перед ним на колени, крепко обняла, прижав к себе.